Моя чужая новая жизнь

* * *

Парни так радовались, что мы свалили из окопов, словно нам светил All inclusive в шикарном отеле. На деле же мы снова обосновались в какой-то деревеньке. Как мы туда добирались по бездорожью — это отдельная история. Вроде никого в лужах грязи не потеряли, хотя я бы не сильно расстроилась, если бы кое-кто не добрался до пункта назначения.

— Парни, вон та изба выделена под казарму, — распорядился Вильгельм. — Располагайтесь. Ну, а ты, — он обернулся ко мне. — Подыщи себе квартиру.

Я поморщилась. Всё-таки привыкла за столько недель, что Фридхельм всё время рядом. Теперь снова придётся жить бок о бок с какой-нибудь настороженно-враждебной тёткой. Неприятным сюрпризом стало и то, что Файгль со своей ротой тоже торчал здесь. Места им в огромной России мало, что ли?

— Фройляйн Майер, рад видеть вас в добром здравии, — разулыбался гауптман.

Стопе, мужик, обнимашек не будет. Знаю я тебя, снова усадишь проворачивать коварные махинации под кодовым названием «работа с населением».

— Я восхищён вашей стойкостью. Безусловно ваши заслуги будут оценены по достоинству.

Вот будет «весело», если на меня навесят какой-нибудь орден с гитлеровской символикой.

— Хорошенько отдохните, и завтра надеюсь увидеть вас в штабе.

Ну, а какие ещё у меня варианты? Когда начальство приказывает, остаётся только яволькнуть и выполнять.

На этот раз я не заморачивалась, подыскивая более-менее дружелюбных хозяев. Не обращая внимания на косые взгляды пожилой пары, попросила комнату и положила на стол несколько купюр. Хозяйка кивнула на небольшую комнатку и о чём-то зашепталась с мужем. Неприятно, не спорю, но ничего, переживу. Главное — тепло, относительно тихо, в небольшое окошко уютно льётся солнечный свет. Действительно после землянки шикардос. Надо будет первым делом узнать, где у них тут баня. Ещё бы как-то организовать масштабную стирку, но пусть парни мне помогают. Я не собираюсь одна ворочать тяжеленные тазы с мокрым бельём.

В бане я уже не боялась расслабиться и посидеть подольше. Зеркала конечно же здесь нет и слава Богу. Я даже наощупь чувствовала обветренную кожу на лице. Мне бы скрабик и хороший увлажняющий крем, но маленькая баночки «Нивеи», которую подарила мне Чарли, была уже давным-давно вымазана. Есть у меня конечно парочка лайф-хаков в загашнике — привет подруге, которая увлекалась хенд-мейд косметикой. Надо только разжиться нужными ингредиентами, там собственно ничего особо сложного. Кофейная гуща прекрасно заменит скраб, маски для кожи можно вообще делать из всего, что под рукой — ну там мёд, огурчик. Хотя кого я обманываю? Без привычной косметики мне тяжело будет поддерживать красоту на том уровне, как я привыкла. Услышав в предбаннике лёгкий шум, я подскочила и машинально поискала глазами полотенце. Кто там? Неужто этот малолетний придурок так ничего и не понял? В дверь осторожно постучались. Кажется я знаю, кто притопал мне спинку потереть.

— Заходи уж.

Я убедилась, что не ошиблась. На пороге стоял Фридхельм. Ты смотри, уже даже и разделся.

— Ты опять забыла закрыть дверь? — улыбнулся он.

А смысл? Хлипкий деревянный шпингалет при большом желании можно вышибить на раз-два. Да и вряд ли ко мне посмел бы кто внаглую сунуться, зная, что потом влетит по полной от командира.

— Ну, так пользуйся такой удачей, — я старалась не думать о том, что опять выгляжу на троечку — красная, как помидорка, мокрые взъерошенные волосы…

Фридхельм медленно подошёл, опустился рядом, осторожно погладил по щеке. После стольких месяцев вынужденного воздержания я особо не рассчитывала на долгие прелюдии, но этот почти невинный жест меня удивил и даже растрогал.

— Я так скучал по тебе, — ласковый шёпот дрожью проходит по коже.

Не одному тебе пришлось тяжко. Я притянула его ближе, чувствуя лёгкие нежные поцелуи на губах, щеках, подбородке. От него пахло знакомым запахом разгорячённого тела, мыла и одеколона. Я могла бы сидеть вот так бесконечно, просто смотреть в его глаза, которые постепенно темнели от возбуждения, чувствовать его руки. Меня вело от его близости, от поцелуев, от знакомого шума дыхания — от всего, чего так долго была лишена.

Обнимаю его за шею одной рукой, а пальцы другой запускаю в волосы на его затылке, прижимая его к себе сильнее. От прикосновений холодных пальцев к моему животу по телу бегут мурашки. Хочется вжаться ещё ближе, слиться с ним. Фридхельм целовал шею, плечи, грудь, живот — всю меня хаотично и жадно. Даже не верится, что мы наконец-то вдвоём. Что сладкие, томные поцелуи и его ласкающие руки… Это правда происходит, здесь и сейчас. Тягучее, тянущее ощущение постепенно охватывает всё тело. Хочу уже быстрее перейти к главному блюду и осторожно выворачиваюсь, приподнимаясь, чтобы пересесть на его колени. Интересно он будет очень шокирован инициативой, проявленной вчерашней девственницей? На свой страх и риск опускаю руку между нашими телами, провожу рукой по его животу. Сжимаю пальцы, слегка поглаживая разгорячённую твёрдую плоть.

— Рени, — хриплым шёпотом выдыхает он и впивается губами в мою шею. — Что ты делаешь?

— Занимаюсь с тобой любовью, — ускоряю выверенные движения. — Тебе разве не нравится?

Фридхельм вздрагивает, и губы на моей шее заменяют зубы. Не очень больно, но ощутимо. Теперь уже моя очередь дергаться, на что он тут же вжимается в меня с новой силой. От касаний кожи о кожу по телу проходит новая волна возбуждения. Легонько касаюсь губами разгоряченной кожи оставляя короткие ласковые поцелуи. В ответ подставляется, позволяет вести, и лишь водит ладонями по моей спине и пояснице. Первый порыв неудержимой страсти проходит, и его заменяет нахлынувшая нежность. Странное ощущение, что где-то в груди забыли надутый гелием шарик. Такую же бережную нежность я вижу в его глазах. Она перекрывает даже периодически вспыхивающую в них страсть. Я наклоняюсь к нему, затягивая в чувственный неторопливый поцелуй, слыша, как стучит моё сердце. Наслаждаюсь ощущением рельфеных мышц и горячей кожи под моими пальцами и растворяюсь не в ощущениях, но в человеке, лежащем передо мной. В человеке, который, смотрит на меня вот так. Опускаюсь, пропуская его плоть до дрожи медленно, чувствуя как он сжимает мои бёдра. Фридхельм не сдерживает стона, когда я начинаю размеренные плавные движения, накрывает ладонями мою грудь поглаживая соски. Чем хорош секс с тем, кого ты любишь? Тем, что каждый раз как будто первый и каждое касание вызывает в тебе бурю эмоций как в первый раз. Такой же трепетный и неповторимый. А главное, как бы ни были вы физически близки, этой близости всегда мало.

Фридхельм зарывается рукой в мои волосы, притягивает к себе, заглушая губами рваный стон, опускается ниже обводя контур будущего засоса на шее. Отстраняюсь, заглядывая в его лицо, чтобы увидеть отражение своего желания. Он аккуратно сдвигает меня и переворачивается, нависая сверху, двигается быстрыми толчками. Напрягаю мышцы, сжимаясь вокруг него, и он прерывисто выдыхает, снова находя мои губы. Прикрываю глаза и сосредотачиваюсь лишь на том, чтобы чувствовать. Не стремительно приближающуюся разрядку, а его. Губы. Ладони. Его всего. Рядом. Кончиками пальцев касаюсь его шеи, чувствуя, как бьётся пульс в венах быстрый, сумасшедший. Оргазм накрывает почти одновременно, рассыпаясь по телу огненными искрами наслаждения. Мы замираем глаза в глаза, пережидая пока дыхание не выровняется.

— Не хочу тебя никуда отпускать, — он нежно провёл ладонью по моему плечу, и от этого мимолётного прикосновения под кожей снова разбегаются мурашки.

— А я не хочу никуда уходить, — расслабленно улыбаюсь, чувствуя, как его губы скользят по разгорячённой, чувствительной коже.

— Так непривычно возвращаться в казарму, зная, что увижу тебя только утром.

Фридхельм неохотно отстранился. Мы вот уже наверное с полчаса не могли распрощаться, стоя у заборчика.

— Парни тоже по тебе скучают.

— Ага, давайте и после войны где-нибудь поселимся этакой дружной общагой, — усмехнулась я.

— Я сказал Вильгельму, что хочу съехать из казармы, так он такое мне устроил, — помрачнел он. — Опять прочёл лекцию, что нельзя мешать свой долг и личную жизнь. Говорю же, нам надо пожениться, видеться урывками просто невыносимо.

— Петровна, а постоялица твоя где? — никак у моей хозяюшки гости?

— Ну её, эту лярву, — отозвалась Марина. — С утра умотала в штаб ихний. Пойдём в сарай, я ж тебе яиц обещала дать.