Московское золото и нежная попа комсомолки. Часть Четвертая

— Яволь! — бодро ответил он в трубку на приказ выделить самолёты, после чего добавил про себя, — А не пошли бы все в сраку, господа штабные офицеры! Только штаны просиживать да рапорты составлять умеете.

Приказ — это ещё не значит, что его нужно выполнять так, как хотят наверху.

Главное — исполнить его так, чтобы придраться было невозможно. А что волосы на заднице встали дыбом у испанских камарадов, ну так кто же в этом виноват!

Кнюппель мгновенно отрапортовал о принятии к исполнению. Бумага ушла в канцелярию, и формально он подготовился и закрыл собственный тыл. Но теперь оставалось самое интересное — как именно он его выполнит.

Он вызвал начальника штаба эскадрильи.

— Фридрих, выделите один Heinkel 51, — сухо приказал он, сложив руки за спиной. — Пусть пройдёт от Авилы вдоль железной дороги до границы района и обратно.

Лицо капитана оставалось невозмутимым, но внутри он ухмылялся.

Республиканцы, с их новыми советскими истребителями, показали, что немецкие самолёты в одночасье превратились в старьё. И «Хенкель 51», ещё полгода назад бывший грозным оружием, стол просто устаревшим бипланом, который уже немного стоит в схватках с новейшими И –15 и тем более И-16. Эскадрилья спешно переучивалась на новейшие «мессершмитты». Сам Кнюппель буквально влюбился в скоростной и мощный истребитель.

— Получен приказ. Группа республиканских террористов, ориентировочно до роты, пыталась взорвать мост и теперь пытается унести ноги. Очень сомнительно, что они пойдут на запад, но приказ есть приказ и мы его исполним. Так что любая подозрительная активность внизу — открывать огонь без предупреждения.

Офицер кивнул, записывая.

— Остается открытым вопрос кого отправить на патруль в тыл. У нас каждый опытный лётчик на счету… — в раздумье добавил Кнюппель.

Он сделал вид, что задумался, и «случайно» вспомнил, что недавно в эскадрилью прибыл новичок и как раз вчера получил допуск с самостоятельным полётам.

Зелёный и неопытный, но зато племянничек одного из начальников штаба «Кондора».

Вот его и отправим.

Если он накосячит — никто его не накажет, родственничек прикроет. Если же нарвётся на республиканцев — что ж, значит, судьба такая. В любом случае, Кнюппель будет чист, и придраться будет не к чему.

Офицер кивнул, записывая имя новенького пилота — Отто Капутнахер.

— Будет исполнено, господин капитан. Остальные машины?

Капитан Кнюппель медленно, с явным удовольствием ухмыльнулся.

— Остальные машины… — он выдержал паузу. — Отправить на Мадрид. По пути путь внимательно осмотрят землю на пути. Проинструктируйте лётчиков.

Офицеры переглянулись.

— Но главный приказ на сегодня от нашего генерала Шпеле — Кнюппель поднял глаза к потолку, намекая откуда у него сведения, — добиться значимой победы. Любой разумной ценой. Любой. Разумной. Ценой!

Это уже было не обычное патрулирование. Это была атака на республиканские позиции.

Кнюппель прекрасно понимал, что республиканцы не оставят удар по мосту без внимания. Они наверняка будут пытаться компенсировать провал, возможно, нанесут ответный удар по аэродрому или железной дороге.

Ну что ж. Вот пусть эти вонючие испанцы и думают, как выкручиваться. А так да, легион «Кондор» всё ещё их лучший союзник.

А он… Он в этот момент устроится в кресле, нальёт себе что нибудь прекрасное и будет ждать. Ну может позовет какую сеньориту… скоротать досуг так сказать.

Ждать, как обернётся эта маленькая война.

Вторая половина июня 1937 года. Небо над железнодорожный туннелем в окрестностях города Авила.

Лёха плавно накренил самолёт влево, проходя над пологими холмами. Он не торопился, стараясь сохранить высоту и не терять из виду выход из туннеля. Время работало на него — стоило только дождаться, когда появится султан чёрного дыма, сигнализирующего о выходе паровоза на открытый участок.

Прошла минута, и вот, над верхушками деревьев, сначала робко, затем всё увереннее начал клубиться чёрный дым. Всё шло по плану.

— Илья! Еще минут пять и я зайду на паровоз! Как там пулемёт?

— Готов! Проверил всё что мог! — лаконично крикнул Старинов в ответ.

Лёха уже собрался заложить вираж, выходя на удобный угол атаки, когда внезапно…

Из-за холмов со стороны Авилы не высоко небе вынырнул одинокий биплан, несший на себе цвета франкистов.

«Хенкель пятьдесят первый» — автоматически выдало сознание.

— Ах вы толстые пожиратели сарделек! Вас вот тут только не хватает!… — Лёха мысленно аж сплюнул от расстройства, как не вовремя появился немецкий самолёт. Он сбросил скорость и чуть прижался у земле.

Расстреливать паровоз под носом у немецкого самолёта было бы просто верхом изощренной формы самоубийства. Этот устаревший, но всё ещё скоростной манёвренный биплан мог превратиться в огромную проблему. В отличие от его «Шторьха», который, по сути, был мирным транспортником, этот аппарат был вооружён и передвигался быстрее них как минимум в два раза.

Лёха рефлекторно скорректировал курс, сместившись ещё ниже, к самой земле, сливаясь с рельефом местности. Он скользил над верхушками деревьев, стараясь держаться в тени холмов, но не терять из виду ни состав, ни биплан.

Биплан спокойно, казалось даже лениво чуть подправил курс и вышел прямо навстречу пыхтящему дымом паровозу.

И тут…

С передней платформы ударил пулемёт!

Тонкие огненные нити прошили воздух, и биплан, явно не ожидавший такого тёплого приёма от союзников, дёрнулся, словно ужаленный, свалился набок и тут же шарахнулся в сторону, совершая резкий манёвр уклонения.

Лёха даже моргнул о неожиданности.

Что то было, чёрт побери?! Неужели франкисты настолько плохо разбираются в самолётах, что стреляют по своим же? Или это мы своим акробатическим выступлением так знатно подставили немца под пули франкистов?!

Но не успел он додумать, как «Хенкель» резко перешёл в атаку и, словно обиженный мышами орёл, сорвался вниз, в пикирование, нацелившись прямиком на паровоз.

И секунду спустя он открыл огонь.

Тонкие огненные линии пулемётных очередей пересекались, множились, сходились где то за холмами, в месте откуда валил в небо густой чёрный дым. Со стороны состава ответил пулемёт на передней платформе.

Теперь это был настоящий дуэльный поединок — пулемётный расчёт на поезде против самолёта.

— Сука недорезанная! — Лёха аж подпрыгнул в кресле, вцепившись в ручку управления. — Этот идиот сейчас испортит мне паровоз раньше времени! Где я ему другой найду!

Биплан, резким движением дёрнулся вверх, выходя из пикирования, прошёл вдоль поезда, продолжая поливать его свинцом, и, сделав вираж, снова пошёл на разворот.

Паровоз нёсся, выпуская из трубы густой чёрный дым. Машинист, видимо, инстинктивно дернул за свисток и окрестности огласились громким, пронзительный гудком.