Моя жизнь

содержание. Этот план заставил меня пожалеть, что я застраховал свою жизнь, и мне стало стыдно, что я попался в сети страхового агента. Если брат

действительно занимает в нашем доме место отца, думал я, то он, конечно, не

сочтет слишком тяжелым бременем содержание моей вдовы, если дело дойдет до

этого. А какие у меня основания предполагать, что смерть придет ко мне

раньше, чем к другим? Всемогущий господь - вот наш настоящий защитник, а не

я или брат. Застраховав жизнь, я лишил жену и детей уверенности в себе.

Разве они не смогут позаботиться о себе сами? А как же семьи бесчисленных

бедняков? Почему я не должен считать себя одним из них?

Множество подобных мыслей приходило на ум, но я не тотчас начал

действовать. Помнится, в Южной Африке я выплатил по крайней мере одну

страховую премию.

Внешние обстоятельства также способствовали такому направлению мыслей. Во

время первого пребывания в Южной Африке религиозное чувство поддерживалось

во мне под влиянием христиан. Теперь же это чувство усилилось под влиянием

теософов. М-р Ритч был теософом и ввел меня в общество теософов в

Иоганнесбурге. Я не стал членом этого общества, так как у меня были иные

взгляды, но близко сошелся почти со всеми теософами. Ежедневно мы вели споры

на религиозные темы. Обычно на собраниях читали теософские книги, а иногда

мне представлялся случай выступить с речью. Главное в теософии - насаждать и

распространять идею братства. По этому вопросу мы много спорили, и я

критиковал членов общества, когда мне казалось, что их поведение не

сообразуется с их идеалом. Критика эта не могла не оказать на меня

благотворного воздействия. Она помогала самоанализу.

V. РЕЗУЛЬТАТЫ САМОАНАЛИЗА

В 1893 году, когда я сблизился с друзьями-христианами, я был совсем

новичком в вопросах религии. Они усиленно старались растолковать мне слово

Иисуса и заставить принять его, и я был смиренным и почтительным слушателем

с открытой душой. В то время я, естественно, по мере сил и способностей

изучал индуизм и старался понять другие религии.

В 1903 году положение несколько изменилось. Друзья-теософы, конечно, намеревались вовлечь меня в свое общество, однако при этом они хотели

получить и от меня кое-что как от индуса. В теософской литературе заметно

сильное влияние индуизма, поэтому они рассчитывали, что я буду им полезен. Я

объяснил, что мои познания в санскрите оставляют желать лучшего, что я не

читал индуистских священных книг в оригинале и даже с переводами их знаком

весьма поверхностно. Однако, веря в санскара (тенденции, обусловленные

предшествующими рождениями) и в пунарджанма (перевоплощение), они полагали, что я смогу в какой-то мере им помочь. И потому я чувствовал себя великаном

среди карликов. Нескольким теософам я начал читать "Раджайогу" Свами

Вивекананды, а вместе с другими читал "Раджайогу" М. Н. Двиведи. Один из

знакомых просил меня прочесть "Йога сутрас" Патанджали. Целой группе я

прочел "Бхагаватгиту". Мы создали своего рода "клуб ищущих", где происходили

регулярные чтения. "Гита" просто очаровала меня, я и прежде питал к ее

текстам большое доверие, а теперь почувствовал необходимость изучить ее еще

глубже. В моем распоряжении были один или два перевода "Гиты", при помощи

которых я старался разобраться в оригинале, написанном на санскрите. Я решил

также заучивать наизусть одно-два стихотворения в день. Этому я посвятил

время своих утренних омовений. Эта процедура длилась тридцать пять минут: пятнадцать минут уходило на чистку зубов и двадцать - на ванну. Зубы я

обычно чистил стоя, как это делают на Западе. Поэтому на противоположной

стене я прикалывал листки бумаги с написанными на них строками из "Гиты" и

время от времени смотрел на них, что облегчало запоминание. Этого времени

оказалось совершенно достаточно, чтобы запоминать ежедневную порцию стихов и

повторять уже заученные. Помнится, я выучил таким образом тринадцать глав.

Однако заучивание "Гиты" должно было уступить место другой работе - созданию

и развитию движения сатьяграхи, которое поглотило все мое время.

Какое влияние оказало чтение стихов из "Гиты" на моих друзей, могут

сказать только они сами; для меня же "Гита" стала непогрешимым руководством

в поведении, моим повседневным справочником. Подобно тому как я смотрел в

английский словарь, чтобы узнать значение новых слов, так обращался я и к

этому учебнику поведения за готовыми ответами на все свои тревоги и

сомнения. Такие слова, как "апариграха" (отказ от собственности, нестяжательство) и "самабхава" (уравновешенность), всецело завладели моим

вниманием. Как воспитать и сохранить эту уравновешенность - вот в чем

проблема. Разве можно одинаково относиться к оскорбляющим вас наглым и

продажным чиновникам, к вчерашним соратникам, затеявшим бессмысленный спор, и к людям, которые всегда хорошо относились к вам? Разве можно отказаться от

владения собственностью? Не является ли само наше тело собственностью? А

жена и дети - тоже собственность? Должен ли я уничтожить все свои шкафы с

книгами? Должен ли отдать все, что имею, и идти по стопам бога? Сразу же был

найден ответ: я не могу идти по его стопам, если откажусь от всего, что

имею. Мои занятия английским правом помогли мне в этом. Я вспомнил максимы

права справедливости, рассмотренные в книге Снелла. В свете учения "Гиты" я

более отчетливо понял значение слова "доверенное лицо". Мое уважение к

юриспруденции сильно возросло, потому что я открыл в ней религию. Я понял, что учение "Гиты" о нестяжательстве означает, что тот, кто желает спасения, должен действовать подобно доверенному лицу, которое, хотя и распоряжается

большим имуществом, не считает ни одной части его своей собственностью. Мне