Много снов назад

Теперь, казалось, что Дуглас приехал, как нельзя вовремя. Он мог накричать на неё, изобличить, проучить, отвернуться, в конце концов, унизить, но вместо этого согласился рассказать о том, что так усердно скрывал. Он даже не стал винить Рози в чем-либо и не задавал никаких вопросов. Ей хотелось думать, что для него самого произнесенная вслух правда стала долгожданной отдушиной, облегчением. Дуглас дал прошлому выйти из тени забвения, и оно отпустило его, дало дышать свободно и спокойно.

Он действительно не жалел о том, что нарушил не только условия контракта о непровозглашении, но и данную самому себе клятву, отставить всё позади, не вспоминать более ни вслух, ни в мыслях. Это было невыносимо тяжело особенно поначалу, но доселе ему удавалось держать себя в руках, невзирая на хаос, в который в одночасье превратилась жизнь. Дуглас знал, что всё случилось несправедливо, но в то же время сам позволил всему случиться, не воспротивившись разрушению, которому его подвергли. Наверное, ему ничего не стоило признать вину Николь и первым подать на развод с ней, оставить при себе дом и машину, да и к тому же остаться при работе, что значила для него практически всё. В то же время, если бы у него была возможность вернуть всё обратно, вряд ли он ею воспользовался бы.

Рози было сложно понять, и это было очевидно с самого начала. Вряд ли этот поступок смог бы оценить и восемнадцатилетний Дуглас, для которого были важны совершенно другие ценности. В ответ он не мог поражаться тому, как яростно девушка возмущалась, требуя правды и справедливости, для которых было слишком поздно. Он сам срубил ветвь, на которой сидел, и никто не мог исправить его же ошибку.

Отчасти Дуглас жалел, что всё случилось именно так. Он наивно полагал, что отречение от карьеры сможет укрепить его семью или хотя бы заставит ощутить, будто у него она была, но вряд ли у него с Николь когда-нибудь был шанс. Они не любили друг друга, что поняли оба. Мешало им это или что-нибудь другое, теперь не было смысла узнавать, поскольку жизнь продолжалась, и Дуглас впервые разрешил себе просто следовать за её размеренным течением.

Он провел девушку к главному входу, когда она просила пойти вместе с ней. Плевать на приличия и предрассудки. Рози не хотела отпускать мужчину, который был единственным родным в этом чужом городе. Дуглас даже не пытался возразить, покуда и сам не хотел оставлять её одну. Не из недоверия или страха, но из собственного эго.

Они прошли в её комнату молча. Разделись, выключили свет и тут же улеглись под одним одеялом. Рози тут же примкнула к нему, крепко обняла и тут же уснула, не ответив даже на тихое и теплое «Спокойной ночи».

Проснулась Рози намного раньше Дугласа. Первым она почувствовала тяжесть его руки, когда сама была перевернута на живот. Рози аккуратно перевернулась на спину, ощутив неприятное нытье в залежавшемся теле. Осторожно опустила руку мужчины, что не заставило его даже шелохнуться, и, подмяв под собой подушку, принялась рассматривать лицо, что было ей самым родным.

Она находила Дугласа красивым, чего ни разу не отмечала ни в ком другом. Он обладал наружной привлекательностью, что располагала к себе каждого, кто мог с ним заговаривать, невольно зарождая в уме ожидание того, что внутреннее наполнение будет соответствовать притягивающей взгляд оболочке. Рози нравилось в нем всё — глубокие карие глаза и розоватые губы, прямой нос и острая линия челюсти, тёмно-русого оттенка волосы и едва заметная щетина на щеках. И наибольшая её радость была в том, что он был рядом. Тихо равномерно дышал и не чувствовал её скользящего взгляда.

Рози с тяжестью вздохнула, когда Дуглас перевернулся набок. Тихо села на краю кровати и устремила грустный взгляд в окно. Она была рада, как всё легко разрешилось, но в тоже время ощущала внутри что-то гнетущее, что мешало дышать полной грудью. Невзирая на то, что она оказалась разоблачена, но всё же посвящена в обстоятельства дело, оно не казалось ей завершенным. Виной тому Рози находила упрямую гордость Дугласа.

Она схватила с прикроватного столика телефон и разблокировала его. Самый тихий звук приходящего уведомления заставил поежиться и в волнении оглянуться, но Дуглас, кажется, и того не сумел расслышать. И всё же Рози решила не оставаться в комнате и пошла в ванную, где заперлась.

Сев на бортик ванной, открыла страницу Чарли Голдберг, с которой не намерена была так легко прощаться. Нашла аккаунт Николь и, помешкав несколько секунд, открыла поле для сообщений. Пальцы застыли над клавиатурой, когда Рози пыталась собраться. Всё было глупо и как будто по-детски. Всё было не так, как должно было быть — не тот смысл, не то звучание. Рози собирала мысли воедино, но те непослушно разбегались, упрямо не складываясь в предложения.

В конце концов, не придумала ничего лучше, чем скинуть женщине фото одного из документов, где было указано её имя, сопроводив словами «Нам нужно встретиться».

Николь не стала медлить. Рози только и успела, что закрыть глаза и сосчитать до десяти, чтобы унять неприятное волнение, когда звонок нового уведомления заставило сердце пропустить удар.

«Кто ты такая?»

«Откуда у тебя вообще это?»

«Может быть, вам удастся вспомнить меня во время встречи»

«Буду ждать вас через час в кофейне напротив здания офиса «Несбитт и Грей»

«Если вы заставите ждать меня дольше получаса, снимки окажутся в руках журналистов»

Рози и не заметила, как на несколько секунд задержала дыхание. Она проследила за тем, как Николь прочитала её сообщения, но спустя две минуты, так ничего и не ответила. Не медля дольше, девушка быстро совершила все утренние процедуры, чтобы затем тихо переодеться и улизнуть, пока Дуглас не успел проснуться.

Глава 28

Рози терпеливо наблюдала за временем, что незамедлительно двигалось вперед, когда она сидела на месте и не сводила пугливого взгляда с дверей. Прошло обусловленных полчаса, но Николь не приходила, что заставляло девушку сомневаться в том, что её затея сработает и даст нужный результат. Может быть, начинать с козырей было ошибкой? Может быть, это грозило Рози через час оказаться в полицейском участке? Может быть, Николь просто опаздывала.

Каждые две минуты она проверяла телефон на наличие новых сообщений. Дуглас продолжал спать, Николь — молчать. Это заставляло нервничать. Нервы накалялись до предела и грозили в одночасье взорваться в панической атаке, что подступала к горлу тошнотворным комом. Казалось, воздух вокруг накалялся, дышать становилось совсем нечем, из-за чего она делала глубокие медленные вдохи через рот, выдыхая носом.

Осушив чашку с остывшим кофе в один глоток, Рози поднялась с места и начала уже надевать пальто, когда дверь открылась, впустив внутрь женщину, в которой она смогла распознать Николь. Той хватило нескольких секунд, чтобы найти среди остальных девушку, которая осмелилась бросить ей вызов. Вид женщины более не был столь безразлично безмятежен, как в первую их встречу. Она горела изнутри от злости, что сыпала обжигающими искрами через глаза, что прожигали Рози насквозь.

— Что тебе нужно? — холодно прошипела сквозь зубы, выпуская наружу яд, накопившейся на кончике языка. Было заметно, что у Николь не было времени на долгие сборы. Казалось, она набросила первые попавшиеся под руку вещи, провела несколькими рваными движениями расческой по волосам, прежде чем выбежала из дому ненакрашенная. Лицо отдавало болезненной бледностью, тело было нездорово худым, ей как будто было тяжело держаться на ногах.

— Может быть, для начала присядем? — Рози закатила глаза, приняв напускную серьезность. Страх и неуверенность остались в крепко сжатых ладонях, которые она положила на стол перед собой.

Николь резко опустилась на стул, не удосужившись снять верхнюю одежду, что сделала Рози, бережно сложив пальто рядом. Ещё раз проверила телефон, но Дуглас молчал, и пока она могла спокойно выдохнуть.

— Я не скажу тебе ни слова, если не покажешь свой телефон, — Николь сложила руки на груди, с ходу заняв оборонительную позицию. Рози, сохраняя напускное спокойствие, показала женщине устройство, позволив убедиться, что диктофон был выключен. Сейчас он мог понадобиться не меньше, чем прежде, но чем-то приходилось жертвовать.

— Я требую от вас того же, — так же холодно произнесла Рози, вынудив Николь выдавить злую ухмылку. Она достала телефон и показала ей, прежде чем оставить на столе. — Ты та самая выскочка, которая обвела вокруг пальца Карла. Должна признать, я полагала, ты будешь старше. Тебе вообще есть восемнадцать?

Рози не позволила себе замешкаться или смутиться. Это была провокация, которой она не должна была поддаваться. Напротив она усмехнулась, качнув головой, когда руки сжались вместе ещё сильнее. И если бы Рози не смотрела Николь прямо в глаза, та непременно заметила бы очевидные признаки её волнения.