Монарх V

— Призракам не нужны кольца, — я провел пальцем по ее ладони. — А у меня их два.

Оркестр заиграл громко и проникновенно, но струны скрипок звенели иначе — маэстро вложил в мелодию каплю магии. Ноты обрели вес, превратившись в золотую пыль, которая закружилась вокруг нас. Я обнял Анастасию за талию, чувствуя, как дрожит ее тело под шелком. Первые шаги вальса были осторожными, будто мы шли по тонкому льду. Но с каждым тактом движения становились увереннее, сливаясь в едином ритме.

— Помнишь наш первый танец? — Анастасия позволила себе улыбнуться, когда я провернул ее под своей рукой.

— Как я мог забыть? — я увлек ее в серию быстрых поворотов, и жемчужные нити на ее платье засверкали, рисуя в воздухе созвездия.

Вокруг нас замерцали иллюзии: воспоминания, воплощенные моей Властью. Вот мы танцуем на Рождественском балу на Алтае. Вот мой призрачный двойник сидит у камина и читает ей стихи Пушкина. А вот и ночь перед дуэлью с бретером Михаилом, когда Анастасия не могла себе найти места от страха за мою жизнь.

Толпа ахнула. Даже император, наблюдавший с трона, уронил кубок с вином. Но мы не замечали ничего, кроме друг друга. Я притянул Анастасию ближе, наши лбы соприкоснулись.

— Ты дрожишь, — прошептал я, чувствуя, как бьется ее сердце в такт мелодии.

— Это не дрожь. Это… — Она замолчала, когда моя рука скользнула вниз по ее спине, активируя скрытые руны на платье. Алые розы расцвели на серебристой ткани, их лепестки шептали древние стихи о вечной любви.

— Ты всегда ненавидела публичность, — Я заставил ее опрокинуться в глубоком наклоне, поддерживая за спину. На миг ее темные, словно полотно ночи, волосы коснулись пола, и зал взорвался аплодисментами. — Но сегодня ты сияешь ярче звезд на небе.

— Потому что сегодня я танцую не для них, — она выпрямилась, ее дыхание смешалось с моим. — А для нас.

Музыка достигла кульминации. Я поднял Анастасию в воздух, и время замедлилось. Ее платье зашелестело, как крылья мотылька, а из складок ткани выпорхнули сотни голубых бабочек — живых искр магии. Они закружились вокруг нас, образуя мелькающий нимб. В этот миг даже циники из Ордена Зверя затаили дыхание.

Когда ее туфли коснулись пола, в зале воцарилась тишина. Анастасия прижала ладонь к моей груди…

— Готов стать моим вечным пленником? — спросила она, и в ее глазах мелькнула игривая шалость — та самая, что была неотличима от блеска в глазах Мирры.

— Только если ты станешь моей тюрьмой, — я поймал одну из бабочек и вложил ей в ладонь. Насекомое рассыпалось сапфировой пылью, сплетаясь в обручальное кольцо.

Аплодисменты заглушили наш смех. Но я краем глаза заметил, как чистая слеза скатилась по щеке Николая Годунова — императора, видевшего сотни битв. Отец не смог остаться равнодушным к нашему представлению.

Анастасия взяла меня под руку, и мы направились к алтарю. На полу остались светящиеся следы — наш путь был усыпан звездной пылью. Кто-то из гостей попытался подобрать сверкающий камешек, но тот при касании развоплотился. Эти звезды принадлежали только нам.

Глава 10

Восторженная толпа расступалась перед нашей поступью. Появившись, будто из ниоткуда, пол укутал бархатный ковер. А в лицах собравшихся все чаще угадывались знакомые силуэты.

Новоявленный князь Эдуард Бельский отсалютовал бокалом. Рядом с ним примостился его сын, держащий руку на талии непокорной Лиры. И элитная охотница была явно не против.

Чуть в отдалении стоял Неклюдов, что даже в столь знаменательное событие не расставался со своей шапкой. И судя по его довольной роже, здоровяк пришел с подарком.

Стоило нам поравняться, как в нашу сторону потянулась его огромная рука. Вот только внимательный Корюшкин, успевший заметить намерение здоровяка, выдал ему мощного леща, от чего «подарок» не дошел до адресата. Горский, незаметно высунувшись из-за широкой спины Никиты, накрыл белым платком сочный кусок мяса аравийского льва, что считался невероятно редким и, главное, вкусным деликатесом!

Чуть дальше расположился Александр Николаевич Белов, проще говоря Седой. Недавно возведенный в дворянское сословие мужчина явно нервничал. Еще бы! Первый светский прием — и у самого императора! Постоянно бросая взгляд на стоящую рядом женщину, новоявленный маг будто успокаивал себя тем, что рядом находится дорогой ему человек.

Брюсов Николай Павлович, ректор московской магической академии стоял, гордо вскинув подбородок, и постоянно посматривал по сторонам. Старик будто всем своим видом излучал гордость за «своего» ученика. Ну да ладно, мне не жалко.

Чем ближе мы продвигались к конечной цели, тем именитей попадались гости. Великий род Воронцовых, тайно курирующий министерство строительства. Великий род Суворовых, чей представитель являлся действующим министром обороны. Да и само семейство было плотно включено в военно-промышленный комплекс империи.

Апраскины, властители Твери, всем скопом старались отвести от меня взгляды. Свежа еще была память о попытках втоптать в грязь безродного сопляка. И я о вас не забыл, можете не беспокоиться.

Шинский Олег Павлович даже не пытался скрыть свою улыбку. Окруженный тремя сыновьями, успешно вернувшимися с войны, они статно кивнули нам, стоило оказаться рядом. И мы с удовольствием ответили им взаимностью.

И лишь одно семейство скрывалась от нашего взора. Я нигде не видел Голицыных. Неужели осмелились отклонить приглашение самого императора?

Стоило нам подойти к небольшим ступенькам, как рядом появились новые действующие лица.

Старый пройдоха Марк, назначенный мной в роли друга жениха, сиял трезвостью и уверенностью. Одетый в строгий фрак, Мидлер выглядел в нем слегка непривычно. Если учесть, что в большинстве наших вылазок мы выглядели как бездомные бродяги. Особенно к их окончанию. Задорно подмигнув, он занял место подле меня.

Подругой же невесты стала… Алина Шинская. Белые волосы девушки были расправлены, ниспадая по плечам, будто снег, лежащий за окном. Серебристое платье, в тон цвета одеяний принцессы, придавала ее образу дополненную картину.

По мере нашего подъема, шум в зале начал затихать. И в конце пути нас ожидало двое. Император, что изъявил желание лично проводить церемонию от лица империи, и Радомир, что засвидетельствует наш союз в лице духовенства.

Как вспомню, чего мне стоило продавить свою точку зрения, так сразу хочется помыться. Ведь тем количеством ушатов с нечистотами, что словесно вылили на меня действующие представители земных конфессий, можно было заполнить полноводную реку.