Моя чужая новая жизнь

— Ты прекрасно знаешь, что я не хотел, чтобы она продолжала служить в нашей части.

— Посмотрим. Может, получится перевести её куда-нибудь в тыл, — Вильгельм помог мне подняться, отряхнул прилипший на шинель снег, чуть виновато заглянул в глаза. — Ты правда счастлив с ней?

— Конечно.

— Ладно, это твой выбор, — вздохнул брат.

— Звучит так, будто ты уже планируешь мои похороны.

— Просто помни, что, если ты ошибся, я всегда рядом.

Какое-то время мы шли молча. Наконец брат спросил:

— Вы… были близки?

— Это не твоё дело.

Похоже, ему тоже неловко задавать такие вопросы, вон как покраснел. Я конечно всегда рассказывал ему всё, но это… слишком личное, интимное.

— Я спрашиваю не из праздного любопытства, — Вильгельм задержал меня, перехватив за локоть, и уже более уверенно продолжил: — Если да, то надеюсь, вы пользуетесь средствами защиты? Согласись, беременность Эрин сейчас мягко говоря нежелательна. Вы сами ещё дети, и война в самом разгаре, я уж молчу о том, что вы неженаты.

— Ну это как раз-таки легко исправить, — улыбнулся я, хотя Эрин пыталась отговорить меня от этого шага.

Наверное все девушки мечтают о красивой свадьбе и я готов пойти ей в этом навстречу и подождать. Как только попадём в цивилизованные условия, снова подниму этот вопрос. Но Вильгельм прав — нужно быть осторожнее. Не потому что я боюсь взять на себя ответственность за ребёнка. Дети должны рождаться под мирным небом.

— Конечно я знаю, о чём ты. Не волнуйся, мы осторожны.

Вильгельм кивнул и слегка улыбнулся:

— Я и не заметил, когда ты успел стать взрослым. Если честно, думал, ты придёшь ко мне с кучей вопросов.

Не то что бы я стеснялся у него спросить, для чего нужны выдаваемые солдатам средства защиты или как уговорить девушку зайти дальше невинных поцелуев, просто уже кое-что знал не без его косвенной помощи.

— Нет, правда, я вот помню, как волновался в свой первый раз, — испытующе посмотрел на меня брат. — Для меня тогда едва всё не закончилось, даже не начавшись, когда девушка стала раздеваться.

— Я… гм… знаю, как выглядят девушки без одежды, — чёрт, чувствую, что краснею как пятилетний мальчишка.

— Интересно откуда? У тебя ещё кто-то был?

Да что это на него нашло? Вильгельм всегда был сдержан в таких вопросах. Во всяком случае не болтал направо и налево о своей личной жизни.

— Нет, просто нашёл как-то твой тайник. Третья половица под нашим шкафом, помнишь? — он видимо уже и забыл, что прятал там карточки весьма пикантного содержания. — Хельга и Гертруда охотно познакомили меня с тайнами женского тела.

— От тебя просто невозможно ничего скрыть, — усмехнулся он.

Ну да, так и есть. Я знаю его как самого себя. Так же, как и он знает меня. Несмотря на жуткий холод, я чувствовал как где-то внутри разливается уютное тепло. Пусть мы встретим Рождество не так, как когда-то мечтали, я всё равно проведу его с самыми близкими людьми. Вильгельм по-прежнему любящий меня брат, и теперь у меня есть Рени.

* * *

Зря я рассчитывал, что предпраздничный вечер немного развеселит Эрин.

— Джингл, мать его, белз…

В полутьме она споткнулась об ёлку, которую мы оставили на пороге, чтобы немного оттаяла. Вроде бы ругалась она по-русски, но кроме «твою мать» я ничего не понял.

— Вы что, хороводы вокруг ёлочки собрались водить? — Эрин недоверчиво посмотрела на меня. — Сегодня же Рождество, и несмотря на то, что мы далеко от дома, это не повод отказываться от праздника.

— Думаешь, произойдёт чудо? — хмыкнула Рени. А я уже успел забыть, какой язвительной и резкой она может быть. — Санта Клаус приходит только к хорошим детишкам. А за нами скорее явится Крампус.

— Да ладно тебе, малышка, хорош кукситься, — окликнул её Каспер. — Иди, лучше помоги нам украсить ёлку.

Парни уже смастерили крестовину и довольно удачно разместили ёлку в свободном углу.

— Чем? Гильзами?

— А что, хорошая идея, — усмехнулся Шнайдер.

— Точно, там снаружи этого добра полно, — подхватил Бартель.

Парни, наскоро одевшись, вышли на улицу. Рени мрачно прокомментировала:

— Ну вот, олени у нас уже есть и рождественское полено тоже, — кивнула она на койку Хайе.

Тот и правда дрых целыми днями, поднимаясь только, чтобы поесть или когда нужно заступать в караул.

— И эльфы, — это видимо Кох и Каспер, которые выставляют под ёлкой аккуратной пирамидкой наш будущий праздничный ужин из консервов.

— Странная у тебя фантазия Эрин, — Кребс задумчиво наблюдал, как парни с энтузиазмом принялись пристраивать гильзы. — Вообще-то можно было повесить открытки.

— Ага, ещё предложите навырезать снежинок.

— Почему бы нет? Ты же наверняка украшала ёлку в детстве.

— Дело не в ёлке, — вздохнула Эрин. — Новый год, то есть Рождество — это символ каких-то надежд. Люди загадывают сокровенные мечты, ждут, что в новом году жизнь изменится к лучшему. А когда знаешь, что всё будет только ещё хуже, как-то не тянет распевать рождественские гимны.

— Надо думать о хорошем, — меня резануло болью от безнадёжности, притаившейся в её глазах. — Война не будет длиться вечно.

— Война будет длиться ещё долго, — она покосилась на остальных и заговорила чуть тише. — Не один месяц и даже не год.

— Ты не можешь этого знать, — мне стало страшно от её уверенности.

Даже не хочу думать о том, что война может затянуться ещё на годы. Эрин хотела что-то ответить, но передумала и, схватив шинель, пошла к двери. Я вышел за ней, не понимая, с чего она так распсиховалась. Её руки слегка дрожали, когда она в очередной раз чиркнула спичкой.

— Русских очень много и они будут стоять насмерть за свою землю. Постепенно война обескровит армию, а когда… мы начнём понемногу сдавать свои позиции, к советским войскам охотно примкнут союзники, — Эрин нервно курила, глядя, как где-то вдалеке вспыхивают прожекторы.