Муля, не нервируй… Книга 2

— Хм, — задумалась она, — так-то они всему рады будут.

Она задумчиво затянулась, а потом сказала:

— А ты знаешь, Муля, все эти полотенца и сковородки им и так надарят. А вот нужно им что-то эдакое подарить!

Я скептически посмотрел на Фаину Георгиевну, но промолчал. Моё молчание получилось несколько демонстративным, потому что она вспыхнула:

— Я имею в виду впечатление!

— А конкретнее? — удивился я, — полёт на воздушном шаре, что ли?

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Злая Фуфа, — а знаешь, Муля, от такого впечатления, и я бы не отказалась. Тоже, что ли, замуж выйти?

Я тоже улыбнулся, но больше из вежливости.

— Нет, Муля, для Ложкиной и Печкина нужны другие впечатления, — объяснила Фаина Георгиевна, — и впечатления эти должны быть… эммм… как бы это правильно сказать? Более материальными, что ли? Да! Именно так!

— На пример? — недоверчиво спросил я.

— На пример. Нужно пригласить к ним на свадьбу фотографа, чтобы он не только одну постановочную фотографию сделал, но и несколько общих. Вместе с соседями, с гостями. В комнате, среди привычной обстановки. И во дворе. Это такая память им потом будет! Ты даже не представляешь!

Я, испорченный веком цифровых технологий, когда губастые инстасамки ежеминутно выкладывали в соцсети всё подряд, начиная от того, что едят и заканчивая путешествиями, сперва не понял, в чём тут прикол. Но потом сообразил. В это время фотографии ведь были редкостью. Обычно простые люди фотографировались всего несколько раз в жизни. К визиту в фотосалон готовились загодя, покупали новую одежду, делали причёски, расфуфыривались. В лучшем случае Ложкина и Печкин сходят к фотографу и сделают общий портрет, чтобы повесить потом его над кроватью или диваном. Да и то не факт, зная их прижимистость. А тут целый фотограф придёт прямо на свадьбу и сделает десяток фотографий.

— Замечательная идея! — восхитился я, а потом ехидно добавил, — только где такого фотографа взять?

— А это уж предоставь мне! — гордо выпятила подбородок Фаина Георгиевна, — сделаем подарок от нас двоих. Я нахожу фотографа и привожу его на свадьбу, а ты оплачиваешь.

— Согласен! — торопливо сказал я, пока она не передумала.

— Вот видишь, как со мной полезно дружить, — несколько хвастливо заявила Злая Фуфа, а я решил использовать это ещё раз и торопливо сказал, пока она добрая и чувствует вину за свои манипуляции надо мной с этой услугой:

— А что мне подарить отчиму и Маше на свадьбу? Тоже фотографа?

— Зачем же? — покачала головой Фаина Георгиевна, — твой отчим, как я понимаю — уважаемый человек, зарабатывает хорошо и стабильно. Ему совсем не трудно сводить молодую жену в фотосалон. И денег не жалко.

— Тогда что? — почесал бритый затылок я, — полёт на воздушном шаре? Или пододеяльник и сковородку?

— Подари им, к примеру, путёвку на круиз по Золотому кольцу, — предложила Фаина Георгиевна, — или в Дом отдыха. Ненадолго, и лучше, недалеко, чтобы они от работы не отрывались В Подмосковье есть хорошие Дома отдыха. Я могу спросить у Вали, у неё тесть этими вопросами занимается…

— Я лучше по Золотому Кольцу им куплю, — оценил совет я.

— Вот и отлично, — улыбнулась Фаина Георгиевна, — тогда расходимся спать. А завтра, я надеюсь, ты поговоришь с Глориозовым и порадуешь меня хорошими новостями.

Я вздохнул, пожелал спокойной ночи и пошел в свою комнату. И вот что я ему буду говорить, если он на дух не переносит Раневскую?

Дома я переоделся, и развернул наволочку. Одежда на рукаве была разорванной и к тому же изрядно воняла голубиным дерьмом. Очевидно я таки зацепился рукавом в темноте за балку. Я аккуратно переложил деньги из наволочки в коробку и сунул их пока в шкаф (завтра нужно будет решить куда перепрятать, чтобы Дуся ненароком не обнаружила).

Тем временем я сложил наволочку, немного подумал и прихватил ещё и куртку (я одевал старую Мулину куртку, так что выбросить её было не жалко) и пошел на кухню, чтобы выбросить всё в мусорное ведро. Завтра утром схожу вынесу на помойку.

Заодно захватил сигареты.

А на кухне я аж оторопел.

Там, у открытой форточки, стояли Нонна Душечка и Софрон, курили и нежно ворковали.

Глава 13

Я смотрел на Глориозова, а Глориозов смотрел на меня.

И выражение его лица мне сильно не нравилось. Примерно также смотрели аборигены на товарища Кука перед небезызвестным ужином. Что-то явно он на меня затаил, то ли обиду, то ли зло. А ведь ещё предстоит поговорить с ним о главной роли для Фаины Георгиевны.

Мы пободались немного взглядами, Глориозов дрогнул и свой взгляд отвёл.

— Иммануил Модестович, как я рад вас видеть! — замироточил Глориозов, стараясь не смотреть мне в глаза, — вы так редко посещаете наш театр, что даже обидно! А, может, хотите, я вам контрамарочек на ближайшую премьеру дам, а?

— Как у вас дела, в театре? — вопросом на вопрос ответил я, думая, как бы незаметно прощупать эту зыбкую почву и не накосячить.

— Лучше обсудить все дела у меня в кабинете, — с намёком заюлил Глориозов и я противиться не стал, в кабинете, так в кабинете.

Когда мы устроились в мягких уютных креслах и за эльфоподобной секретаршей закрылась дверь, Глориозов разлил коньяк по бокалам и радушно сказал:

— Не поверите, Иммануил Модестович, дела у нас гораздо лучше, чем даже в Большом! — он поднял бокал и лучезарно провозгласил, — за крепкую дружбу между комитетом и театром!

— За дружбу! — мы чокнулись и выпили.

Не успел я закусить нежнейшим пирожочком, как дверь в кабинет Глориозова рывком распахнулась и сюда влетела возмущённая блондинка в шелковом халате-кимоно пурпурного цвета:

— Федя! Как ты мог! Неужели эта стерва Раневская будет играть у нас?! — на последней фразе она взвизгнула, но осеклась, обнаружив в кабинете посторонних (то есть меня), и, слегка смутившись, умолкла.

— Но Леонтина! — пискнул Глориозов, выразительно скосив глаза на меня, — я же просил не врываться ко мне в кабинет, когда у меня посетители!

— Ты не понимаешь, Федечка! — захлебнулась возмущением Леонтина, заламывая руки, — её никак нельзя в наш театр! Ты знаешь, как она меня назвала? Знаешь? Помесь гремучей змеи со степным колокольчиком! Меня! Заслуженную артистку Киргизской ССР!

— Но Леонтина… — проблеял Глориозов, но вышло это совершенно неубедительно, так что заслуженная Леонтина его даже слушать не стала, сурово перебила:

— Ноги её здесь не будет! Или я, или она! — и вылетела из кабинета, хлопнув дверью так, что несколько портретов попадали, словно пожелтевшие листья осенью.