Мое имя в твоем безумии

сбежал на днях и на ферме заброшенной прячется.

– Глупости! – отмахнувшись, Надя помахала рукой и быстро пошла прочь от этого клуба, напомнившего ей то, что мучило её в кошмарах до появления Андрея, то, что она больше всего

хотела забыть.

Сазоново тускло освещалось двумя фонарями, которые ещё не успели разбить местные гуляки.

Беликова старалась поскорее покинуть деревню и вернуться домой, чтобы избавиться от мерзкого

ощущения, полученного после встречи с Топоровым.

На окраине она ускорила шаг, стараясь не думать об окружающей её пугающей темноте, до которой

не могли дотянуться жалкие блики уцелевших фонарей.

Поравнявшись с развалинами сгоревшей фермы, она вжала голову в плечи и почти побежала.

Какое-то неприятное чувство опасности сковало её изнутри, мешая нормально дышать.

– Надя, – еле слышный мужской голос вынудил девушку остановиться и осмотреться по сторонам.

– Кто здесь?

– Надя, – тёмная крупная фигура надвигалась на неё от обочины.

– Что вам нужно?

– Надя, – расстояние между ней и тенью сокращалось, но она не могла шелохнуться, скованная

страхом, - вернулась, – холодные чужие пальцы скользнули по щеке и замерли на шее, сжимаясь, – я

ждал тебя.

Беликова открыла рот, чтобы закричать, но голос отказывал ей, из горла вылетали невнятные

сиплые звуки, а ноги подкашивались, тяжелея. Рука на её шее давила сильнее, и девушка

мутнеющим сознанием уловила одно воспоминание из детства, когда они с друзьями, развлекаясь, душили друг друга полотенцами, вырубая на несколько секунд.

Что-то похожее было сейчас в этом жесте, потому что пальцы сжимались в определённом месте, явно не с целью лишить её жизни, скорее, временно ограничить доступ кислорода.

В состоянии паники и страха Надя уже не могла думать, она жадно хватала ртом воздух, но хватка

на глотке не давала ему проникнуть в лёгкие. Вцепившись пальцами в чужое запястье, Беликова

пыталась освободиться, но тело перестало слушаться, и она обмякла безвольной куклой, уплывая

своим сознанием в темноту.

часть 2

Надя с трудом разлепила веки. Голова кружилась, ломило затылок, а руки онемели, связанные

жёсткой верёвкой. Попытавшись приподняться, она застонала от боли и рухнула обратно на пол.

Единственным источником света была тусклая лампочка на потолке, но и этого было достаточно, чтобы девушка поняла, где находится - много раз в детстве она спускалась в этот подвал вместе со

своим другом.

Тяжёлые шаги по старой шаткой лестнице приближались, и Беликова замерла, прикрыв глаза.

– Надя, – пол рядом с ней жалобно скрипнул под подошвами сапог, - ты вернулась.

Решившись, она моргнула и пристально посмотрела на человека, сидящего на корточках: почти

бесцветные рыбьи глаза, один из которых заметно косил к носу, сломанному когда-то и сросшемуся

не так, как нужно, внимательно изучали её лицо, нижняя губа, выпирающая вперёд и будто

отвисшая, подрагивала, растягиваясь в улыбке, обнажающей крупные зубы.

– Юрка, - девушка сглотнула, - почему?

– Я скучал, - Шевельков проигнорировал вопрос.
– Почему ты уехала? – он нервно дёрнул головой в

сторону, и Надя смогла разглядеть кривой уродливый шрам на щеке.

– Так было нужно, – Беликова отвела взгляд.
– Отпусти меня, Юр.

– Ты останешься со мной, – молодой мужчина резко выпрямился на ногах и, развернувшись, пошёл к

лестнице, бросив через плечо: - Я принесу поесть.

– Отпусти меня, пожалуйста, - девушка старалась говорить спокойно, боясь разозлить человека с

неустойчивой психикой, да и осознание того, что всё может быть куда хуже, чем она думает, ещё не

пришло.

Лестница заскрипела, хлопнула крышка люка, и подвал окутала звенящая тишина, разбиваемая

лишь треском перегорающей лампочки.

К возвращению своего похитителя Надя успела переползти в другой угол помещения и сесть, привалившись спиной к грязной стене, опутанной паутиной.

Юрий расстелил на полу газету и поставил перед подругой детства банку с молоком и свежую булку

белого хлеба:

– Ешь.

– У меня руки связаны, – девушка показала запястья, стянутые верёвкой.

– Не пытайся сбежать! – предупредив, Шевельков развязал прочный узел и со странным блеском в

глазах посмотрел на оставшиеся красные полосы.

– Спасибо, – Надя размяла затёкшие кисти и, отломив большой кусок от булки, принялась жевать

его, запивая парным молоком.

Мозг отказывался строить какие-то планы, он всё ещё не мог принять происходящее, но здраво

рассудил, что кричать и отказываться от еды будет глупо.

Парень следил за каждым её движением, бесцельно водя лезвием ножа по голенищу своего сапога. В

его глазах была какая-то пустота, на дне которой ещё теплился огонёк жизни, едва заметный, почти

угасший.

– Ты отпустишь меня? – Беликова откинулась на стену.

– Мы будем вместе, так должно быть.

– А ты не хочешь узнать, чего хочу я?

– Это не имеет значения, ты останешься со мной, – поднявшись, Юра быстрым шагом направился к

выходу из подвала.

– Если я позову на помощь?

– Тебя никто не услышит.

И снова хлопнул люк, оставляя девушку в одиночестве. Закрыв глаза, она попыталась найти какое-

то решение, но ситуация была слишком абсурдной, бредовой и похожей на глупую шутку больного

человека, коим был Шевельков.

Время тянулось медленно, всё больше убеждая Надю в серьёзности её положения. Она обошла

подвал, но ничего, кроме старого хлама, не обнаружила. Выход был один – люк.