Миракулум 2
Шрифт:
– Нечего. Эти головорезы выкатили все полные бочки, и устроили наверху попойку. Здесь нет ни вина, ни воды.
Судя по тому, как светло было за подвальным зарешеченным окошком, времени прошло много с тех пор, как нас сюда заперли. Хозяин жалился на боль, слал порчу на нас, и на тех, кого мы привели по следу. Ведь они разграбят его, а то еще хуже, - убьют. Четверых слуг, и его брата, они наверняка заперли в другом подвале, - в доме. У него все пропало!
Витта терла руки, на которых остались синяки от мощных захватов. Куртки на ней, как и на мне не было. Была только рубашка с порванными рукавами,
Верно, не долго ему пришлось драться с ними. Маленький порез, - прикосновение кончика кинжала или стилета "Еще шаг и я проткну ей горло...". И волосы растрепаны так, словно невидимая рука только-только отпустила их, перестав отклонять голову назад, чтобы получше открыть для удара тонкую шею... Бедная девочка... Бедная Витта...
Когда мысли мои начали проясняться, я дотянулась до сапога. Печать была на месте. Это значило только то, что шанс выйти отсюда живыми был.
– Давно мы здесь, Аверс?
– Полдня.
– Так долго...
Я поднялась на ноги, каменный пол опять едва не предпринял попытку ударить меня.
– Постой здесь подольше, Витта.
– Оружейник подвел ее к стене с окошком.
– Здесь больше воздуха. Рыс, и ты.
– Кто они? Кто эти люди?
– Лекарь не говорил тебе об этом? Ты встретилась с ним раньше, чем мы.
– Нет. Я не помню.
– А я не знаю.
– Воды!
– Внезапно закричал хозяин.
– Принесите нам воды!
И несколько раз ударил по двустворчатому широкому люку.
Голова болела беспощадно, но думать нужно было сейчас и как можно эффективнее. Что можно было предложить неизвестно кому, по неизвестно каким причинам посадившим нас сюда.
– А что они хотят?
– Охранник не удостаивает нас ответом.
– У меня есть, чем откупиться от плена или казни...
– я посмотрела на оружейника.
– Мне нужна только возможность сказать об этом их главарю.
– И что же это за откуп?
– Имя дочери первосвященника и на этом Берегу чего-то да стоит.
– Прекрати, Рыс, - зло отрезал Аверс, - ты не знаешь, кто они, и не знаешь их целей.
– Но другого выхода нет. Сидеть здесь и ждать, когда наступит, например, полдень и нас вздернут на воротах? А если сейчас от каждой мелочи зависит жизнь лекаря?
– Ты понимаешь, о чем говоришь?
– Понимаю.
– Я посмотрела на Витту.
– Но что поделать, если я, как цатт и захватчик, могу сделать больше, чем вы?
– Да, - сердито кивнула девушка, - пусть она идет. Пусть она идет и сделает так, чтобы нас выпустили! Чтобы Соммниансу ничего не сделали!
– В прошлый раз ты ушла и не вернулась.
Лицо Аверса посерело, стало пепельным, - припорошенным неимоверной усталостью от долгой ноши непонятно какого долга и обреченности. Я понимала его даже без объяснений: у него не было выбора, ни тогда, ни сейчас. И ему приходилось гнуться перед этими обстоятельствами, потому что не он в этой ловушке, а Витта. Не он в этом погребе, а я.
– В этот раз будет не так.
– А как?
– Безжизненно спросил он, уверенный в том, что "будет не иначе".
– Как будет?
– Пусть идет! Пусть докажет,
что она нам не враг, если сможет договориться с этими гадами!– Не встревай в чужой разговор, Витта, - сдержано остановил ее оружейник, - тебе стоит только молчать и думать над тем, насколько удачно ты сбежала из дома.
– Охрана!
– Я подскочила к люку, не давая Аверсу больше задавать мне вопросов или пытаться искать другой выход.
– Есть кое-что очень важное, что мне хотелось бы сообщить вашему главному человеку! Эй!
Наверху была тишина.
– Ты олух или болван?! Мне кажется, вы очень пожалеете, когда слишком поздно узнаете, что за человека захватили в плен! Ведь у него есть отступное, и это больше, чем деньги!
Охранник был либо туп, либо все мои слова считал чушью.
– Какой бы зуб ни был у вас на лекаря Соммнианса, ни одна месть не будет стоить той выгоды, которую посулю вам я...
Открыли люк нескоро. Охранник в итоге проникся речью, послал кого-то спросить совета, и теперь под конвоем, со связанными руками меня провели в трактир. На столах были навалено еды, - всей, какая только была в запасе у хозяина, углы были забиты бутылками, на бочках с вином сидели, как на лавках. И не смотря на то, что некоторые из людей были пьяны смертельно и валялись на полу, среди раздавленных свечей и черепков посуды, было заметно, - господа хорошо одеты, хорошо вооружены и не походит на шалую банду одичавших лесорубов.
– Это ты так хорошо рассказываешь сказки охране?
Мужчина, сидящий на одной из бочек, вытирал руки о полы куртки завалившегося рядом с ним приятеля.
– Я.
– И чем докажешь? Где спрятаны твои несметные сокровища?
– Он засмеялся.
– В волшебном рукаве?
– С кем попало я говорить не стану. Не для ненужных ушей...
– Вот, как... и так, что же за человека мы захватили в плен?
– Меня.
Мужчина рассмеялся. Оглядел меня с ног до головы и снова захохотал.
– Ваше величество, не знал... простите!
И все, кто был во вменяемом состоянии, загоготали над шуткой. Я только лишь выжидала. Наконец, он мотнул головой своим людям, и меня подтолкнули к дверям кухни.
– Говори, госпожа наглец. Я буду слушать тебя, только пока пью свое вино, а его у меня осталось меньше, чем полбутылки.
– Что ты хочешь взамен на всех нас?
– Глупо начинать с вопросов. Но я отвечу, - ничего.
У главаря были умные глаза, и в них я читала сомнение. Возможно, ему захотелось лишь развлечься разговором, а в то, что я не вру, он не верит. Мужчина был не молод, лет тридцати пяти - сорока, с рыжеватой копной волос, бородой, выбритой на манер боцманских, и с явным акцентом. Я заговорила на родном языке:
– Я цатт, и я дочь высокопоставленного лица. Я могу запустить руку в любую казну, или подписать любую, угодную тебе грамоту. Не знаю, кто ты, но в любом случае найдется хоть что-то, где моя власть тебе пригодится.
– Да?
– Растянул сомнение тот, тоже заговорив как цатт.
– Звучит это сладко. Только ничего этого мне не нужно.
– А ты подумай.
Я отвела назад плечи, чтобы немного размять затекшие связанные руки. Голова была тяжелая и больная, словно мне не переставляли добавлять ударов.