Миракулум 2

Лекарь, оказывается, рассказывал историю нашей случайной встречи.

– Я тут же понял, что это засада. Кинулся на всадника первым, стащил с седла...

Рассказывая, он ничего не приукрашивал: ни драку, ни свое удивление.

– Рыс обмолвилась, что уже давно не была на нашем Берегу. Но так и не рассказала мне, как жила там, у себя на родине. Может, сейчас расскажешь?

– Это не интересно.

– Это тебе так кажется, что не интересно.
– Сомм настаивал. Не для себя.
– Добрый первосвященник, поди, с тебя глаз не спускал?

Ему хотелось, чтобы я озвучила при Аверсе то, что говорила. Он хочет, чтобы и я оправдалась в том, почему не возвращалась на этот Берег.

– Если вам так будет спокойнее, я ни о чем не доносила, ни о чем не рассказывала, и больше ничем не способствовала завоеванию Берега.

– Ты можешь сказать нам все, что угодно, никто все равно не проверит...
– вдруг ехидно заметила Витта.

Сама не знаю, что тянуло меня за язык. Неужели я себе враг? Куда меня несет?

– Да, нам так спокойнее.
– Это Витта поставила точку.

– Помолчи.

Аверс сказал это дочери так веско, что на несколько мгновений замолчал даже лекарь, но после предпринял последнюю попытку:

– А вернулась-то зачем, если тебе было там так хорошо?

– Посмотреть... не убила ли вас война.

– Не убила, как видишь. Что дальше?
– Зло произнес лекарь.

Я не ответила Сомму, ушла в сторону от костра, молча, прихватив с собой вещи для ночлега.

Не сказать, что наши последующие дни пути были лучше. Порой нас настигал в дороге дождь, и не всегда попадались харчевни и постоялые дворы. Наша четверка представляла собой сборище мрачных спутников.

Однако я спасала свое сердце от безумной лихорадки с помощью посторонних мыслей. Например, на одной из наших стоянок, я неожиданно вспомнила о том, чего забывать никогда нельзя, - мне тоже было когда-то семнадцать лет... этой разницы прежде не чувствовалось. А теперь, когда я держалась в стороне лишь наблюдая, я заметила, - все вьется вокруг Витты. Аверс старался ненавязчиво, но все равно неусыпно следить за тем, - не устала ли его дочь, не замерзла ли, не проголодалась ли. Соммнианс делал все тоже самое, только по причинам далеко неотеческим, и прикрываясь лекарской заботой о ближнем.

Я улыбнулась про себя. Соммнианс не переставал на меня злится, и мне совсем не с кем стало разговаривать. А Витта, наоборот, часто была увлечена беседой с лекарем, отчего закрадывалось подозрение, что свою тщеславную болезнь Миракулум она променяет на его голубые глаза. Каждый раз, когда мы ехали рысцой или шагом, наша цепочка растягивалась: впереди я, следом, на приличном расстоянии, чтоб не было слышно предмета разговора, вровень ехали Сомм и Витта, и на такой же почтительной дистанции замыкал процессию оружейник. Странно, но Аверс не обращал на это никакого внимания. Обычно отцы более предусмотрительны и подозрительны в этом вопросе.

Подходил к концу девятый день пути, когда мы добрались до пригорода Лигго. Но прибыли мы поздно, уже ночью, потому решили остановиться в придорожном постоялом дворе, а на утро или днем проехать через главные ворота. К тому же, Соммнианс решил, что в подобном месте лучше всего выспрашивать о слухах, которые ходили здесь об Алхимике.

Я достала бумагу, чернила, перья и красный сургуч. Секрет того, как я собираюсь достать для нас проходную и пошлинную грамоты, у меня никто не выпытывал. Сказала, что сделаю, и все. О печати я никому не говорила...

Написав, что требовалось, узаконила пергамент и спрятала свою ценную ношу за отворот сапога. Не зная, какой тайник лучше, - пояс или кошель, решила, что ни тот, ни другой для такого большого города, как Лигго, не подходят. Я подняла отворот сапога и надрезала мягкую кожу. Печатку пропихнула внутрь, между складками внешней и внутренней отделки. А отворот, вернувшийся на место, удачно прикрывал наличие возникшего на икре бугорка.

– Весьма убедительно, - сказал лекарь, когда за общим столом в таверне читал мое письмо.
– Хорошо было бы, если б ты еще нам и грамоты раздобыла, чтобы можно было при себе открыто носить оружие.

– Увы. Этого я не могу.

После ночного ужина, мы разошлись по комнатам.

Я не могла уснуть. Что дальше? Какой истинно сложный вопрос задал мне лекарь. Вечно скитаться с ними? Они вечно скитаться не будут. А Миракулум все равно не найдут, это совсем иной человек, - он сам появляется, где хочет и находит, кого хочет, а его самого догнать невозможно. Это мираж... Да и зачем я им? Зачем я им в Лигго? Грамоты подделывать? А куда, если от них?

Измяв постель, сна я так и не нашла, как и ответов.

Надев свои короткие штаны, обувшись в сапоги на босу ногу, я заправила полы рубахи и вышла из комнаты. Невыносимо было мучиться в этой комнате одиночеством, и я решила спуститься в конюшню. Все к тому же Варту. Тем более, ему я могла сказать все, без утайки. Спросить совета у него, покормить нарезанным бураком, потрепать по загривку. А он, молча бы выслушал мое покаяние в том, что я не знаю, что делать...

...не успела я по-тихому добраться до конюшни, как меня остановили голоса, еле слышно доносящиеся со стороны. Все внутри обмерло. Неужели враги Соммнианса смогли нас настигнуть?!

Сделав еще несколько шагов вперед, я затаилась у края стены. Цепкая рука опасения меня отпустила, но появляться перед разговаривающими торопиться не стоило. Я различила голос Сомма. И голос Витты.

– Забудешь ты, наконец, об этой глупости?
– Приглушенно сказал Сомм.
– Единственный раз, когда нам с тобой удается поговорить наедине, ты снова упоминаешь проклятое испытание Алхимика. Тем более он заражает им только мужчин.

– Но говорят, что была одна женщина! Была! И она будет единственной до тех пор, пока я не стану второй. Легко тебе называть это глупостью, когда ты его уже прошел. Быть может, это и глупо, но я не вижу более высокого критерия, по которому можно оценить истинно благородного человека, чистого душой и помыслами...

– Так чем же я заслужил твое доверие, строгая Витта? Неужели только тем, что на моей шее знак змеиной Чумы?

– Не только...
– раздался немного неловкий смех девушки.
– Я порой думаю, как удачно моя лошадь упала с обрыва. Во-первых, я осталась жива, а во-вторых, я встретила такого человека, как ты. И даже есть в-третьих: из моей жизни ушла эта невыносимая скука! Я далеко от дома, у меня есть приключение, и даже то, что отец едет с нами, уже не так меня раздражает. Для полного счастья мне не хватает только одного, чтобы в каком-нибудь ближайшем городе эта Крыса от нас отстала, или, что еще лучше, отправилась в свой лагерь к цаттам.