Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Мое побережье
Шрифт:

Да и возразить мне было решительно нечего.

***

Порывы теплого, но сильного ввиду места нашего расположения ветра трепали короткие каштановые пряди. Просить Тони слезть с самого края крыши было бесполезно — у этого человека наблюдалась патологическая, нездоровая привязанность к взгромождению на любого рода возвышенности. Меня подобные обманные проникновения в полную офисов высотку на пересечении центральных улиц никогда не смущали: я любила фотографировать закаты, розовые облака и янтарно-рыжее солнце, царапающее шпили зданий. Даже Хэппи, опасливо озирающийся по сторонам и никогда не глядящий через невысокий бортик вниз, не без удовольствия

шел за нами на очередную крышу.

Здесь всегда было по-особенному спокойно. Своеобразное уединение от будничной суеты и людей.

Стоит оторваться от земли на несколько метров, как стрелки на часах будто бы замирают и утрачивают собственную значимость.

— Вы тоже замечаете, как быстро стало лететь время? — он, казалось, устремил взор вниз, на машины, виднеющиеся с такой высоты буквально крошечными, мелкими точками, передвигающимися по узким линиям-улочкам, однако, заглянув через плечо, я обнаружила, что в руках Тони держал телефон.

На экране застыла фотография — Роудс и Хоган расположились в просторной гостиной перед широким экраном плазменного телевизора. Я помнила тот день; фактически — бывший давно, по ощущениям — словно с неделю назад.

Зачастивший ливень. По широким лестницам в холле Старков играют тени стремительно бьющихся о стекла капель, ретивыми дорожками стекающих вниз. Белые оконные рамы в человеческий рост дрожат от хлесткого ветра; за спиной раздаются приглушенные голоса Роуди и Хэппи — где-то там, внизу, в гостиной, они играют в приставку. Тишина и умиротворенность в доме кажутся неестественными, картонными на фоне разыгравшейся на улице стихии — живой и настоящей. Глядя на то, как беспощадно, со свистом рвет с идеально стриженых кустов листья, становится поистине жаль Джарвиса, которого к утру наверняка будет ожидать много садовых работ.

Желание потянуть тонкую позолоченную ручку велико, но я сдерживаюсь и просто смотрю на то, как вымощенные тропинки раскалывают появляющиеся лужи.

— Впервые такой сильный в этом году, — говорю, едва удается заслышать медленную, вальяжную поступь.

Тони отвечает не сразу — только поравнявшись со мной.

А еще будто вчера праздновали Рождество.

Чужие пальцы мелькнули перед лицом, и в следующий момент раздался щелчок. Секунда — створки распахиваются с такой стремительностью, что я едва успеваю ретироваться назад, дабы избежать судьбоносного столкновения оных с собственным лицом. Тони мягко ловит меня за плечи, однако не отпускает — так и остается стоять в одном положении, позволяя спине прижиматься к его груди, а мне не особенно хочется отстраняться.

Я давно перестала понимать, что за греховный беспредел творился между нами, но в какой-то момент поймала себя на мысли, что нахожу мазохистскую угоду в этом диком чувстве, и почти не хочу пресекать, сродни данному, странные моменты. Почти. Лишь иногда я подолгу не могла уснуть, ворочалась на простынях и думала о том, что подобная неопределенность и политика негласности — не есть «нормальность», пыталась понять, какая ему от такого балансирующего на гранях «общения» выгода, и приходила к выводам, что пора с этим поканчивать, а утром он случайно касался пальцами моей ладони, потянувшись за ластиком, и все летело к чертям.

Никаких крайностей да выходок из ряда вон со дня рождения Брюса не случалось. Но и то, что происходило, нельзя было окрестить «ничем».

Теплые руки ненавязчиво обвивали мою талию.

Коль гореть, так уж гореть, сгорая?

Мы стояли в такой позе слишком

долго, чтобы быть просто друзьями.

На волосах оседала мелкая морось, губы подрагивали от холода. Я вытянула руку и принялась наблюдать за тем, как крупные капли бьют о ладонь, да слабо подсвечиваются желтыми бликами — так отливала пара фонарей у въезда на территорию особняка. Затяжной — как летом; холодный — как осенью. Крючки, держащие тонкий дорогой тюль, периодически поскрипывали, едва ткань начинала истово метаться под завывающий аккомпанемент буйства природы.

— Люблю дождь, — прошептала, боясь то ли спугнуть момент, когда его губы уперлись в мой затылок, то ли — капли, стекавшиеся в углубление ладони и норовящие нырнуть навстречу аккуратному газону сквозь пальцы.

— Знаю, — прядь над ухом слабо колыхнулась от его дыхания.

Я вздохнула, гоня призраков воспоминаний, и плотнее закуталась в джинсовую куртку Тони, висевшую на мне, подобно мешку. Несмотря на то, что погода слишком скоро начала радовать весенним теплом, выходить на улицу в одном платье, не прихватив про запас плащ, оказалось затеей крайне неразумной.

— Наверное, из-за экзаменов. — Он обернулся, и я пожала плечами: — Учеба-дом, учеба-дом. Даже выходные у нас теперь заняты домашней работой. Перестаешь замечать, как проходит жизнь.

— Может, — Старк обратился к далеким улицам. — Но каждый год все равно становится все короче и короче. Вспомни, как долго тянулись дни лет пять назад.

— Хочешь сказать, что мы стареем?

Он хмыкнул, не поворачивая головы.

— Отчасти так и есть. Эй! — от того, как неожиданно громко прозвучал голос, я вздрогнула. — Я надеюсь, ты не съел все сандвичи по дороге сюда?

Хэппи, к которому обращались, задетым не выглядел; он потянулся за своим рюкзаком и выудил три прозрачных упаковки, купленных в первом подвернувшемся супермаркете.

— Обижаешь.

От вида еды разгулявшийся на свежем воздухе аппетит дал о себе знать, и живот предвкушающе заныл.

— Как думаете, — заговорил Хоган, когда солнце начало клониться к закату, а мы сидели плечом к плечу, теребя в пальцах опустошенные жестяные баночки от газировки, — сколько человеку нужно времени, чтобы влюбиться?

С уст Старка слетела дружеская усмешка:

— А ты решил удостовериться, разыгралась ли в тебе симпатия, или это — банальный зов природы?

— Я серьезно, вообще-то.

Рукава, прежде закатанные до локтей, пришлось опустить — воздух становился все прохладней, — и теперь тыльную сторону ладоней скрывала плотная джинсовая ткань. Я нервно теребила пуговицу.

— Не знаю, — проронила, нарушая неловкое молчание, логически предположив, что Тони на подобную тему распространяться не станет, в то время как Хэппи очевидно терзали любопытство и запал, не позволявшие так просто бросить предмет дискуссии. — Может, некие исследователи писали размышления на сей счет и проводили эксперименты, посмотри в интернете.

— У меня нет компьютера под рукой, — вот же настырный.

Я вздохнула с показным недовольством, однако Хоган предпочел его проигнорировать.

— Не думаю, что существует некий определенный «щелчок», когда ты это осознаешь. Даже если попытаться анализировать каждый прожитый день и трансформирующееся отношение к человеку, к которому, предполагаемо, у тебя зарождаются чувства, как бы внимательно ты за собой не следил, все равно упустишь «тот» момент, когда «это» произойдет. Ты понимаешь, что он или она тебе небезразличен, но уже поздно.

Поделиться с друзьями: