Мой путь озарён рассветом
Шрифт:
— Будешь помогать.
Меня уложили на постеленную прямо на полу подстилку. Старушка-ведунья намешала вязко пахнущую смесь в металлической чашке и предложила мне выпить. Я пила, наблюдая, как суетится Аделинда, доставая жуткого вида иглы, ножи и склянки, но страх вдруг отступил, захотелось спать.
«Вот и посплю», — вяло подумала я, а потом Лаура вдруг прижала к моему носу омерзительно пахнущую тряпку. Я попыталась вырваться, но в голове загудело, верх и низ поменялись местами. Я легла и закрыла глаза. Сон не шёл. Тряпку убрали, меня кто-то потыкал в плечо, но сил открыть глаза и дать понять, что я в сознании, не было. Впрочем, меня не особенно это волновало.
Я слышала и чувствовала
Я лежала всё там же, на подстилке на полу. Голова болела и кружилась, рука лишь немного ныла, рана была плотно перевязана чистым бинтом. Я попыталась сесть, но у меня не получилось, впрочем, звук привлёк сидевшую рядом Лауру. Старушка склонилась надо мной, с интересом меня разглядывая.
— Проснулась? Возьми чаёк, поможет.
Её голос резко ударил меня по ушам, но от чая в самом деле стало лучше. Чай пах домом Коры, и мне вдруг стало грустно.
— Поспи ещё, — посоветовала мне напоминающая Марику раска. Марику или Финиду?
На глазах вдруг выступили слёзы.
— Ну, ну… — Лаура села рядом со мной, ласково поглаживая меня по голове. — Давай, поплачь, полегчает.
Тут я вспомнила Кайру и разрыдалась. Я выла в голос, а перед лицом мелькали образы дорогих мне людей, тех, которых я потеряла навсегда, и тех, по которым я просто безумно соскучилась. Тяжесть потери памяти навалилась на меня с небывалой силой вместе со всеми страхами и трудностями, пережитыми мною за этот год. Сверху эту дикую смесь прижало безнадёжной любовью к Крису и чувством вины перед Питером, и я взвыла ещё отчаяннее. Хвост становился то лисьим, то рысьим опять.
— Кыш, — рявкнула старушка на неизвестного человека, решившего проверить, что у нас тут случилось.
Человек ушёл, и я так и не узнала, кто это был, впрочем, откуда-то послышались возмущения Питера, резкий голос Криса и чей-то смех.
— Бедная, — приговаривала Лаура, продолжая поглаживать меня по голове. — Настрадалась, намучилась. Плачь, плачь. Выплачь всю свою печаль, а потом спи без тревог.
Наплакавшись, я всё-таки уснула снова, и сны мне не снились.
Когда я проснулась и разлепила глаза, старушка встретила меня радостным сообщением о том, что я проспала почти трое суток, и мой пустой желудок поспешил подтвердить её слова возмущённым ворчанием. После таких заявлений выходить на люди было страшновато, но меня встретили удивительно спокойно. Я даже немного расстроилась. Пусть на повторные объятия от Криса я и не надеялась, но Питер мог бы что-нибудь сказать.
Рука почти не болела, и я приступила к исполнению своих обязанностей помощницы Лауры. Я помогала ей готовить, стирать и убирать и чувствовала себя обделённой. Мне приходилось ходить по грани жизни и смерти, мне приходилось убивать, я совершила эту безумную пробежку по городу, закончившуюся прыжком в водопад, а теперь заняла своё место: место помощницы домохозяйки.
Я потрошила рыбу и недовольно ворчала. Приготовленная на костре, она была вполне сносной, вот только здесь, на Монике, еду готовили на большой сковороде с крышкой. Идеальный инструмент для создания отвратительного рыбного запаха. Даже засунув туда чеснок, я не смогла спасти дело.
Хуже всего было то, что рыба-то была вкусной. Но получать удовольствие, пытаясь жевать её с зажатым носом и не давиться костями, было сложновато.
— Завтра будем в деревне, — сообщил за ужином Морено. — Лаура, ты с нами?
—
Да, — обрадовалась старушка. — И Ландольфо мне дай, пойду на рынок.— И Ландольфо дам, и Сальво, — согласился капитан. — Венанцо, Рия и Ярна останутся с Моникой, остальные — со мной. На рассвете выходим.
— Вы будете грабить? — напрягся Питер.
— Зачем? — удивился южанин. — Покупать.
— На наш товар можно купить всю деревню, так зачем впустую рисковать? — насмешливо прошипела Аделинда.
— Тогда почему вы оставляете с ним двух наших и только одного своего? — не унимался маг.
— На корабле остаётся Венанцо, а значит, с корабля без его ведома никто не уйдёт, — тепло улыбнувшись, пояснил Морено. — А если кто уйдёт — то недалеко.
Мне стало неуютно, но Рия поспешила заверить южан, что уходить мы не собираемся, и, кажется, ей поверили. Я не знала, как они общались то время, что я проспала, и не вполне понимала, доверяют ли нам контрабандисты и можем ли мы в полной мере доверять им.
Утром, когда все ушли, я не сводила взгляда с молчаливого лучника и старалась не двигаться лишний раз, иначе говоря, вела себя крайне подозрительно, понимала это, но ничего не могла с собой поделать. Потом Рии это надоело, и она потащила меня мыть полы. Закончив с уборкой, мы заварили чай и забрались с ним на крышу каюты, где во время общего сна обычно сидели часовые.
День был солнечным, но прохладным. Одежда не грела, и я от всей души надеялась, что из деревни принесут что-нибудь тёплое для меня. Тёплое и целое. Пусть я умудрилась не простудиться, это был не повод мёрзнуть дальше.
Мы принесли себе одеяла и закутались в них. Венанцо, казалось, не обращал на нас внимание, и я успокоилась и расслабилась. Вокруг больше не было толпы малознакомых людей, зато была Рия, которую хотелось как следует обо всём расспросить.
— Как вы поняли, что нужно идти именно в Форвод?
Шиикара поёжилась.
— Крис сказал, что Киира дала ему знак. А вы?
— Мне тоже дала знак Киира.
Богиня сдержала своё обещание.
Повисла тишина. Рия молчала, вертя в руках край одеяла, и не смотрела на меня. Это казалось мне подозрительным и даже пугало. Почему-то шиикара не хотела со мной говорить, и я никак не могла понять почему. В наших с ней разговорах тему обычно задавала она, и сейчас явно что-то было не так.
«Может, она набирается смелости, чтобы что-то сказать? — предположила я. Неприятная мысль холодными мурашками пробежала по спине и вздыбила шерсть на лисьем хвосте. — А вдруг дело в Крисе? За эти две недели у меня почти получилось влюбиться в Питера, вдруг и Рия не устояла?»
— Знаешь, то, что я сейчас скажу, может прозвучать очень странно, — шиикара говорила осторожно, словно ступая по тонкому льду. — Но мне кажется, ты должна понять.
«Догадалась, что Крис небезразличен и мне тоже? — гадала я. — Хочет сразу всё сказать, дать понять, что мы теперь в некотором роде соперницы? Вернее, товарищи по несчастью. Крис до сих пор никого, кроме Фаины, не замечает».
А Рия начала рассказ:
— Нашу богиню зовут Караная, и она никогда не вмешивается в жизнь людей. Тех, кто пытается говорить от её имени, зовут еретиками и жестоко наказывают. Киира же может просто так взять и помочь собраться разделившемуся отряду. Для моего народа это что-то совершенно дикое и невозможное.
Она говорила грустно и осторожно, подбирая слова, и мне вдруг стало стыдно. Задумавшись о Крисе, я забыла о том, что у других людей могут быть другие проблемы.
— Когда ты шиикара, всю жизнь живёшь среди шиикаров, привыкла к обычаям шиикаров и всё такое, а потом с тобой вдруг начинает говорить Киира… Это страшно. Никому сказать нельзя, но и смолчать тоже.