Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Четвертая

Лёха только усмехнулся, давая машине ещё больше газу.

Маленький самолётик в франкистскими крестами на крыльях и черным кругом на фюзеляже, взмыл прямо над головами идущих цепью пехотинцев Франко…

— Эй, Илья! Улыбаемся и машем! — Лёха повернулся к Илье и приветливо махал в ответ проносящимся внизу по правому борту солдатам. — Как думаешь, в каком веке последний раз в этих краях видели самолёты с фашистскими крестами, да еще так близко?

Их аэроплан на всей возможной скорости устремился вверх, оставляя позади цепи франкистов, которые, приняв его за свой, даже не подумали поднять тревогу.

Лёха ухмыльнулся и, не удержавшись, слегка качнул крыльями, будто приветствуя наземные войска. В ответ с земли ему снова радостно замахали, не ожидая подвоха.

Но в этот момент за спиной коротко простучала пулемётная очередь.

Лёха аж дёрнулся в кресле, покосившись назад, увидел, как Илья, прижав приклад пулемёта к плечу, хмуро всматривается вниз.

— Ты чего творишь?! — проорал он что было силы, перекрикивая рёв мотора.

— А ты глянь туда, — хрипло ответил Старинов, махнул рукой указывая на землю.

Лёха скосил глаза вниз и только сейчас заметил, что насыпь железной дороги разделяла две цепи прочёсывающих местность франкистов. Те, что находились ближе к их самолёту, действительно приняли их за своих и радостно махали им всеми подручными средствами. А вот вторая цепь, находившаяся за железнодорожным полотном, как раз сейчас бросалась на землю, пытаясь уйти от свинца, который только что полетел в их сторону.

Лёха уже собирался выдать очередное крепкое слово, как увидел, что франкисты с обеих сторон насыпи в замешательстве начали палить друг в друга.

— Они… они реально думают, что их обстреляли враги?! — Лёха чуть не поперхнулся.

— Ну, на месте тех, кто за полотном, я бы тоже так подумал, — проорал Илья, поправляя пулемёт.

Снятая дверь открывала ему шикарный обзор и прекрасный сектор обстрела, но дуло из нее нещадно. Ветер порывами гулял по всей небольшой кабине маленького самолётика.

Внизу началась неразбериха. Те, кто находился ближе к самолёту, теперь уверенно палили в сторону насыпи, те, кто за ней — отвечали огнём, всё больше погружаясь в панику.

Лёха сжал губы, разрываясь между желанием как можно быстрее уйти отсюда и желанием остаться посмотреть, чем всё это закончится.

— Сделал гадость — сердцу радость! — радостно пропел он, наблюдая, как франкисты внизу активно перестреливаются, поливая друг друга свинцом.

— Хрен с ними, Лёха, давай валим отсюда! — рявкнул ему на ухо Старинов, разглядывая цирк внизу. — Пока никто не понял, что случилось.

Лёха заржал, не в силах сдержать веселье от увиденного бардака внизу. Франкисты продолжали палить друг в друга, не понимая, кто первый открыл огонь. А он, воспользовавшись суматохой, резво завёл машину в вираж, набирая высоту и направляя её на запад, вдоль железной дороги.

«Цирк уехал…» — подумал пилот боевой табуретки, сумевшей внести хаос в развернутые порядки противника.

— Я всегда знал, что эти ублюдки сами друг друга перестреляют, — в восторге орал Илья, скалясь во все свои тридцать два зуба. — Надо только немножко помочь вначале!

Вторая половина июня 1937 года. Небо над окрестностями города Авила.

Лёха, не переставая ухмыляться, уверенно завёл машину в крутой левый вираж, самолёт встал на крыло почти вертикально, Илья сзади раскорячился придавленный пулемётом.

«Ох! А с правым виражом надо аккуратнее! А то Илья повторит свободный полёт немецкого механика…» — он быстро стабилизировал аппарат в горизонтальном полёте.

Набирая высоту, он вывел самолёт на северо-запад, вдоль полотна железной дороги, извивающейся, как гигантская змея среди холмов. Рельеф был сложный — видно, что строителям пришлось изрядно попотеть, пробивая путь через эти зелёные складки земли.

Вспомнив карту, Лёха сориентировался и через пять минут они пересекли первый туннель. Чёрный провал в горе мелькнул под крылом — достаточно короткий, метров четыреста, а буквально в двух километрах впереди уже виднелась арка второго, чуть длиннее, около пятисот метров. Железная дорога буквально выписывала внизу петли.

Лёха сосредоточенно всматривался вперёд, когда вдруг сзади раздался радостный рёв Ильи:

— ДЫМ! Лёша! Паровоз! Вон смотри, впереди, справа!

Лёха чуть не дёрнул штурвал от неожиданности.

— Где?

— Вон там! — Старинов ткнул рукой вперёд, в сторону горизонта.

И правда — далеко впереди, на горизонте, над землёй парило крошечное тёмное облачко дыма. Оно подрагивало в нагретом воздухе, словно мираж, но с каждой секундой становилось всё чётче, приобретая форму.

Султан густого чёрного дыма вырывался из трубы паровоза, взмывал в чистое синее небо, клубился над верхушками деревьев и размазывался жирным хвостом в жарком воздухе. Чуть ниже мелькали серебристые точки — солнце отражалось в окнах вагонов.

Лёха сузил глаза, пристально вглядываясь в приближающийся состав. Скорость у поезда приличная, они неслись навстречу составу и приближались к нему быстрее, чем хотелось.

— Ну что, по плану? — пробормотал он, чуть повернув голову, но не отрывая взгляда от цели. — Сколько у тебя патронов?

Старинов проверил коробку под пулемётом, прикинул остаток и на секунду задумался, оценивая ситуацию. Затем достав запасную ленту из под сиденья, стал её менять:

— Одна полная на двести пятьдесят и еще около сотни примерно в старой.

— Тогда как обсуждали! Делаю сейчас круг, догоняем состав с хвоста, со стороны Саламанки. Снижаюсь и ловим его перед туннелем.

— Погнали! — крикнул Илья, потом широко улыбнулся, блеснув зубами, и утвердительно кивнул.

Лёха, не скрывая азартного огонька в глазах, уверенно наклонил машину влево, выходя на курс для обхода поезда.

* * *

Через пятнадцать минут, дав широкий круг, Лёха снова стал сближаться с составом, на этот раз уже догоняя его.

Впереди уверенно дымил паровоз, выбрасывая в небо густые клубы дыма. Видно, уголь был сомнительного качества — за поездом тянулся плотный, чёрный след, будто гигантская змея в бескрайнем испанском небе.

За локомотивом тянулась длинная цепь товарных вагонов. Лёха начал их считать и сбился на втором десятке.

«Фиг с ними, штук двадцать пять — тридцать…» — решил он

Пассажирских среди них не наблюдалось, но стоило Лёхе внимательнее всмотреться, как его взгляд зацепился за нечто куда более неприятное.