Мост душ

— Ты дышишь на меня, — бормочет Лара, отстраняясь от Джейкоба. — Здесь… холодно. Мне это не нравится.

— Что я должен сделать? — бормочет Джейкоб. — Задержать дыхание?

— А тебе вообще нужен воздух? — огрызается она в ответ.

— Сосредоточься, — шиплю я.

Мы обсуждали этапы ритуала изгнания.

— Так что мы будем делать завтра? — спрашивает Джейкоб. — Будем просто ждать пока покажется Эмиссар?

— Либо так, — говорю я, — либо мы поищем его сами.

Джейкоб смотрит на меня так, словно я выжила из ума. Я понимаю. Когда я думаю о том, чтобы отправиться на поиски Эмиссара, ноги становятся ватными. Но мысль о том, что меня могут застать врасплох — еще хуже. В конце концов мы проводим голосование. Джейкоб твердо стоит на том, чтобы «не искать смерти», к моему удивлению, Лара тоже.

— Я думаю, что мы должны быть готовы, — говорит она. — Но если мы отправимся за ним сами, Эмиссар может почуять ловушку.

Я делаю глубокий вдох.

— Значит, позволим ему найти меня.

И он утащит меня обратно во тьму.

Джейкоб — единственный, кто может читать мои мысли, но Лара — единственная, кто сжимает мою ладонь.

— Мы вместе. И никуда ты от нас не денешься.

Она отнимает ладонь, чтобы скрыть зевок, и это заразительно, передается от нее ко мне и даже к Джейкобу.

— Нам нужно поспать, — говорю я, хотя не уверена, что смогу.

Мы решаем спать посменно, потом понимаем, что это бессмысленно, поскольку Джейкоб единственный, кому не нужен сон вообще. Лара бормочет что-то о том, что не стоит доверять призраку и ленивому коту, которые будут охранять нас целую ночь, но она слишком устала, чтобы выразить нечто иное кроме протестов. Мы сворачиваем нашу импровизированную палатку, и Джейкоб подходит к изножью кровати, садится спиной к нам, глядя на темноту.

— Спокойной ночи, Кэсс, — шепчет он.

— Спокойной ночи, Джейкоб, — шепчу я, положив голову на подушку.

— Мнгмнгхст, — шепчет Лара, уже наполовину засыпая рядом со мной.

Я не знаю, что будет завтра.

Не знаю, удастся ли мне изгнать Эмиссара.

Не знаю, сможем ли мы победить.

Но прямо сейчас, когда меня окружают мои друзья и семья, я почти что ощущаю себя в безопасности. Я лежу без сна, прислушиваясь к шелесту Вуали и вполне реальному шуму людей на улицах, отдаленным звукам вечеринки всё ещё проходящей где-то, звуки слабые и далекие, словно ветер. Я достаю из кармана пижамы амулет от сглаза и снова думаю над заклинанием изгнания, крутя стеклянный кулон между пальцами, пока узор из синего, черного и белого не становится абстрактным, просто прожилки цветного стекла, а глаза не начинают слипаться. Не помню, как заснула, но в одно мгновение я была в постели, а в следующее — я уже на кладбище. Я отступаю назад, когда появляется Эмиссар, медленно и уверенно пробираясь ко мне между склепами. Я зову Джейкоба, Лару, но у меня нет голоса.

Я разворачиваюсь и бегу, пока не оказываюсь в тупике склепа, который простирается так далеко и широко, что не видно конца и края. Я врываюсь через дверь в гробницу. Здесь нет захоронений, лишь статуя девушки с завязанными глазами с карты двойка мечей, клинки скрещены перед ней. Девушка сделана из камня, но мечи металлические, настоящие и тяжелые. Дверь за моей спиной дребезжит и содрогается, когда я вынимаю мечи из рук статуи. Я поворачиваюсь лицом к Эмиссару, когда он открывает дверь, но просыпаюсь прямо перед тем, как он хватает меня.

Сердце бешено колотится, в комнате темно, рука болит, до сих пор сжимая сглаз. Но когда я с усилием разжимаю ладонь, амулет всё еще внутри целый, Лара спит, а Джейкоб рядом с кроватью. Он оглядывается через плечо и корчит глупую гримасу. Сердцебиение замедляется, а я улыбаюсь и снова заворачиваюсь в одеяло. Остаток ночи проходит беспокойно, без сновидений, и я испытываю облегчение, когда солнечный свет начинает проникать сквозь оконные занавески. Я встаю, принимаю душ и расчесываю растрепавшиеся волосы, тянусь к зеркальной подвеске, прежде чем вспоминаю, что она разбилась. Я роюсь в маминой косметичке и нахожу пудреницу с палеткой румян с одной стороны, и запачканным зеркальцем с другой. Пока что сойдет.

Одной из самых важных вещей, что научила меня Лара, посредники никогда не должны оставаться без зеркала.

Смотри и слушай. Узри и узнай. Вот что ты такое.

Слова, заготовленные для призрака. Но они подходят и для живых. Я встречаюсь взглядом с отражением в зеркальце.

— Меня зовут Кэссиди Блейк, — тихо произношу я. — Мне двенадцать лет. В прошлом году я обокрала саму Смерть. Я выжила, тогда как должна была умереть. Я осталась, хотя должна была уйти. Я выжила однажды, и выживу снова. Меня зовут Кэссиди Блейк, — повторяю я. — И я не позволю утащить себя во тьму.

Часть четвертая

Эмиссар Смерти

Глава восемнадцатая

Существует два способа найти Смерть. Либо ты отправляешься на её поиски; либо ждешь, пока она сама найдет тебя. Мы выбрали последнее, но с наступлением утра я начинаю сожалеть о своем выборе. Лара, Джейкоб и я следуем за моими родителями и их съемочной группой по отелям с привидениями.

По-видимому, в Новом Орлеане сложно найти отель без призрака. Со слов Лукаса, когда-то половина отелей была школами или детскими домами, пока они не сгорели дотла, как и весь Квартал.

«Где же ты?» — думаю я, пока мы стоим в одной из комнат «Бурбон Орлеан», а мамин измеритель ЭМП трещит и подвывает, а однажды, я клянусь вам, даже хихикает. Я вздрагиваю и отступаю, прислоняясь к стене только для того, чтобы почувствовать, как Вуаль откидывается, озорно нашептывая мне.

Приходи и поиграй.

Но я противлюсь притяжению. Охота на призраков официально приостановлена. Мы посещаем и другие отели: «Монтелеоне», «Эндрю Джексон», «Дофин». В каждом из них камеры вспыхивают, и папа рассказывает историю отеля, а мама — истории о его призраках. О тенях, которые сидели на краю детских кроватей, и о детях, которые до сих пор играют в коридорах. О вещах, которые пропадают, и о вещах, которые находят. Сложно сосредоточится на съемках. Нервы напряжены, чувства обострены. Я прислушиваюсь к эфиру, ожидая любого изменения. Когда все звуки исчезают из комнаты, или появляется холодный ветерок, или голос, доносящийся из темноты.

— Мы найдем тебя, — говорит он.

«Приходи и попробуй», — думаю я.

Судя по всему Джейкоб и Лара такие же нервные, хотя они пытаются это скрыть, впрочем получается у них плохо, она пытается улыбаться и притворяться, что слушает шоу моих родителей. И что дрожит она от маминых историй. Лара держит руку на рюкзаке, готовая применить изгоняющее заклинание, как только Эмиссар сделает свой ход. Но вот уже несколько локаций спустя, мы так и не нашли никаких признаков его присутствия.

Солнце стоит высоко и припекает, когда мы проезжаем мимо Старого Монастыря Урсулинок, массивного здания, которое возвышается за высокими стенами и скульптурными изгородями. По словам папы, этот монастырь старше Соединенных Штатов. Со слов мамы, здесь появились американские вампиры. Или, по крайней мере, легенды об этих самых вампирах. Очевидно, девочек — подростков прислали сюда из Франции, и они прибыли в Новый Орлеан бледные и изможденные, сжимая в руках ларцы — шкатулки. В этих самых шкатулках находились их пожитки. Но мифы разрастались до тех пор, пока люди не поверили, будто это были не ларцы, а самые настоящие гробы, а следовательно сами девушки — нежить. Пока мама и папа рассказывают, я держу одну руку в кармане, крепко сжимая стеклянный глаз и жду, жду, жду и жду. Но я не ощущаю ничего странного, за исключением зова Вуали. Может, я должна ощущать облегчение. Но я ничего не чувствую. Вместо этого, я ощущаю себя человеком, у которого перехватило дыхание и не хватает воздуха.