Мост висельников

— «Дом-Арлекинов», — сказал Чейз, и его верхняя губа приподнялась в оскале.

— Гребаный Шон умрет сегодня ночью, — прорычал Маверик, и мы кивнули в знак согласия.

Мы были дикими псами войны, у которых украли члена стаи, и Шон Маккензи наконец-то узнает, что бывает с теми, кто осмеливается нас раззадорить.

Я ехал рядом с Лютером в машине, которую он угнал, в то время как Трэвис тихо сидел сзади, оставшись с нами, как жнец, ожидающий, чтобы забрать душу. Но я догадывался, что он был противоположностью этому, потому что сегодня ночью он спас нас обоих. Хотя я все еще не мог сказать, что доверяю ему больше, чем в этот момент, потому что он действовал по приказу. Этот человек явно был куплен Картелем, как охотничья собака, поджидающая момента, чтобы наброситься на людей, к которым он был внедрен, черт знает как давно, по одной простой команде своего хозяина. Именно это делало проклятый картель таким пугающим — любой и каждый мог потенциально принадлежать им, а их преданность была пропитана страхом и уважением настолько глубоко, что пробить эту стену было невозможно. Кто знает, какой жизнью жил Трэвис до того, как им завладели Кастильо, но было ясно, что теперь он стал оружием Картеля.

Боль пронзила мой бок от ножевой раны, которую нанес мне гребаный Шон, и кровь пропитала папину футболку, которая все еще была туго затянута вокруг моей талии. Однако это была лишь самая болезненная рана, потому что мне казалось, что моя шея была чертовски близка к тому, чтобы сломаться, когда я упал с того моста, и я стиснул зубы от боли, пронзившей мою плоть, сосредоточившись на своей семье.

Наверное, именно адреналин не давал мне упасть в обморок до этого момента, но мои силы были на исходе, и в эту минуту, когда мы сели в машину, реальность моих ранений обрушилась на меня со всей очевидностью. Мои руки слегка дрожали — то ли от шока, то ли от потери крови, то ли просто от необходимости действовать, но я отказывался обращать внимание на требования своего тела до тех пор, пока моя семья снова не окажется в моих объятиях. Никакая другая судьба не была приемлемой.

Я хотел сразу направиться к пещере, но папа вразумил меня, потому что не было смысла подниматься туда и помогать, если у нас не было ничего, чем можно было бы их спасти. Но с каждой секундой, пока мы направлялись к «Дому-Арлекинов» за снаряжением, я понимал, что именно сейчас Роуг может соскользнуть с камней, именно сейчас Чейз может потерять на ней хватку, именно сейчас Рик может прыгнуть за ней и разбить голову о скалу, а Джей-Джей последовать за ним во тьму.

Я поморщился, прижав руку к глазам, отчаянно пытаясь не представлять все это, но образы так глубоко впились в мой череп, будто уже произошли.

— Папа, — прохрипел я надломленным голосом, горло все еще саднило после того, как Шон повесил меня, так что речь звучала хрипло и грубо. — Поторопись, — умолял я, хотя он уже гнал машину втрое быстрее допустимого и не собирался церемониться.

Лютер положил руку мне на колено и сжал, пробуждая отголоски былой близости, как в детстве, когда я любил его и нуждался в нем. Я понял, что теперь он снова нужен мне. Больше, чем что бы то ни было. Он последовал за мной с того моста, зная, что мог погнаться за моей смертью, но он не колебался.

Он был чертовски хорошим отцом, и я наконец позволил себе простить его за все плохое, что он сделал, потому что я перестал цепляться за обиды и сожаления. Жизнь все еще пульсировала в моих жилах, и это было больше, чем я мог надеяться, когда мои ноги болтались над тем ущельем. Я попрощался со всеми, попытался отпустить все, зная, что моя жертва даст любимым немного больше времени в этом мире, хотя бы шанс выжить.

Но по-настоящему я не сдался, потому что хотел жить. Хотел все исправить и наладить то, что слишком долго разрушал из-за своей глупой потребности контролировать все вокруг. Но что, если я упустил шанс искупить вину? Что если в этом мире больше не осталось ни одной души, с которой я был неразрывно связан, если смерть украла их у меня, это оставит во мне трещину, которая никогда не заживет. Без них для меня не было жизни. Не было вообще ничего.

Папа посмотрел на мои раны так, словно собираясь что-то сказать, но придержал язык, только снова положил руку на руль и повез нас к «Дому-Арлекинов» так быстро, как только мог. Он вернулся в режим короля Арлекина, как и учил меня делать, отделяя свои эмоции от действий всякий раз, когда мог. Но тот факт, что он пришел на мост сегодня вечером, доказал мне, что он все еще может делать выбор, основанный только на любви, и это был единственный выбор, который я хотел сделать сейчас, когда дело касалось Роуг и остальных. Я слишком долго был холодным и бессердечным, обращаясь со всеми ними так, словно они были моими подчиненными. Но больше такого не будет. Если они живы, я справлюсь лучше. Я буду лучше.

В тот момент, когда мы въехали в открытые ворота, я заметил потрепанный «Cadillac» на подъездной дорожке и свет в окнах. Здесь кто-то был. Кто-то из моей семьи или все они? Может быть, кто-то из них выбрался, вернулся сюда за помощью. Или, может быть, это была просто пара «Арлекинов», которым пришлось откуда-то сбежать. Я не знал, но надежда все равно пронзила меня.

Не раздумывая, я выскочил из машины и побежал к входной двери, стискивая зубы от боли, пронизывающей каждый дюйм моего тела.

— Фокс! — Папа крикнул мне вслед, когда я распахнул входную дверь, и кровь потекла у меня между пальцами, когда я зажал колотую рану на боку.

Темнота застилала мне зрение, но я боролся с ней на каждом шагу по коридору, мое плечо врезалось в стену, когда я споткнулся. Имя Роуг сорвалось с моих губ в отчаянии, но мой голос звучал недостаточно громко, чтобы быть услышанным, и мое горло горело от усилий, синяки, образовавшиеся вокруг него, болели от моих настойчивых попыток.

Будь здесь. Пожалуйста, будь здесь.

Силы покинули меня, и я упал на колени на половицы, одной рукой все еще держась за бок, а другой упираясь в стену, оставляя кровавый отпечаток ладони на белой поверхности, когда беспамятство попыталось увести меня прочь. Но я не мог уйти тихо. Я должен был спасти девушку, которую любил, и мальчиков, которые были мне братьями во всем, что имело значение.

Тень метнулась ко мне, и она предстала таким прекрасным видением, что, клянусь, я уже был мертв, глядя на это неземное создание, которое владело мной. Ее пылающие голубые глаза расширились, когда встретились с моими, и мое сердце загрохотало в груди, когда она упала на колени и закричала что-то, чего я не смог услышать.

Тьма уносила ее от меня, или, возможно, все было наоборот, потому что я снова падал, срываясь с того моста в небытие. В момент ужаса меня осенило, что, возможно, я все еще там, вишу на веревке Шона, и это был последний подарок жизни мне. Видение столь сладостное, что оно просто не могло быть правдой.

***

Мягкие пальцы откинули волосы со лба, а затем углубились в их корни — ощущение знакомое и давно забытое. Мои чувства медленно пробуждались, и я чувствовал давление наркотиков в своем организме, чего-то, что должно было заглушить боль, в которой я тонул.

Загрубевшая рука сжала мою руку, и я попытался проглотить комок в горле, но он оставался там, несмотря на мои усилия.

— Он просыпается, — произнес мужской голос, и я попытался повернуться к нему, узнав Джей-Джея, и мое сердце наполнилось облегчением от осознания того, что с ним все в порядке.

— Может быть, мне попросить доктора дать ему еще дозу. Ему следует отдохнуть ночь, — озабоченно сказал папа, но я застонал в знак протеста. Я хотел проснуться, увидеть их всех, сосчитать лица в комнате и убедиться, что все здесь.