Минимальное воздействие. Книга 1

...

Владимир очнулся на полу. Белые стены вокруг. Свет еле пробивается сквозь мутные маленькие оконца. Электричества нет. Видимо опять подстанцию разбомбили.

Он попытался повернуться. В боку опять прострелило. Последнее, что помнил майор ГРУ Владимир Попов, когда молодой хирург в их блиндаже на скорую руку зашивал ему кожу на боку. Прилетело ему знатно, но по касательной. Если бы успел как хотел отклониться немного влево, можно было бы уже солдатские байки апостолу Петру рассказывать. А так вроде жив пока. Хотя какой-то свист был вроде ещё потом. Ну может сознание потерял ненадолго. Вот ведь перевезти его бойцы уже в госпиталь успели.

Взрыв от снаряда 155-миллиметрового орудия ВСУ, угодившего прямой наводкой в их блиндаж, Володя помнил смутно.

Рядом раздались стоны. Причём раздались сразу в нескольких местах.

Майор понял, что он скорее всего как-то умудрился в беспамятстве упасть с койки. Вон бойцы рядом лежат.

Попытался встать. Получилось с третьего раза. А затем он опять упал и стал биться в конвульсиях. Дикая боль затмила сознание и, придя в себя минуты через три, Владимир смачно выругался. Что ему такое вкололи интересно? Аллергии вроде у него никогда ни на что не было, а тут вон как вштырило. Может сестричка перепутала ампулы?

– Братцы, где тут уборная? – позвал он. В темноте ничего толком было не разглядеть.

– Налево тут недалече, - рядом раздался кашель. – забыл чтоль? За стенку там держись.

Владимир не стал говорить бойцу, что он тут первый раз. Просто не торопясь побрёл, держась за левую стенку к уборной.

Метров через десять он отчётливо почувствовал запах. Да что тут у них такое происходит, почему сшибает-то так? Ну понятно, почти передок, но не до такой-же степени тут так плохо, чтобы сортиры так запустить.

Дверь в уборную была странной. Деревянная, из грубых досок и с толстой деревянной ручкой. Открывалась внутрь. Толкнув её от себя, Володя аж зажмурился. Смрад тут стоял дикий. Глаза начали сами слезиться.

Из небольшого оконца неяркий свет падал на облезлые грубо оштукатуренные стены, и майор сумел различить несколько отверстий вдоль правой стены, сделанные с вполне определённой целью. Ни унитазов, ни отдельных кабинок тут не было. Как и раковин с кранами.

На левой стене были набиты какие-то деревянные жерди, за которыми были воткнуты большие пучки сена. И рядом на полу стояло два деревянных ведра. С водой. Он уловил отблеск на поверхности.

Туалетной бумаги тоже не было видно нигде.

Майор застыл в ступоре. Давненько он такого не видел. Даже в далёкой юности, в деревне у бабки с дедом, наглухо засранный сортир в деревенском клубе, и тот показался ему теперь образцом гигиены.

– Ну, слава Богу, пока надо по-маленькому. – И бравый майор смело вошёл босыми ногами в этот сраный вонючий ад.

…

Сестра Апполинария шла по монастырскому коридору в лазарет с наказом от настоятельницы, проверить состояние лежачих больных перед обходом нового немецкого лекаря. Предыдущий иноземный лекарь Георг Шульц вынужден был срочно покинуть Россию отбыв в родной Гренобль. Получил письмо с родины, что у него умер отец и надо срочно вступать в наследство. Вот и рванул. Хоть и жалко было бросать такую денежную работу, но капитал его батюшка скопил не маленький, и оставлять его на младшего брата лекарь не собирался.

Утро было погожим, и лучики восходящего солнца уже начали пробиваться сквозь узкие монастырские окна. Но в коридоре окон не было и монашка подсвечивала себе дорогу небольшим огарком свечи.

Когда в неярком колеблющемся свете перед ней вдруг возник здоровенный и абсолютно голый мужик, она резко вскрикнула и развернувшись побежала назад. На своём веку, трудившаяся полжизни в монастырском лазарете сорокалетняя женщина видала многое. И голыми мужскими прелестями удивить её было крайне сложно. Просто, как-то уж внезапно получилось. Вот она идёт, смиренно уткнувшись глазами в пол. А вот уже и перед глазами это.

Отбежав от места столкновения до первого поворота коридора, она остановилась, убедилась, что не бежит за ней никто, переложила свечку в левую руку, и истово перекрестилась. Спаси Господь! Сердце стучало гулко и уши закладывало от резко повысившегося давления. Вот это размер! Мысли-то срамные какие! Как это развидеть-то теперь! Она опять начала креститься. Господи помоги и сохрани!

…

То, что происходит что-то странное, Владимир понял не сразу. Орошая богатырской струёй большую кучку говна пополам с сеном, он, в лучах восходящего солнца, которое всё больше пробивало себе дорогу сквозь мутное оконце под потолком, вдруг понял, что не так.

Шрама на боку не было.

Того самого, который Костик, с позывным «Шмель», зашивал ему почти на живую совсем недавно. И не просто не было, в смысле - зарос и швы давно сняли. Нет. Даже следа не осталось. Никакого. Вообще.

Находясь в состоянии близком к панике, он закончил водные процедуры и повернулся на свет, оглядывая себя.

Не почудилось. Нету шрама. Вот слева на животе шрам трёхлетний есть. А свежего нету. Как не было никогда. Только боль небольшая фантомная при нажатии пальцами на бок слегка постреливала. И всё.

Да твоюжмать, что происходит-то?

Оглядевшись ещё раз кругом, майор попытался глубоко вздохнуть. Но от резкой боли в гортани сразу пришёл в себя. Амбре вокруг было отрезвляющим.

– Где я, чёрт побери? – пробормотал он вслух.
– Может и правда в аду уже?

Выйдя из нужника, Владимир столкнулся с какой-то женщиной, одетой как монахиня в чёрное рубище, которая налетела на него, почти ткнув свечкой в живот. Вскрикнув, она убежала. А майор остановился и задумался, куда же ему идти. Ещё минут десять назад он готов был поднять скандал и писать рапорт на начальника этого засранного госпиталя, а теперь понимал, что это какой-то абсурд. Отсутствие шрама, который он очень отчётливо помнил, иначе как чудом не назовёшь. Или он спит, например, в коме. Или умер и в ад попал. Но монашки вроде в аду не водятся.

Про перемещение во времени он подумал в последнюю очередь. Читал как-то книжки модные про попаданцев, но всё больше там что-то про содружество космическое какое-то, или про СССР. Фильмы ещё какие-то смотрел. Но, чтобы вот так самому… Данунахер!

А тут какое-то средневековье прям. Ну, хоть по-русски говорят, вспомнил он совет от местного пациента с соседней койки.

Впереди опять появился отблеск свечи. Трёх свечей. По коридору к нему приближались люди.

Ну бежать-то точно смысла нет. Подождём посмотрим.

…

Отто Хоффман, новый военный лекарь, прибыл из Ганновера в Москву только неделю назад. Он ещё не успел обосноваться, как его вызвали в Воинский приказ и поставили на довольствие по контракту на три года, как военного лекаря при воинских и монастырских лазаретах. Деньги платили хорошие, а, собственно, за этим он и приехал в эту варварскую Московию. Польстился на богатые возможности, которые посулил ему в письме его родной дядя, служащий у русских царей уже почти десяток лет.

Да в принципе и врачом он был неплохим. Во всяком случае, своего большого личного кладбища у него за плечами пока не было. Так, всего пару десятков умерших пациентов. Ну так Господь решил уж. Врачи там были бессильны. Так он себя успокаивал, во всяком случае.