Мученик

– Это приказал герцог Оберхарт? – спросила Эвадина.

– Он говорит, что нет, – ответил король Томас. – Его послания, как обычно, краткие, но он твёрдо отвергает эти ужасы. Однако, как и подобает королям, и… – он натужно улыбнулся и кивнул на сестру, – … принцессам, у нас есть и другие источники информации, которые бросают сомнения на его невиновность.

– Информации, которую можно представить на суде?

– Нет, но всё же я нахожу её достоверной. Герцог Алундский, может, и несдержан, но и не дурак. Хотя до нас и доходят рассказы о том, как золото герцога ходит по тёмным уголкам для финансирования ужасных деяний и распространения ложных слухов, доказать подобное на открытом суде будет практически невозможно. Формальное обвинение также обеспечит Оберхарта отговоркой, которая ему только и нужна, чтобы объявить, что его герцогство выходит из королевства. Думаю, нам нужен более демонстративный, но в то же время в должной мере сдержанный план действий.

Король снова остановился, выпрямился и обратился к Эвадине уже формально:

– Леди Эвадина Курлайн, вы поклялись служить мне своим мечом, и я приказываю вам: ведите свою роту к замку Уолверн и удерживайте его от моего имени.

Я увидел, как Уилхем напрягся, а потом предупредительно зыркнул на Эвадину, явно надеясь, что она посмотрит в его сторону. Мне название «замок Уолверн» ничего не говорило, но явно много значило для него. Однако в тот миг взгляд Эвадины был целиком направлен на короля. Я часто раздумывал, насколько всё пошло бы по-другому в этом повествовании, если бы тогда она помедлила всего лишь на долю секунды, чтобы мельком заметить предостерегающий взгляд Уилхема. Но тут мы подошли к самой сути – к цене, которую, как она знала, потребует король, и которую она уже решила заплатить, избавив королевство от мук гражданской войны. А ещё я невольно восхитился умом Томаса, который поставил её перед таким заданием. Хотя Эвадине Курлайн было суждено преобразить Ковенант Мучеников, всегда стоило помнить, что её радикализм начинался и заканчивался на притязаниях на мученичество. Во всех прочих аспектах она была такой же ортодоксальной и традиционной в своих верованиях, как и самые старые и закостенелые священники.

И потому, не позволив себе паузы на раздумье или на совет от верных спутников, Эвадина во второй раз за тот день быстро опустилась на одно колено и склонила голову.

– Как прикажете, ваше величество.

– Великолепно, – сказал король, в подтверждение положив руку ей на голову, а потом отступил назад. – Встаньте, миледи, и приступайте к королевскому делу.

– Если позволите, ваше величество, – произнесла Эвадина, поднимаясь на ноги. – Для такого продолжительного марша потребуется перегруппировка и снабжение роты. У многих нет нормального оружия, и очень мало кто из них обучен…

Она замолчала, поскольку вперёд шагнула принцесса Леанора и протянула ей свиток с большой восковой печатью и прекрасной тесьмой из золотого шёлка.

– На вас выдано Королевское Предписание, – сказала ей принцесса. – Оно приказывает всем подданным этого королевства обеспечить такую помощь, какая только потребуется вам для исполнения вашей миссии. Все товары без ограничений будут переданы бесплатно. На всякого торговца или поставщика, кто откажется, будет выписан приказ о смертной казни. Насчёт перегруппировки… – принцесса обменялась с братом краткими взглядами, – его величество с радостью даст одну неделю на должную организацию вашего войска. А что касается обучения, мне рассказывали, солдат можно тренировать на марше, разве не так?

– Так, ваше величество, – ответила ей Эвадина, выдавив улыбку, и сжала запечатанный свиток. Я знал, что она не хуже меня понимает, чего он стоит. Слова на бумаге – даже составленные королём – никогда не заменят твёрдой монеты. Эвадина только что приговорила свою роту к маршу по враждебному герцогству без средств на войну и со скудными припасами. Сила преданности её паствы окажется перед тяжёлым испытанием.

– Что ж, отлично, – сказал король, развернулся и снова зашагал, на этот раз в сторону святилища. – Не сомневайтесь, без поддержки вы не останетесь. Замок Уолверн давно заброшен, и потому для его взятия кровопролития не потребуется. Пока вы его удерживаете, я соберу армию. На этот раз наёмных солдат. Больше никаких отсталых, запуганных керлов, которых заставили встать в строй ради меня. В сражении с Самозванцем я понял, как это глупо. Как только моё войско полностью соберётся, я отправлю его к северо-восточной границе герцога Оберхарта, чего, по прошлому опыту, должно хватить, чтобы убедить его заново принести клятву верности и предпринять должные меры для прекращения хаоса в его герцогстве. Сомневаюсь, что герцогу хватит дури атаковать вас, но он весьма хитёр, так что ожидайте любых пакостей. Если Серафили пошлют нам удачу, то этот кризис вполне может разрешиться без войны. Вот было бы здорово, а?

– Да, ваше величество, – ответила Эвадина. – Однако, мне кажется, что избегая одного кризиса, мы лишь навлечём другой. Все тёмные дела, заполонившие Алундию, исходят из одной причины: принятие извращённой, еретической формы веры Ковенанта, и этой ереси позволяют существовать уже слишком долго. Чтобы предотвратить повторение этого зла, я бы предложила более постоянное решение.

– Ясно. – Я увидел, как Томас и принцесса Леанора снова обменялись взглядами. Их лица оставались нейтральными, но напряжённость принцессы выражала серьёзное предупреждение. – И какое же?

– Вместо простой угрозы Алундийской границе, пересеките её, – сказала Эвадина. – И приведите вместе с солдатами миссионеров. Разлагающая ересь Алундии должна быть искоренена. И её больные отростки, от древа до побегов, необходимо обрубить.

– Вы предлагаете мне начать священный поход? – спросил король. – Со всем огнём и резнёй, что ему сопутствуют?

– Огонь и резня не обязательно должны стать итогом священного похода, если мы выступим во имя спасения. Серафили в своей милости и благодати одарили меня голосом, который могут услышать те, кто прежде был глух к истине Ковенанта. Если мне будет дозволено, я заставлю всю Алундию его услышать, и, открыв сердца, они вскоре отринут ересь.

Тот факт, что король Томас был не дурак, наглядно продемонстрировало ошеломлённое и встревоженное выражение, мелькнувшее на его лице. Я подумал, что до этого момента они с сестрой опрометчиво видели в Эвадине такую же душу, погрязшую в циничных махинациях, как и они сами. Теперь же он оказался перед неуютной реальностью её набожности. Эта женщина и сама верила в свою легенду.

– Очевидно, мы думаем одинаково, когда речь идёт об… опасности, которую представляет собой Алундийская ересь, – улыбаясь, осторожно начал Томас. – Но вы наверняка понимаете, что король неохотно станет объявлять войну своим подданным. И если бы я поступил, как вы просите, миледи, итогом стала бы новая война. Не заблуждайтесь на этот счёт. Я не сомневаюсь в ваших талантах, но вы не сможете мгновенно обратить всё герцогство, а только это могло бы предотвратить огонь и резню, которые обоих нас приводят в ужас. Нет. – Он снова положил руку на её закованное в броню плечо, и на этот раз его прикосновение было куда крепче. – Вы отправитесь в замок Уолверн, и там, высоко над его могучими стенами, поднимете мой штандарт. А пока… – он не убирал руку с её наруча, направляя Эвадину в сторону святилища, – думаю, мы дали достаточно времени нашим духовным друзьям на формулировки эдикта о признании. Я, к примеру, вместе с вами с огромной радостью послушаю, как его провозгласят с лестницы святилища.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Проклятье, Эви, да тут одни развалины!

Обычно Уилхем отличался уравновешенным характером, по большей части спокойным, иногда тревожным, и лишь изредка гневливым. А вот в тот вечер он, тыкая пальцем в развёрнутую перед нами карту, распалился поистине жарко, его симпатичное лицо раскраснелось, а рот скривился.

– Король болтает о могучих стенах, но там надо постараться, чтобы найти хотя бы одну без бреши. Замок Уолверн брали больше раз, чем самую дешёвую шлюху Куравельских трущоб.

– Уил, – поморщилась Эвадина, отчего бывший рыцарь вздохнул и отступил, скрестив руки и опустив голову.

Эвадина позвала Уилхема, Суэйна и меня в свои покои. Они располагались в одном из обычных зданий на дальней оконечности обширной площади, которую занимало святилище мученика Атиля. Здесь располагались кладовки и бараки садовников и всевозможных слуг, многих из которых помимо их воли забросило в безумство военной службы, когда король Томас прошёл по Атильтору на битву с Самозванцем. Значительной части этих неудачников так и не довелось вернуться, и их прежние места проживания стояли пустыми. Их сложно было назвать роскошными, но спать в этих каменных залах с печами и хорошими крышами было куда предпочтительнее, чем в палатках на мёрзлой земле.

Большая часть последователей Эвадины задержалась за городом в импровизированном лагере. Восторженные празднования, начавшиеся после пространного провозглашения о признании, монотонно изложенного светящим Дюрейлем, по всей видимости сделали паству невосприимчивыми к ухудшающейся погоде. Перед созывом этого собрания Эвадина съездила в лагерь и прочитала проповедь, примечательную отсутствием триумфа. Она со скромной признательностью отметила их преданность, которую потом распалила ещё сильнее аллюзиями на учение Ковенанта, отчего толпа разразилась ликующими криками. Когда шум наконец утих, новопризнанная Воскресшая мученица в своей тщательно сформулированной прокламации – составленной с моей помощью, стоит добавить – посоветовала им всем расходиться по домам.