Мое побережье

Вот же дьявол.

Я сложилась в позу зародыша и накрылась с головой, позволяя себе спрятаться от порочной реальности под душным коконом хотя бы на пару минут. Нет, нет, господи, за что.

Никогда больше не буду пить!

Пусть я и прилагала колоссальные усилия к тому, чтобы взять разум под контроль и выкинуть мысли о произошедшем, внутренний голос, именуемый совестью, решительно настроился на самоистязания, и «кусочные» события то и дело мелькали выхваченными неоновыми лучами картинками под зажмуренными веками. Вот Брюс говорит что-то определенно смешное, а я врываюсь в его личное пространство и хлопаю по коленке, сгибаясь пополам от смеха; вот Тони предлагает уехать, и в моем рассудке рождаются самые неприличные варианты развития событий, результатом которых становятся нетронутая кровать дома, волосы в беспорядке и платье со следами стыда. Боже, я действительно об этом думала?

Слишком резко дернула ногой в попытке физически отделаться от катастрофических воспоминаний, да застонала не столько от конфузности, сколько от вспыхнувшей боли в зацепившейся за одеяло коленке. Дремота моментально сошла на нет.

Попыталась встать, да локти подогнулись, и обессиленная тушка повалилась обратно. Было решено сползать частями: первыми на коврик съехали ноги.

Платье источало зловонные ароматы ночных похождений, от волос несло сигаретным дымом. Простыми утренними процедурами положение не спасешь — тут нужен как минимум одночасовой прием душа. С перемыванием каждой части тела на два раза.

Вид колена оставлял желать лучшего: красный ободок воспаления не спал, ссадина покрылась корочкой и выглядела ужасней и приметней, нежели вчера. Гадство. Теперь даже колготки светлые не наденешь.

Живот заурчал, требуя пищи, однако от одной мысли о еде замутило. Неловко вставая, кряхтя и покачиваясь, я искренне пожалела, что вообще проснулась.

Я отмокала до тех пор, пока «целая» нога не покраснела, подставленная под поток льющейся воды — мысли то и дело занимали новые осознанные подробности, порождающие желание заполнить ванну до краев и с головой туда окунуться. Предпочтительно, не выныривая.

Неужели похмелье всегда так омерзительно? Или это состояние, при котором проще умереть, чем вытерпливать — удел новичков? Побочное действие «посвящения», так сказать. Хотелось хорошенько, да прости господь мою грешную душу, проблеваться, но и метод «двух пальцев в рот» оказался бессильным. Очевидно, алкогольные пары решили покидать мой организм с мучительной медлительностью, терроризируя каждый орган и часть тела. Это немыслимо. Как Старк до сих пор не наложил на себя руки?

Отражение с ненакрашенным лицом и мокрыми волосами радовало куда больше, нежели то, что восстало пред зеркалом впервые: птичье гнездо вместо прически, под глазами — круги, достойные панды, черные разводы на висках и шее, собравшаяся по краям складок у рта пудра, из-за чего создавалось впечатление наличия морщин. Вид, характерный для девицы легкого поведения. Повезло еще, что сережки не потеряла — подарок папы на восемнадцатилетие. Не было бы мне милования. И в первую очередь — искупления перед самой собой.

Прежде, чем спуститься на кухню, я прибралась в комнате и осталась относительно удовлетворенной. Футболка с бульдогом, хвостик, разглаженные складочки на цветастом покрывале, незахламленный стол — все почти вернулось на круги своя.

Если бы не саднящая коленка, упрямо напоминавшая о том, что я стала «старше» на один чертов этап жизни.

Никогда больше до такого состояния, зарекаюсь!

«Повезло еще, что Тони был рядом», — мелькнуло в мыслях, когда я нерасторопно спускалась по лестнице. Страшно вообразить, что бы приключилось, окажись я в компании малознакомых людей. Не просто людей — парней.

И как бы, соответственно, добралась до дома.

Отец обнаружился в гостиной; я успела сделать несколько шажков, прежде чем в голову стукнуло: территория непроверенна! Вдруг здесь значились последствия моего грехопадения? По спине прошелся неприятный холодок. Я не успела ретироваться в проход — Майк обернулся.

— Доброе утро, — будничным и ничего криминального не выражающим тоном обратился он, после отворачиваясь к телевизору.

— Доброе, — я невольно поежилась, испуганным зверьком озираясь по сторонам.

Туфли разбросаны, но на положенном месте, рядом с другой обувью (резало глаз лишь их внешнее отличие от сапог), пальто покорно висело на крючке. Взор привлекла тумбочка у входа. Ключи!

В голове прозвучал голос Тони, внимающий «запомнить то, что я скажу». Вот же! Я рысью проскочила на кухню, отмечая, что оконная рама, действительно, чуть приподнята вверх — настолько, чтобы связка могла проскользнуть в образовавшуюся щель. Заглянула под стол — ничего. Обошла помещение по периметру, пропажи так и не обнаружила.

Я тихо прокралась обратно, осторожно обыскав тумбочку и даже карманы верхнего одеяния. За спиной раздались шаги; едва успела отскочить, цепляя на лицо фальшиво-беспечную маску.

— Если ты ключи ищешь, то я их положил в выдвижной ящик, — отец кивком указал на предмет мебели и продолжил свой путь, допивая остатки чая. — Утром Снежок гонял их по всей кухне.

— А, — только и удалось выдать, внутренне надеясь, что мое лицо не напоминало зрелый томат или колпак Санты. — Украл, наверное.

На упомянутой тумбе покоилась также маленькая сумочка; вспомнив об утренних стенаниях без телефона, я спешно открыла ту и обнаружила, хвала Всевышнему, мобильное устройство. Еще одна не потерянная вещь. Батарея светилась умирающим двадцатью одним процентом; один пропущенный от Хэппи, два — от Тони.

— У тебя на сегодня планы не изменились? — Майк стоял у гарнитура, периодически ныряя в ящички. Решив, что опасаться нечего, я присоединилась к нему.

Планы? У меня были планы? Я нахмурилась, замирая напротив обеденного стола. Паровоз воспоминаний полз по рельсам со скоростью черепахи, однако все же достиг конечной станции.

— Ты про кафе? Нет, я помню, что ты хотел сходить, — я достала из подвесного шкафчика миску для мюсли. Покрутила в руках. Желудок скрутил характерный позыв подняться наверх и безуспешно согнуться над унитазом, так что затею пришлось отвергнуть, возвращая чашку на место.

Что можно съесть с учетом тошнотных ощущений, возникающих при слове «еда»? Запихнуть ее подобие в себя, так или иначе, придется. Я обратилась к холодильнику, хлопая одним кармашком за другим, пока не наткнулась на лежавший с пятницы сандвич. Пригляделась к упаковке; благо, не с тунцом. Его я, конечно, люблю и всегда за милую душу готова утрамбовать за место бекона с яйцом, обмен с коим производит Тони (как всегда, не глядящий в столовой на то, что хватает с полок), но с учетом и без того специфичного рыбного запаха мой живот рисковал просто-напросто объявить мятежное восстание с воцарением анархичного режима. Ветчина с помидорами сего эффекта не оказывала.

Молоко по аналогии ушло в отставку; переживу одно утро на черном чае.

Дефилируя мимо папы, мне на секунду почудилось, что он обратил внимание на коленку. Я поспешила скрестить ноги, кидая пакетик в небольшую кружку. Молчание, должно быть, свидетельствовало о блаженном неведении.

— Тогда, как насчет обеда?

Согласно кивнула, разбавляя свой чай водой из графина и творя невообразимую помойку. Возмутительное неуважение к продуктам потребления.

— Хорошо.

— И я… — голос Майка непривычно исказился до тонов, до боли напоминающих… неловкость? Смущение? Все из этой серии. — Я хотел тебя кое с кем познакомить, ты не против компании?