Монарх V
Шрифт:
Несмотря на то, что император был самым могущественным магом Российской империи, он уступал своему заклятому врагу в силе стихий. Шепоту смерти могло противостоять лишь дыхание жизни. Огонь, земля, воздух и вода были бессильны против черной природы мятежника.
Император запретил кому бы то ни было вмешиваться в поединок. Он посчитал это делом чести. Никто не желал перечить его воле. Но каждый удар Голицына оставлял после себя непростые раны на теле императора. Ткань реальности слегка потрескивала.
Я влил больше энергии в многокомпонентные щиты, которыми окружил гостей и близких.
— Ты засиделся на чужом троне! — Голицын выкрикивал слова, его голос дрожал от десятилетий сдерживаемой ненависти. — Твои предки украли корону у повелителей тьмы! И сегодня я верну ей законного владельца!
Николай, отступая к алтарю Сириуса, споткнулся о край ковра. Его императорский мундир был изорван в клочья, обнажая кожу, покрытую черными прожилками. Рука, обычно поднимавшая армии одним жестом, теперь дрожала, пытаясь соткать очередной защитный барьер. Золотистые нити имперской магии рвались, едва сталкиваясь с клинком смерти.
— Империя… — прошептал он, и в этом слове звучала не мольба, а клятва. — Она сожрет тебя.
Голицын занес меч, лезвие которого вспыхнуло ядовито-зеленым пламенем. В этот миг Анастасия, вернувшая себе самообладание, рванулась вперед. Ее крик не прозвучал вслух, но пронзил мое сознание, как ледяной шип:
«Глеб! Он убьет его!»
Ее магия — серебристые волны чистого пламени — ударилась о чары Голицына, сбивая тому концентрацию. Мятежник нервно дернул рукой и метнул черное проклятие в мою невесту. Я чудом успел выставить перед ней божественный щит. Простой барьер не справился бы.
Вспышка! Янтарные глаза и острые длинные уши мелькнули за троном. В одно мгновение меня парализовало, как и всех людей в зале. Мир словно поразили морозным заклятием, сковав все живое…Кроме… Кроме мятежника и Николая. Они продолжали сражаться, пока остальные недвижимыми статуями молча наблюдали.
Я чувствовал, как отчаяние Анастасии смешивается с моим собственным. Мои пальцы задрожали, пытаясь сдвинуться хотя бы на миллиметр. Тело, скованное магией Греймдара, горело — будто тысячи игл впивались в каждую клетку.
«Алтарь… Надо дотянуться…»
Где-то за гранью боли, в глубине сознания, мерцали рукотворный космос моего домена и маршрутная карта раскинувшейся по всему миру карты порталов. Там, среди созвездий, вышитых из пепла прогоревшей веры, я мог бы спрятать всех…
«Должен» был. Даже если это последнее, что сделаю.
Император встретил мой взгляд. В его глазах, обычно холодных как сталь, горел огонь, который я видел лишь однажды — когда он пытался раздавить меня своей аурой. «Давай, — словно говорил этот взгляд. — Сделай хоть что-нибудь. Защити мою дочь».
Клинок вонзился в его грудь. Черное пламя вырвалось из раны, поглощая тело, но…
Перед тем, как император окончательно канул в бездну, вновь вспыхнул золотой луч света, озарив своим сиянием весь зал — словно феникс решил напоследок полыхнуть, прежде чем окончательно исчезнуть
под толщей темного пепла.Голицын взревел победным кличем, выдергивая меч из пустоты:
— Наконец-то!!!
На месте Николая осталось лишь золотое мерцание вперемешку с ошметками мрака. Темная кровь императора мрачно алела перед моим алтарем. Греймдар показался из-за трона и повернулся ко мне. Его идеальное лицо, лишенное морщин и эмоций, впервые исказилось. Не гневом — любопытством алхимика, нашедшего новый элемент.
— Ты скоро умрешь, — произнес он, и каждый слог бил по сознанию, как молот. — С новым королем вас!
Он щелкнул пальцами. Мои ребра затрещали, сжимаемые невидимым прессом. Кровь хлынула из носа, заливая губы соленым металлом.
— Пошел ты, — выдохнул я, чувствуя, как трещины расходятся по костям. — Оставь нас в покое!
Первый нахмурился. Его рука сжалась в кулак, и боль стала огнем, пожирающим разум. Но где-то на краю сознания… звенел алтарь. Золотая магия Сириуса Эридана, моего альтер эго, пульсировала в такт моему едва слышному сердцебиению.
«Настя, Марк… Алина… Всех… Сейчас!» — приказал я Лариэль, и она тут же отозвалась на мой приказ, отправляя сообщения о переносе всем присутствующим в зале, всем тем, кто хоть как-то верил в нового бога Власти.
— Впрочем, ты мне неинтересен, букашка. — хмыкнул Первый, ослабляя тиски. Он отвесил шутливый поклон Голицыну, а затем погрозил ему пальцем. — Помни о дани! Я ухожу, но скоро вернусь. На коронацию можешь не приглашать.
Вновь сверкнула вспышка, Греймдар исчез, как его смертельные оковы. В зал хлынула толпа магов смерти. Голицын повернул голову в мою сторону и оскалился:
— Десница и вся династия должны тоже умереть.
Я рванул последние силы. Сигнал побежал по нитям связи — к Анастасии, к Марку, застывшему с гримасой ярости; к Алине, чьи белые волосы сливались с серебром платья; к Шинским, Неклюдову, даже к Седому, чьё лицо было искажено немым ужасом. Ко всем!
«Телепорт. Сейчас. Пока он не…»
Голицын шагнул вперёд. Его плащ взметнулся, открывая доспехи из чёрного перламутра — артефакты эпохи, когда люди разговаривали со звёздами.
— Тебе некуда деться. — Он поднял руку, и пространство вокруг алтаря начало сжиматься, как бумага в огне. — Ты всего лишь…
Я плюнул кровью ему в лицо. Не ему — в пустоту перед ним, но он инстинктивно отпрянул. Этого мига хватило. Одной рукой я схватил Анастасию, пальцы другой впились в резные узоры алтаря, и золотой свет охватил наши тела, вырывая из оков неминуемой опасности.
— НЕ СМЕЙ! — Голицын бросился вперёд, меч сверкнул…
…и вонзился в камень, когда я исчез. Последнее, что я услышал — рёв мятежника, смешанный с воплями гостей, внезапно обретших свободу.
Я рухнул на холодный мрамор, выплёвывая кровавые сгустки. Тело не слушалось, но где-то рядом…
— Глеб! — Голос Анастасии, дрожащий, но живой.
Она прижала мою голову к груди. Её слёзы падали на лицо, смешиваясь с кровью. Вокруг с глухими стуками появлялись другие — Марк, схватившийся за голову; Алина, мгновенно развернувшая боевую стойку; Шинский, обнимавший сыновей; Неклюдов, всё ещё сжимающий в кулаке кусок мяса аравийского льва.