Мой темный принц
Шрифт:
Себ впервые стал серьезным.
— Она больна?
— Нет, ничего такого. Просто у нее была дерьмовая неделя.
— Мои паучьи чувства подсказывают мне, что твоя станет еще более дерьмовой, когда ты вернешься сюда.
Иногда я всерьез ненавидел его.
— Ты можешь хотя бы сказать ему, что это срочно?
Я мог бы позвонить папе сам, но это заняло бы несколько часов. Забота о Брайар Роуз требовала от меня лазерной фокусировки прямо сейчас.
— Конечно, если не забуду.
— Не все шутки ради, Себ.
— Нет. — Он зевнул. — Но этот разговор - да, иначе я бы не смеялся.
—
Но он бросил трубку.
Ублюдок.
25
Оливер
Я проснулся от неожиданности, захлебнувшись собственным потом. Рука, обхватившая мое бедро, не дала мне подняться на ноги.
Мой член упирался в пресс. Полный, толстый и на сто процентов твердый. Может быть, из-за сна - о Париже с Брайар, о том, как она умоляла меня трахнуть ее прямо на улице. А может, от того, что маленькая, мягкая рука сейчас держала его в тисках.
— Брайар.
Она не шелохнулась. Простыни сбились в комок у наших лодыжек. В темноте я едва мог различить силуэт ее стройной фигуры.
Я толкнул ее в плечо и ужаснулся, когда она крепко сжала его, немного покрутив вверх-вниз.
— Твою мать.
Она захрипела и пнула меня по голени.
Черт побери.
Я пытался оттолкнуть ее пальцы от себя, один за другим, но она стонала, не желая отпускать меня. Мои яйца сжались.
— Ты должна освободить меня, или я кончу на весь потолок.
Это не преувеличение. Хотя мне не нравилось спать рядом, я уделял приличное количество времени знакомству своего члена с кулаком. Но в последнее время я этим пренебрегал. Все свободное время в последние несколько дней я проводил в больнице с Брайар.
Утром наблюдал, как она вытягивает руки на солнце, как рукав спадает с ее изящного плеча. Вечера, когда она смотрела на меня, впившись зубами в губы, приглашая сделать то же самое. А ночами я спал рядом с ней, слушая ее тихие стоны.
Она всегда была такой. Склонной к диким снам. В ту пьяную ночь в Париже ей приснился самый грязный мокрый сон, который она когда-либо описывала. Это было чудо, что я сохранил девственность до девятнадцати лет.
Брайар закинула ногу на ногу и, наконец, освободила мой член от своей хватки. Как только она освободила меня, я переложил ее на бок и воздвиг между нами Великую стену из подушек, чтобы спасти... ну, свою эрекцию.
— Ол?
Я замер, дыхание на секунду застыло в горле.
— Да, Обнимашка?
Она не ответила. Я перевел дыхание и уставился в потолок, считая овец. Я понял, что сегодня мне уже не удастся поспать, но я должен был попытаться. Это будет моя последняя ночь крепкого сна перед тем, как в отеле начнутся масштабные ремонтные работы.
Спустя несколько минут после того, как она позвала меня, она что-то прохрипела во сне.
Я повернул шею, пытаясь расслышать.
— Не уходи, Олли.
26
Оливер
Ромео Коста: Мы можем опоздать.
Зак Сан: Почему?
Ромео Коста: Даллас.
Фэрроу
Баллантайн-Сан: Что делает Даллас?Даллас Коста: Размышляю о том, как спортзал может быть одновременно счастливым местом моего мужа и моей личной тюрьмой.
Ромео Коста: Я не виноват, что ты сказала своему врачу, что эмоционально переедаешь после родов.
Даллас Коста: Нет, я сказала, что после родов я СТАЛА есть, и это вызывает у меня эмоции. Разница есть.
Зак Сан: А есть ли она?
Даллас Коста: Безусловно. Это моя заводская настройка по умолчанию. Теперь он думает, что я страдаю от послеродовой депрессии и мне нужно что-то, чтобы выпустить эндорфины.
Ромео Коста: Что посеешь, то и пожнешь. В данном случае - ешь.
Даллас Коста: Как можно прописывать физические упражнения? Это даже не лекарство. На самом деле, после этого мне не нужны будут лекарства. Моя задница горит.
Фрэнки Таунсенд: опоздала к чему
Зак Сан: Где Оливер? Это был его сигнал, чтобы вывалить в чат посредственную анальную шутку. Каламбур.
Ромео Коста: Пропал с хозяйкой. Возможно, нам придется принести еду, если он забыл, что на званом ужине нужно кормить гостей.
Фэрроу Баллантайн-Сан: @Фрэнки Таунсенд, добро пожаловать (обратно) на соседский ужин у фон Бисмарков.
Фрэнки Таунсенд: с каких пор. почему никто никогда ничего мне не говорит
Фрэнки Таунсенд: привет?
27
Брайар
— Что-то не так с этим ребенком. — Оливер нахмурился, глядя на свой телефон, через несколько секунд после того, как подтвердил, что наши друзья будут здесь с минуты на минуту, чтобы поздравить меня с ужином. — Наверное, они привезут Луку сегодня вечером.
— Он практически твой племянник. — Я закинула ноги на кофейный столик, не привыкшая жить в таком большом доме, где мебель не касается стен, - или привыкла? — Все, что в нем есть странного, он впитал через тебя, как через осмос.
— Откуда ты знаешь, что это не вина Даллас и Ромео?
— Потому что я помолвлена с тобой. Мне не нужно их вспоминать, чтобы знать, что это на сто процентов ты.
— Ты можешь съесть эти слова, когда встретишь их на самом деле. — Он остановился, отводя одного из поваров от южного крыла. — Особенно Даллас.
Как только Оливер оставит меня в покое, я планировала выяснить, насколько велика проблема его накопительства. В любой день. Единственная проблема? Он не отходил от меня с тех пор, как меня выписали из больницы. Разве у него нет работы? Хобби? Друзей?
Я вздрогнула, когда порыв ветра лизнул мои руки.
— Что случилось с Даллас?
Олли нахмурился, пинком закрывая двери патио.
— Для начала, когда она узнала, что беременна, она купила всему району одинаковые комплекты свитшотов. — Он уложил меня под толстое тканое одеяло. — Буквально ходила с ними от двери к двери, как продавец Библии.
Я наморщила нос, ерзая в своем новом коконе, чтобы устроиться поудобнее.
— Что такое свитшоты?
— Наполовину свитер, наполовину джинсы, и на сто процентов преступление против человечества.