Моя Шамбала

– НУ, хорошо, а как ты думаешь, по-твоему, кто выиг-рает?
– подошел с другого конца Мотя-старший.

– Наверно, будет ничья,- наобум сказал я. Хотя, почему бы и нет? Московское "Динамо" будет у нас в гостях. Игра состоится в честь праздника нашего города, и выигрывать, вроде, не совсем удобно. Но и проигрывать команде класса "Б" тоже не резон. Вполне может быть ничья.

– "Ну, это ты загнул, - не поверил Самуил.
– Москов-ское "Динамо" в прошлом году чемпионат СССР выиграло. Они, если уступят, то может только ЦДСА. А ты, "ничья". Да они нас на сухую раскатают.

Самуилу можно было верить. Он не пропускал ни одного футбольного репортажа, которые вел всеобщий кумир Синяв-ский. Самуил знал наперечет всех известных футболистов и мог назвать составы всех основных команд класса "А".

– Не может быть ничьей, - согласился Витька Мотя.

– Может и не будет, - не стал спорить я.

– Не хочешь говорить, не говори, только тогда вообще молчи, - обиделся за всех Изя Каплунский.

Мне нечего было возразить, и я молча жевал травинку.

– Я вчера Ваньку Козу видел, - вспомнил Самуил.
– Блатяга. Московочка, сапоги в гармошку. Я ему: "Здорово, Вань! На футбол идешь? А он сплюнул так через зубы и го-ворит: "А как же. У меня и билеты третьем ряду".

– Ни хрена себе, - обалдел Мухомеджан.
– Билеты по-купает. Это сколько ж у него денег?

– Да больше, чем у нас всех вместе на 1-е Мая было, - пришел к выводу Каплунский.

– Тут на кино у матери руб не выпросишь, - вздохнул Самуил.

– Да ну его на хрен с его деньгами, - сказал Мотя.
– Лучше без денег, да на свободе. Он же без конвоя послед-ние денечки ходит. Раз ворует, значит, тюрьма по нему плачет.

– Все. С Козой больше не водиться, - приказал Мотя.

– Да никто с ним уже давно не водится, - согласился за всех Каплунский.

Время перевалило за полдень, и солнце стало кло-ниться к западу. Но жара не спадала, и мы все же рискнули искупаться. Вода обжигала тело, но мы с разбега бесстраш-но бросались в воду, задыхаясь от спазм, сковывающих те-ло, и оглашая берег отчаянными воплями и не совсем при-личными словами.

Матч между московским "Динамо" и сборной города был объявлен на семь часов, но уже часа за три до встречи команд народ потянулся к стадиону. А за два часа до начала трамваи и автобусы были забиты до отказа, и люди висели на трамвайных подножках, а автобусы из-за невозможно-сти открыть двери, вторую часть своего маршрута шли без остановок до самого стадиона.

Стадион находился напротив горсада, и ряд вековых лип и каштанов служил хорошим местом для обзора фут-больного поля не хуже трибун. Не только пацаны, но и взрослые уже карабкались на деревья, осваивая суки по-толще, но, теснимые нижними, лезли выше, рискуя сва-литься и сломать себе шею.

И уже за час до начала матча люди висели на суках та-кими гроздьями, что зелень становилась неразличимой. Ворон не садилось на ночевку на одно дерево столько, сколько сумело разместиться безбилетных зрителей.

Стадион окружала крепость шириной в два с полови-ной кирпича и высотой не менее двух метров.

Мы знали два места, где кирпичная кладка высыпа-лась, и забор стал ниже. Нужно было только подтянуться на руках и перевалить на ту сторону. Главное не свалиться на голову дежурного работника стадиона. Такое тоже случа-лось, правда очень редко, потому что уже на заборе можно было быстро сообразить, где там ходит дежурный и, если близко, отступить. Но это, когда нет конной милиции, а се-годня четыре лошади скакали вдоль забора, и всадники в милицейской форме угрожающе размахивали нагайками.

– Ну что?
– оценив обстановку, сказал Мотя-старший.
– Через забор не перелезть. Вон сколько лошадей. Не успеть.

– Я попробую, - решил я.

– Как только лошадь ускачет вон к тому концу забора, где дом генерала Родина, можно успеть. Там даже кто-то кирпичи подложил, совсем низко... Самуил пойдешь со мной?

Самуил с сомнением посмотрел на забор, на лошадь, бешено проскакавшую вплотную к забору, и покачал голо-вой.

– Не, я лучше на дерево. Или с горсадовского забора посмотрю.

– Я пойду, - решил Мухомеджан.

Мотя-старший был с братом и тоже не захотел риско-вать. Каплунский, было, подался в нашу сторону, но разду-мал вдруг и остался на месте. Пахом уже сидел на дереве и орал нам что-то, призывно махая рукой. Но пацаны оста-лись посмотреть, перелезем мы с Аликом или конный ми-лиционер стеганет нас нагайкой. А если стеганет, мало нe покажется.

– Я постарше, прикрою, - приказал Алик.
– Беги, лезь первым. Я за тобой.

Мы дождались, когда лошадь проскачет в одну сторо-ну, а другая - в противоположную.

Раз, два, три! Мы бросились через дорогу, но не успел я поставить ногу на кирпичи, как внезапное ощущение опасности заставило меня оглянуться.

На Алика мчалась лошадь. Алик следил за тем, как я перелезаю через забор и готовился тут же перемахнуть сле-дом за мной. На это нужно было несколько секунд, но еще меньше нужно было лошади, чтобы поравняться с Аликом. Я наверняка успевал перепрыгнуть забор, но Алик попадал под нагайку, да не одну, потому что конники имели обык-новение крутиться на лошади вокруг своей жертвы до тех пор, пока она, прикрыв голову, убегала, тщетно стараясь увернуться от удара, или валил ее с ног, и та спешила от-ползти в сторону, подальше от опасной зоны.

– Не двигайся!
– мой резкий окрик пригвоздил Мухо-меджана к месту. Я закрыл его собой. А на него уже надви-галась лошадь, и он видел ухмылку на лице милиционера и нагайку в отведенной для удара руке. Но я уже знал, что он не ударит его. Мое тело напружинилось как перед прыж-ком, в глазах потемнело, и мой мозг выбросил такой поток энергии, которая, случись это в доме, наверное, пережгла бы все пробки. Лошадь, как от чумы, шарахнулась от меня в сторону, и тревожное ржание оскалило ее морду. У рыжего милиционера злорадная улыбка сменилась недоумением. Он с трудом удержался в седле и стеганул нагайкой ни в чем не повинное животное. Лошадь встала на дыбы, чуть снова не опрокинув седока, и тот еле выровнял лошадь и поскакал дальше, забыв, зачем вдруг развернулся, не дое-хав до конца забора. Меня с Аликом он не заметил, будто нас и не было. Алик так и не понял, что произошло. Он пе-ревалил меня через забор и перелез сам. А я подумал, что в таком состоянии я и не смог бы перелезть через забор без посторонней помощи. У меня дрожали руки, и знакомая слабость, так часто угнетающая меня после таких эмоцио-нальных нагрузок, неприятно сковала все мое тело.

– Дежурный стоял далеко спиной к забору. Его больше интересовало то, что происходило на поле. Он полностью доверял конной милиции.

– Тебе не попало?
– участливо спросил Мухомеджан.

– Да нет, не успел, - вяло ответил я.

– Хорошо, что лашадь споткнулась, - объяснил Алик.
– А то, кранты. И тебе и мне. Повезло.

Потом пацаны, рассказывая взахлеб, как было дело, сошлись на том, что лошадь чего-то испугалась в самый по-следний момент и шарахнулась в сторону. Может, мильтон больно ткнул ее шпорой. А пока он справлялся с ней, я и Алик успели перелезть через забор. Со стороны, скорее все-го, так и было.