Моя жизнь

стало совершенно ясно, что нестяжательство и уравновешенность предполагают

изменение души, изменение склада ума. Тогда я написал Ревашанкарбхаю, разрешив аннулировать страховой полис и получить то, что еще можно было

вернуть. Если же это не удастся, то нужно рассматривать уже выплаченные

страховые премии как потерянные, поскольку я убедился, что бог, создавший

мою жену и детей, как и меня, позаботится о них. Брату, который был мне как

отец, я написал, что отдаю ему все, что накопил до сих пор, и что отныне он

не должен ожидать от меня ничего больше, так как все будущие мои сбережения, если таковые окажутся, пойдут на благо общины.

Нелегко было убедить брата в правильности такого шага. Сурово разъяснял он

мой долг перед ним. Не следует, говорил он, стремиться быть умнее своего

отца. Я должен помогать семье, как это делал он. Я ответил брату, что

поступаю так же, как поступал наш отец. Следует лишь немного расширить

значение понятия "семья", и тогда мудрость моего шага станет очевидной.

Брат отказался от меня и фактически прекратил со мной всякие отношения. Я

глубоко страдал, но отказаться от того, что считал своим долгом, было бы еще

большим страданием для меня, и я предпочел меньшее. Однако это не повлияло

на мою привязанность к брату, которая оставалась столь же чистой и сильной.

В основе его несчастья лежала огромная любовь ко мне. Он хотел не столько

моих денег, сколько того, чтобы я вел себя правильно по отношению к своей

семье. Однако в конце жизни он одобрил мою точку зрения. Будучи уже почти на

смертном одре, он осознал правильность моего поступка и написал мне очень

трогательное письмо. Он просил у меня прощения, если только отец может

просить прощения у своего сына. Он вверял мне заботу о своих сыновьях с тем, чтобы я их воспитал так, как считаю правильным, и выражал свое нетерпеливое

желание встретиться со мной. Он телеграфировал мне о своем желании приехать

в Южную Африку, и я послал ему ответную телеграмму, что жду его. Но этому не

суждено было сбыться. Также не могло быть выполнено его желание относительно

его сыновей. Он умер прежде, чем смог отправиться в Южную Африку. Его

сыновья были воспитаны в старых традициях и не могли уже изменить свой образ

жизни. Я не смог сблизиться с ними. Это была не их вина. "Разве когда-нибудь

мог кто-либо приказом остановить мощный поток своей собственной натуры?".

Кто может стереть отпечаток, с которым он родился? Напрасно ждать, чтобы

дети и те, о которых ты заботишься, проходили обязательно тот же путь

развития, что и ты сам.

Этот пример, до некоторой степени, показывает, какая страшная

ответственность быть главой семьи.

VI. ЖЕРТВА ВЕГЕТАРИАНСТВУ

По мере того, как все более очевидным становился идеал жертвенности и

простоты, по мере того, как во мне все больше пробуждалось религиозное

сознание, я все сильнее увлекался вегетарианством, распространение которого

считал своей миссией. Мне известен только один метод миссионерской

деятельности - это личный пример и беседы с ищущими знания.

В Иоганнесбурге существовал вегетарианский ресторан, хозяином которого был

немец, веривший в гидропатическое лечение Куне. Я посещал этот ресторан и

старался помочь хозяину, приводя туда своих английских друзей, но понимал, что он долго не просуществует из-за постоянных финансовых затруднений. По

возможности я старался помогать хозяину ресторана и потратил с этой целью

небольшую сумму денег, но в конце концов ресторан пришлось все же закрыть.

Большинство теософов в той или иной степени вегетарианцы, и вот явилась на

сцену предприимчивая дама, принадлежавшая к обществу теософов, которая

организовала вегетарианский ресторан на широкую ногу. Она любила искусство, была сумасбродна и ничего не понимала в бухгалтерии. Круг ее друзей был

очень широк. Она начала с небольшого дела, но потом решила расширить свое

предприятие, сняла для ресторана большое помещение и обратилась ко мне за

помощью. Я не знал, какими средствами она располагает, но понадеялся на

правильность составленной ею сметы. У меня была возможность снабдить ее

деньгами. Мои клиенты обычно доверяли мне большие суммы для хранения.

Получив согласие одного из них, я одолжил примерно 1000 фунтов стерлингов из

находившейся у меня суммы. Клиент этот был очень великодушен и доверчив.

Приехал он в Южную Африку в качестве законтрактованного рабочего. Он сказал:

– Дайте деньги, если хотите. Я ничего не смыслю в этих делах. Я знаю

только вас.
– Его звали Бадри. Впоследствии он сыграл видную роль в

сатьяграхе и подвергся тюремному заключению. Итак, я ссудил деньги в долг, считая, что его согласия достаточно.

Через два-три месяца я узнал, что эта сумма никогда не будет мне

возвращена. Вряд ли можно было позволить себе потерять такую крупную сумму.

Я бы мог истратить ее на множество других целей. Долг не был уплачен. Но

разве можно было допустить, чтобы пострадал доверчивый Бадри? Он знал только

меня. И я возместил потерю.

Один мой знакомый клиент, которому я рассказал об этом случае, мягко

отчитал меня за глупость.

– Бхаи, - сказал он; к счастью, я не стал еще ни "Махатма", ни даже "Бапу"

(отец); друзья обычно называли меня прекрасным именем "Бхаи" (брат), -

нельзя было этого делать. Мы зависим от вас во многих отношениях, вы не

надеетесь вернуть эту сумму. Я знаю, что вы никогда не допустите, чтобы

Бадри попал в беду, поэтому вы заплатите ему из своего кармана. Но если вы

будете осуществлять свои реформы, расходуя деньги клиентов, бедные парни

будут разорены, вы же скоро станете нищим. Вы наше доверенное лицо и должны

понять, что если вы станете нищим, то вся наша общественная деятельность