Мой ректор военной академии

Я пожала плечами. Пусть переписывают - все время какое-то пройдет. Только радовалась, что Рэм и Пауль считаются родственниками милорда Верда - и их не тронули.

– Господин Монтесье!
– вошел молодой парень с пером и новой бумагой в руках.
– Все в лучшем виде.

– Пожалуйста, сударыня, - любезно улыбаясь, только что не кланяясь, подошел ко мне начальник Уголовной полиции.

– Вы же понимаете, что это все - не правда?

– А какая разница? В такой истории - главное - кто первый раскроет заговор. И отчитается перед императором.

– Но кто-то же покушался на лорда Верда. Разве вы не думаете, что императору бы хотелось узнать, кто на самом деле покушался на его сына?

– Да не твоего ума это дело, - равнодушно сказал мужчина.
– Да и не моего, в общем-то.

– А что - ваше дело?

– Дворянство получить для своих будущих детей. Кстати, во второй бумаге надо будет раскрыть сеть заговорщиков, которыми ты руководила.

– Бред, - прошептала я.

– Перечислишь всех, с кем встречалась, пока жила в доме милорда. Будет из них сообщников делать, - словно и не услышав меня, продолжил господин Монтесье.
– Хватить тянуть, подписывай.

Я взяла бумагу в руки, сделала вид, что раздумываю. Потом, быстро порвала ее на две части.

– Не стану.

Я до последнего не верила, что он меня ударит. Будет пугать - да. Издеваться - безусловно. Но бить...

Но вот я летела через весь кабинет от удара кулаком в лицо - и почувствовала, как что-то хрустнуло у меня внутри.

"Надо же... А ножки стула к полу не прикручены оказались. А я читала, что в допросных их..." - какие у меня в голове все-таки дурацкие мысли...

Ко мне с диким воплем подскочил начальник Уголовной полиции. Я увидела занесенную над собой ногу. Нахлынула боль - и все померкло...

Кап-кап-кап... Где-то капала вода. Безумно хотелось пить. Было больно. Но боль была не резкая, острая, невыносимая, а тянущая, нудная. Я поняла, что лежу на каменном полу в затемненном помещении без окон. Мне все не верилось, что это все происходит на самом деле. Что все это - не кошмарный сон...

– Очнулась, милая?
– с поистине отеческой заботой поинтересовался у меня старческий дребезжащий голос.
– Напугала ты нас - думали уже, что потеряем.

– Как это?
– мой голос был похож на карканье.

– Перестарался наш начальник, ох, перестарался... Вот что значит, когда не по заслугам назначение делают, а по роду да знакомствам...

– Да. Уж... Не хорошо, - согласилась я.

– Он ведь незаконнорожденный какого-то то ли графа, то ли барона. А тут увидел способ выслужиться до личного дворянства, - с каким-то извиняющимися интонациями сказал старик.
– И совсем ополоумел.

Я зажмурилась, стараясь выкинуть из памяти то, как начальник Уголовной полиции "старался выслужиться до дворянства".

– Хорошо что лекари у нас традиционно сильные - и ко всему привыкшие, - обрадовал меня дедок.

– А вы кто?
– спросила я.

– Пыточных дел мастер, - ответил мой собеседник - и я прикусила язык. Нашла время и место любопытство проявлять.
– А это - пыточный подвал.

Я замотала головой, отгоняя ненужные слезы - вот уж точно не время было раскисать.

– Ну, что, девонька... Подписывать надо, - как-то сочувственно проговорил он.

– Нет, - нашла я в себе силы ответить.

– Ты же понимаешь, милая, что я тебе даже сознания потерять не дам. И бить не буду. Или кости ломать - тебе же их только срастили. Столько труда приложили. Есть более действенные средства. Иголки под ногти. Или каленым железом по груди - и не смертельно, но боль такая, что сама просить будешь, чтобы бумагу принесли. Результат будет один и тот же...

Я плакала, уже ни на что не надеясь, но все равно не переставала упрямо отрицательно мотать головой.

– Вероника... Ника. Где же ты? Я чувствую ужас, я чувствую боль - где ты? Я уже несколько часов как очнулся - и зову тебя. Ты пропала. Где ты? Я не могу пробиться...

Сначала я подумала, что сошла с ума, что мне мерещится его голос. А потом я так обрадовалась - пусть даже и иллюзии того, что меня кто-то ищет, кто-то хочет защитить...

– Ричард!
– закричала я вслух, впервые называя милорда по имени.
– Я здесь! Я в Уголовной полиции.

– Это который Ричард-то?
– поинтересовался старичок.

– Это который лорд Верд, - ответила я.
– Сын императора.

– Знаю, что в Уголовной, - продолжал общаться со мной голос в моей голове.
– Где именно? Милфорд здание обшаривает - тебя нет нигде.

– Вам рекомендуют сказать, где мы находимся, - впервые посмотрела я на старика.

Тот пошамкал ртом, очевидно, раздумывая, как ему выгоднее поступить.

– Ты ведь все равно бумаги подписывать не будешь?

– Теперь-то уж точно нет...

– Да можно было бы успеть, - с явной насмешкой посмотрел он на меня.

– Можно, - не стала спорить я.
– Только вам оно зачем?

– И то верно, девочка... Только у лорда своего попросишь начальника для нас нормального.

– Попрошу, - согласилась я.

– Никуда не уходи, - распорядился он, закрывая за собой дверь.

Я не поняла, сколько прошло времени - много ли, мало ли - дверь опять открыли. Только на этот раз ее дернули с такой силой, что она жалобно закряхтела.

– Где она?
– раздался крик. Затем ругань.

– Туточки, милорд, не извольте беспокоиться. Вот. В уголку.

– Где?
– в пыточной было темно, а я лежала в самом дальнем углу - так что разглядеть меня, действительно, было сложно.

– Я здесь, милорд, - мне показалось важным подать голос.

– Да сделай посветлее, - раздался новый приказ.

Вспыхнул свет, показавшийся мне необычайно ярким. Я попыталась закрыть глаза руками.

– Вы тут что - все с ума посходили?
– кто-то протопал, опустился ко мне, провел руками надо мной, почти касаясь. Меня окутывало теплом. Боль нехотя, но отступала.

Дальше опять шла ругань. К своему удивлению поняла, что матерится милорд Милфорд - а это был именно он - на русском.

– Одежду ей - быстро.

– Слушаюсь, милорд, - ответил палач. И быстро вышел.