Моя цель — на алых нитях полотна

— А ты ещё кто? — заплетающимся голосом произнесла она, а я поняла, почему Стефан унёс Лиззи. Мамочка пьяная.

— Кто надо. У тебя вообще совесть есть, шлюха? — всё, я зла. — Родила от другого, а теперь на Стефана ребёнка оставила. Да ты знаешь, что своим шалавским поведением ты мне жизнь порушила?

Девушка скривилась.

— А… кажется, я поняла, кто ты. Кэтрин Пирс. Та, по кому он убивается до сих пор. Хранит изображения твоих картин и отслеживает твои богемные приключения.

Что?

— Ты, сука, прекрати заговаривать мне язык. Либо ты сейчас же прекращаешь ходить налево и берёшься за воспитание ребёнка, либо…

— Что? Что, наркоманка? Что ты мне сделаешь?

Я в гневе. И мне даже было наплевать, как она узнала об этом. Я набросилась на неё. Собираясь хорошенько приложить к стене. Но у Розалин, похоже, был опыт в подобных драках. Она вцепилась руками в мои волосы, так что я взвыла.

Вовремя подбежал Стефан. Ему досталось, но он всё-таки нас разнял.

— Кэтрин, тебе лучше уйти.

— Мне или ей, Стефан? — фыркнула я, поправляя причёску.

— Тебе, Кэтрин.

Мне словно дали пощёчину. Я видела ухмыляющуюся Розалин, когда выходила.

Когда я оказалась на улице, то просто заорала.

***

Стефан не хотел меня видеть. Но в этот раз я не интересовалась его сиюминутными прихотями. Прямо как раньше. Я нашла его в выходной день, когда он гулял с девочкой в парке. Лиззи мне нравилась. А вот её сука-мать нет.

Из-за неё мы тогда не сошлись со Стефаном! Из-за неё я оказалась в лечебнице и подсела на наркотики.

Так она ещё и на Стефана свою дочь повесила. И это не его дочь даже!

— Каждый раз мне кажется, что мы видимся с тобой в последний раз. Но никакой раз — последний, — усмехнулся Стефан, заметив меня. Лиззи играла с ещё одной девочкой, а он сидел на скамейке. Я присела рядом. А Стефан побрился.

— Когда мы увидимся действительно в последний раз — это будет в сто раз больнее, чем обычно, — проговорила я, тем временем наблюдая за игрой Лиззи. Она ходила, но пока не слишком уверено и часто падала. — Мы как дети, Стефан. Мы каждый раз спотыкались, пытались подняться, а затем снова падали.

— Да. Я очень рад тебя видеть, — повернулся он ко мне. — Как ты меня нашла?

— Я ведь настойчива, Стефан, сам знаешь. Нашла твоего однокурсника, он рассказал, где вы обычно гуляете.

Стефан кивнул.

— Как мать Лиззи?

— В тот вечер она побушевала, а затем рухнула спать. На следующее утро она ушла. Ничего необычного, — вновь посмотрел он на малышку. Та сидела и выщипывала траву пальчиками. Выглядело забавно. Я улыбнулась. — Кэтрин, мне завтра нужно пойти в университет. Лиззи не с кем оставить. Я не могу больше прогуливать.

Я кивнула, не понимая, как же ему помочь.

— Ты ведь посидишь с ней, да?

Я чуть со скамейки не упала. Взглянула на него широко раскрытыми глазами.

— Мне больше не к кому обратиться, Кэтрин. Прошу тебя.

— Я не… я не могу, Стефан, я и дети — это вообще… — пыталась я ему разъяснить. — Я не люблю их и не могу с ними обращаться.

— Неправда. Я специально тогда давал тебе подержать Лиззи. Вы поладите.

Я хмыкнула. Стефан очень любит её, это видно. Желает, чтобы я тоже её полюбила.

— Пожалуйста, Кэтрин, — Стефан в очередной раз взглянул мне в глаза. А взгляд у него… всё тот же. И чувства мои прежние.

И я сдаюсь.

— Хорошо.

Он так тепло улыбнулся мне, а затем пошёл за дочерью, привёл её ко мне.

Она уже умеет говорить «мама» и «папа». Вскоре у неё получилось выговорить и «Китти».

***

Так, я просто дура, что согласилась!

Я подготовилась к этому со всей ответственностью. Я начиталась статей в интернете о годовалых малышах. Выяснила, что они едят, где спят, как с ними обращаться, от чего они могут плакать, что им не нравится, а что нравится.

Я даже арендовала кроватку для Лиззи на один вечер. Потому что я требовала привезти её к себе. Сидеть с Лиззи в той квартире и бояться, что в один миг ворвётся её мамаша — не для меня. Стефан это тоже понимал. Драк не надо.

Сначала мы с Лиззи ладили.

Она вообще милая.

Светлые волосы, карие глаза. Стефан уже рассказал мне, как выяснилось, что ребёнок не его. У Стефана ведь глаза зелёные, а у Розалин голубые. Когда девочка родилась, Стефан сильно удивился и начал спрашивать у жены, какой цвет глаз у её родителей, раз он проявился через поколение. У Стефана хорошо ведь с генетикой. А Розмарин так напугалась его профессиональных расспросов, что призналась в измене. У Джорджа карие глаза.

Вот так можно проколоться.

Лиззи много плакала. Я давала ей кашу, она её выбрасывала. О, а менять подгузники детям — это просто непередаваемый кайф. Зажав нос, я делала это.

— И почему ты кричишь? Ты сухая и ты ела только что! — возмущалась я, держа кричащую девочку в руках.

Нет, ну, а какие потребности у неё ещё могут быть? Только не в спаривании, рано ещё. Какие ещё базовые есть?

Под конец дня я поняла, что ей нужно было. Ей нужна любовь, забота и внимание.

— Баю-баюшки-баю, — приговаривала я, наконец-то поняв.

Она проговорила «Китти», и я расплылась в улыбке.

— У меня вот нет детей. Но я на тебя смотрю и… — призналась я. Мне было тепло от присутствия девочки рядом. Возможно, я теперь понимала Стефана. — Мне кажется, я была дико не права. Да, ты тоже характером не сахар, вся в маму, — на этих словах девочка перестала улыбаться, словно поняла меня. Ух ты. Дети всё-таки всё понимают… — Но тебя хочется нянчить. Ты похожа на куколку. Я люблю куколок. Ты знаешь о Бэби Борн? Ты очень классное воплощение её, — пошутила я. Когда я улыбнулась, она тоже улыбнулась.

Я чувствовала себя неуклюжей, но всё это было в новинку для меня.

Я смотрела на неё и понимала, что хочу всего это. Я хочу, чтобы у нас со Стефаном был ребёнок, в котором проглядывались бы наши черты. Возможно, у нашего малыша были бы светлые волосы, как у Стефана, и карие глаза, как у меня. Либо наоборот. Либо только мои черты, но характер Стефана. Господи, когда я думала об этом, меня охватывало воодушевление.

Я старательно читала Лиззи сказку, стоя около её кроватки. Только что она вновь закатывала мне истерику в стиле «я не знаю зачем, просто поплачу и потреплю тебе нервы», и я потратила целых двадцать минут, чтобы она перестала это делать. Я прижимала её к груди и пыталась говорить что-то успокаивающее. И ощущать её около своей груди было невероятно здорово, ведь я чувствовала что-то новое.