Моя чужая новая жизнь

— Дурацкие шуточки, как ты это называешь, порой единственный способ не сойти с ума, когда мир летит к чёрту, — тихо заговорила Эрин. — Когда я закрываю глаза, то вижу месиво из окровавленных тел, и кажется до сих пор слышу крики горящих заживо. Если это можно развидеть и выкинуть из головы хотя бы на пару минут, какая разница каким способом я это делаю?

За столько недель я привык видеть в её глазах раздражение, насмешку, страх, но сейчас в них читались усталость и какое-то презрение. Поскольку смотрела она не на меня, оставалось только теряться в догадках, на кого направлены эти эмоции. Мне снова показалось, что передо мной сидит не вчерашняя школьница, а проживший не один десяток лет человек.

— Ты всё ещё можешь передумать насчёт перевода.

Я не хотел, чтобы это прозвучало злорадным упрёком, но ведь жалко эту дурёху. Даже мужчины ломаются, не выдерживая тягот войны, а она хрупкая девчонка. Она лишь помотала головой. Действительно такая сильная любовь, что она не хочет разлучаться с Фридхельмом даже ценой своей жизни?

— Как думаешь, что сейчас происходит там?

— Файгль должен был вызвать подкрепление и лютваффе уже отреагировали, — где-то издалека всё ещё слышались отзвуки выстрелов и взрывов. — Я уверен, парни скоро найдут нас.

— Кестер погиб, Хайе тоже.

Я в бессильной злости сжал пальцы. Каждый раз я чувствовал одно и тоже: боль, вину, бессилие. Как бы я ни старался вести бои с минимальными потерями, я не мог уберечь их от смерти. Скольких солдат я уже потерял с начала войны… Кестер попал к нам всего лишь три недели назад, мальчишка не пережил своего первого боя.

— А… Фридхельм? — осторожно спросил я. — Ты видела его?

— Он вернулся за мной в штаб, сказал спрятаться в доме, — голос Эрин чуть дрогнул.

Вот почему его не было с остальными — бросился в первую очередь спасать её. Конечно он всё сделал правильно, но именно поэтому я и был против их романа. Солдат, для которого на первом месте стоит личное, уязвим. Будь он рядом, я бы всегда смог прикрыть его, а теперь остаётся только гадать, жив ли он. Словно прочитав мои мысли, Эрин резко сказала:

— Он жив! Я бы почувствовала, если бы это было не так! Он обещал за мной вернуться…

Я скептически отношусь к этим всем женским предчувствиям, но видя, что она вот-вот расплачется, не стал спорить.

— Конечно он жив. Я тоже это чувствую, он ведь мой брат.

Я не знал, сколько мы так уже просидели. Может час, может полночи. Ногу периодически простреливало болью, и глядя на Эрин, я видел, что ей тоже несладко. Она неловко завозилась, пытаясь одной рукой открыть фляжку с водой.

— Давай помогу.

Её пальцы были холодные как лёд. Хорошо, что сейчас не зима, иначе мы свободно могли не дотянуть до утра.

— Вот же хрень, — пробормотала она. — Где-то посеяла ранец, а сейчас бы пригодилось обезболивающее.

— Нас скоро найдут.

Скорее всего атаку русских удалось отразить. Будь оно иначе, нас бы уже обнаружили их солдаты.

— Пока нас найдут, я созрею отгрызть себе руку.

Я полез в карман за портсигаром и задел рукой плоскую бутылку. Да это просто подарок! Я только сейчас вспомнил, что вчера Файгль презентовал мне этот напиток, «достойный офицера».

— Обожди с этим, — я почувствовал себя фокусником, доставая эту чудом уцелевшую бутылку.

— Живём, — усмехнулась Эрин. — И согревающее, и обезболивающее. Правда на пустой желудок нас разнесёт в хлам. Давай-ка проведи ревизию, может и закуска найдётся.

Мы дружно зашуршали по карманам.

— Гляди, что я нашла, — она продемонстрировала небольшую шоколадку. — Спасибо Коху.

— У меня всё гораздо скромнее, — я выудил начатую пачку галет, даже не вспомнив, сколько они у меня болтаются.

— Ваше здоровье, фройляйн, — я приподнял бутылку и сделал первый глоток, затем передал её Эрин. При неловком движении боль вспыхнула с новой силой.

— А с тобой-то что? — заметив болезненную гримасу, насторожилась она. — Ты же вроде не ранен?

— Не ты одна «удачно» приземлилась. У меня скорее всего перелом ноги.

— Говорю же, здесь клуб неудачников. Нарочно не придумаешь. Ты ногу сломал, я руку. Хотя-я-я, — она насмешливо прищурилась. — Не так уж тебе не повезло.

— В смысле? — я протянул руку, возвращая бутылку — не стоит ей увлекаться спиртным.

— Ну как же, герр лейтенант, раз вы ранены, значит, попадёте в госпиталь в заботливые руки хорошенькой медсестры, — вот же зараза, хитро улыбается, намекая на мои отношения с Чарли. — Главное не тупить, и будет вам счастье.

— Давай определимся. Я готов прислушиваться к твоим советам, но не когда они касаются моей личной жизни.

— А что так? — невинно спросила она. — Я плохого не посоветую. Давно уже не секрет, что вы с ней неровно дышите друг к дружке. Ну и к чему ходить вокруг да около? Хочешь дождаться, что её кто-нибудь уведёт у тебя из-под носа?

— Повторяю, моя личная жизнь тебя не касается, — я чувствовал, как нарастает глухое раздражение. Эта девчонка умудрилась всколыхнуть мои сомнения, да к тому же ещё намекнула, что Чарли может влюбиться в другого.

— Всему своё время. И я, и Чарли сейчас сосредоточены на том, чтобы исполнить свой долг. Крутить романы, когда идёт война, могут только такие безголовые личности как…

— Как я? — насмешливо закончила Эрин. — Ладно успокойся, не лезу я в ваши до хера сложные высокие отношения. Всего-то обозначила свою позицию и теперь буду спокойно ждать, чем дело кончится. Как говорится, тормоз тоже механизм.

Она сделала очередной глоток коньяка и теперь похрустывала печеньем, всем видом давая понять, что я полный идиот и вообще неправ.

— Неужели даже сегодняшний день тебя ничему не научил? Не хочешь связывать Чарли обязательствами, но если бы ты погиб, разве её боль была бы меньше?

Не знаю, никогда не думал об этом. У мамы была сестра, которая всю жизнь оплакивала погибшего на войне жениха. Я бы не хотел, что бы и Чарли поставила крест на своей жизни, если я погибну. Кстати, у меня тоже есть что сказать этой чересчур умной советчице.

— Ну, допустим, я, как ты выразилась, тормоз, а с тобой что не так? Если ты считаешь, что в любовь нужно бросаться очертя голову, почему вы с Фридхельмом до сих пор не расписались, а?