Мой ректор военной академии

Серый день ползет лениво,

И болтают нестерпимо

На стене часы стенные

Языком неутомимо.

Сердце стынет понемногу,

И у жаркого камина

Лезет в голову больную

Все такая чертовщина!

Над дымящимся стаканом

Остывающего чаю,

Слава богу, понемногу,

Будто вечер, засыпаю...

– Браво, - неожиданно сказал милорд Верд.
– Мне понравилось. Хотя сложно представить вас курящей.

– А меня стихотворение шокировало, - заявил милорд Милфорд.
– Дама - и курить... Фи.

Я улыбнулась.

– А почему стихотворение не о любви?

– съехидничал гость хозяина дома.
– Дамам же положено любить стихи о любви!

– Не знаю, как у других дам... Плохо у меня, наверное, с любовью, - рассмеялась я, краем глаза заметив, что милорд Верд нахмурился еще больше.

– Госпожа Лиззард, - никак не мог уняться милорд Милфорд.
– Может быть, вы еще поете?

– Только если решусь нанести вам тяжелую душевную травму.

Не говорить же ему, что я пою только в состоянии тяжелого алкогольного опьянения. И исключительно романсы. И исключительно мимо. Но тогда у меня душа поет - и какие там ноты...

– А почему такой выбор стихотворения все же?
– спросил у меня милорд Верд.

– Осень же...

– Осень, - согласился милорд. И в его голосе послышалась какая-то тоска.

– Да бросьте вы, господа... И дамы! Осень - это не повод для грусти, - продолжил улыбаться милорд Милфорд, но мне в его улыбке почудилось что-то не натуральное. Будто ему и самому было ничуть не веселее, чем его другу, но он изо всех сил старался его вовлечь в разговор - и отвлечь от мрачных мыслей.

– Милорд Милфорд, могу я задать вам вопрос?
– проговорила я.

– Попробуйте, - усмехнулся он.

– Вот вы говорите, что дамам положено любить стихи о любви. А вам? Вам лично какие стихи положено любить?

– Прославляющие величие Империи, без сомнения, - ответил начальник контрразведки.

– А вы, милорд?
– совсем уж осмелела я и обратилась к хозяину дома.

– Я вообще стихов не люблю. Больше устав военной службы, - милорд упорно пил мутный гномий самогон. И становился еще мрачнее.

– Не верьте ему, госпожа Лиззард, - рассмеялся его гость.
– На самом деле у Рэ натура нежная. И изысканное стихосложение ему нравится. Только он это скрывает. Ему не по статусу.

– Вот именно, - отрезал милорд.
– Мне много что не по статусу.

– Вы что-то еще хотели спросить, госпожа Лиззард?
– спросил у меня внимательный начальник контрразведки.

– Да, - не удержалась я.

– Спрашивайте, - разрешил мне хозяин дома.

– А почему вы называете друг друга так странно?

– Шир и Рэ?
– улыбнулся милорд Верд.

– Именно так, - кивнула я.

– Понимаете...
– заговорил милорд Милфорд.
– Когда мы познакомились в академии - нам, кстати, было по четырнадцать лет, как вашим сыновьям... В общем, Рэ тогда бунтовал и отказывался отзываться на фамилию отца...

– Усеченную фамилию, - поправил его мой хозяин.
– Не Тигверд же. А так - для бастарда - Верд.

– Ты же понимаешь, что тогда еще наследный принц Фредерик ничего большего для тебя сделать не мог, - мягко сказал ему друг.

– Понимаю, - пожал плечами незаконнорожденный сын императора.

– Так вот кадет первого курса требовал, чтобы его называли Рэ - по роду матери. И только я один согласился. И потребовал в ответ то же самое. Позвольте представиться, госпожа Лиззард, - начальник контрразведки поднялся.

Я не усидела - и поднялась тоже.

– Эдвард Грегори Шир, милорд Милфорд.

И он церемонно склонился передо мной. Я присела в реверансе и протянула ему руку. Он над ней склонился - и вежливо коснулся губами кончиком моих пальцев.

– За знакомство надо выпить, - дал сам себе распоряжение милорд Верд. И сам поспешил его выполнить. В результате у мужчин в руках оказались рюмочки с гномим самогоном, а у меня - вишневая наливка.

Мы выпили.

Я во все глаза смотрела на начальника контрразведки, ожидая продолжения рассказа. Не дождалась. Поэтому спросила:

– То есть Шир вы по матери?

– Именно так, миледи. Милфорд - титул не родовой, а пожалованный императором за заслуги. И тогда я еще им не был. А на фамилию отца я не откликаюсь. Вообще.

Больше в разговор его завлечь не удалось. Милорды выпили еще крепкого алкоголя. Потом еще. И милорд Милфорд удалился. Хозяин дома пошел его провожать, перед этим отпустив меня отдыхать.

На следующий день все повторилось. После ужина Оливия пригласила меня в гостиную по приказу милорда Верда.

– Милорд, - зашла я - и присела в положенном поклоне.

– Добрый вечер, - улыбнулся мне хозяин дома.
– Присаживайтесь.

И он указал на кресло напротив своего.

– Как вы себя чувствуете?

– Не плохо, - осторожно ответила я.

– Я к вам с просьбой.

– Конечно, милорд. Что я должна сделать?

Он сморщился, словно услышал что-то на редкость неприятное.

– Я думаю, вы поняли по вчерашнему вечеру, что Шир принес мне неприятные новости. И теперь я должен принять важное решение. От него зависит жизнь человека. Хорошего человека... Я должен поступить определенным образом. И я это знаю. И все это знают... И никому не приходит в голову, что я могу поступить как-то по-другому...

Милорд замолчал, опять уставившись в огонь.

Он не хотел совета - нет. И я это знала. Кто я такая, чтобы что-то советовать ему, тем более будучи абсолютно не в теме проблемы. Я поняла, что просто ему хотелось почувствовать человека рядом...

– Но я пытаюсь понять, смогу ли я видеть себя в зеркало, если поступлю как должно...

– Если от вас никто не ожидает сюрприза, может, стоит удивить? В том числе и самого себя?..
– неожиданно вырвалось у меня.

– Спасибо, - улыбнулся он.

– Может быть, приказать подать чай, милорд?

– А вы хотите чаю?

– Нет, - честно ответила я.

– Я его вовсе не люблю, - признался он мне с таким видом, будто выдавал государственную тайну.

Я рассмеялась.

– Скажите, а почему пить со мной чай в гостиной вы соглашаетесь, а ужинать вместе отказываетесь?

– Вопрос не ко мне, а к тем, кто придумывал правила поведения, приличные для женщины моего положения.

А сама озадачилась вопросом: "А кстати, почему?.."