Муля, не нервируй… Книга 2

Выпалив эту тираду, я перевёл дух.

В комнате повисла ошеломлённая тишина.

Ложкина посмотрела на Печкина. А Печкин посмотрел на Ложкину.

Вдруг Ложкина зарыдала:

— Петюнечка-а-а-а-а….! — и бросилась ему на шею, забившись в рыданиях.

— Варюшенька-а-а-а…! — и себе заголосил Печкин, принимая раскаявшуюся супругу в объятия.

Белла, Муза и Полина Харитоновна шмыгали носами и утирали глаза, Лиля и Нонна рюмсали, даже не скрываясь. Даже Герасим смахнул предательскую слезинку.

Дав молодым супругами немного времени на перемирие, я сказал:

— И сейчас вы, когда поедите в Костромскую область, у вас будет возможность расспросить всё у сестры Петра Кузьмича и у других родственников, постарше. Они-то обязательно должны знать, что там было и где остальные церковные ценности. И это ваша миссия теперь!

Озадачив молодоженов, которые посмотрели на меня круглыми глазами, я сказал:

— А сейчас, коли развод отменяется, давайте праздновать второй день свадьбы, что ли. А то гостей пригласили, сейчас вот-вот придут похмеляться, а стол не накрыт даже.

— И картошка на плите греется! — охнула Полина Харитоновна, — уже и сгорела, наверное!

— Я выключила, — пискнула Нонна и все вдруг посмотрели на неё.

— А ты что здесь делаешь? — набросилась на неё Полина Харитоновна, — что тут вынюхиваешь?

— А ну тихо! — рявкнул вдруг Герасим, — Валюха — моя невеста! И я никому не позволю гонять её!

Все тотчас же забыли про Печкина и Ложкину и воззрились на Герасима и Нонну.

Герасим приосанился и с достоинством заявил:

— Завтра с утра идём в ЗАГС заявление подавать, значится!

Что тут началось.

Еле-еле удалось разогнать взбудораженных баб накрывать на стол (ну да, такие новости, сперва молодые хотели разводиться, потом перехотели, а теперь новые новобрачные скоро вот-вот будут!).

Белла посмотрела на всех горящими глазами и сказала:

— Ах, как это всё романтично!

И все были согласны.

Полина Харитоновна, Лиля, Нонна и Муза пошли накрывать стол, Герасима приобщили носить тарелки, Печкин и Ложкина молча уединились у себя в комнате и больше никому не открывали, а мы с Беллой остались в её комнате одни.

— Муля, — сказала она нетрезвым голосом, — вот почему так?

Я развёл руками: мол, и сам в шоке, ну, а что делать?

— Вот ты как забросил носок в таз Фаине Георгиевне, так всё и началось…

Я напрягся. Неужели она вычислила, что я попаданец, что я не Муля? В смысле, не тот Муля. а другой?

Но Беллу тревожило совсем иное, и она повела речь не о том:

— Муля, — сказала она, — вот я за тобой наблюдаю, наблюдаю…

Я аж вздрогнул.

— Ты Жасминова с Гришкой помирил, Гришку с Лилей помирил, Гришку с Полиной Харитоновной помирил, Жасминова с Полиной Харитоновной помирил, Фаине Георгиевне роль нашел, Ложкину замуж выдал, Герасима вот скоро женить будешь, Музу успокоил и кота ей нашел…

Я кивнул, мне аж отлегло. Главное, она не догадалась, что я попаданец.

— И вот всем-то ты, Муля, помог, — Белла обличительно ткнула в меня указательным пальцем, — а почему ты мне не помогаешь?! Я что, по-твоему, самая негодящая, да?!

Глаза её налились слезами. И я сказал, положив руку на сердце:

— Я всегда готов вам помочь, Белла!

— Ну, так помоги! — фыркнула она.

— В чём помочь? — не понял я.

— Я тоже хочу, чтобы моя жизнь… чтобы моя жизнь… — она всё никак не могла подобрать эпитет.

И я пришёл на помощь:

— Не была столь беспросветной и серой? Чтобы жизнь обрела смысл? И каждый день был интереснее, чем предыдущий?

Белла ошарашенно уставилась на меня, словно я раскрыл её будущее. И кивнула.

А я добавил:

— Хочется счастья?

Белла опять кивнула.

— Только вы не знаете, какое оно у вас должно быть, счастье, да?

— Д-да… — выдавила из себя Белла и заплакала, — помоги мне, Мулечка-а-а…

Я обрадовался. Если с Музой на данный момент всё было более-менее понятно, у неё сейчас этап, когда она отмякает душой, дальше мы, конечно, будем ещё работать. То с Беллой было гораздо сложнее. У дамочки был не самый простой характер, и я совершенно не представлял, как к ней и подступиться. А тут вдруг она сама проявила инициативу. Добровольно, так сказать.

И это прекрасно укладывалось в наш с Фаиной Георгиевной спор по поводу «Успешного успеха» и правильной стратегии.

Но так сразу соглашаться было нельзя. Белла была из той категории людей (хотя все люди, в основном, такие), которые совершенно не ценят, если что-то им преподносится на блюдечке.

Поэтому с нею нужно было поторговаться (для виду, конечно же). И я сказал:

— Могу помочь и подсказать, Белла.

Белла обрадовано вскинулась:

— Ну, так говори!

— А что мне за это будет? — ворчливо сказал я.

— Какой ты меркантильный, Муля! — надулась Белла.

— Да, я такой, — комично приосанился я, и Белла не выдержала, захохотала (да и пьяненькая она была к тому же).

— И что ты хочешь? — спросила она кокетливым тоном, каким умеют разговаривать только красивые женщины, уверенные в своей неотразимости, даже, если от красоты больше ничего почти не осталось.

— Вы мне будете должны услугу, — сказал я.

— Какую? — напряглась Белла.

— Когда придёт время, я скажу, — напустил таинственности я.

Белла недовольно фыркнула:

— Я надеюсь, с третьего этажа выпрыгивать не надо будет?

— И даже голышом по Москве бегать не надо будет и кричать «Мяу», — усмехнулся я, и Белла опять рассмеялась:

— Всё не привыкну, какой ты шутник, Муля! Ну, говори же!

— Всё просто, — пожал плечами я с видом кота Матроскина, — есть у меня одна идея…

Глава 20

— Что за идея? — прищурилась Белла и с подозрением посмотрела на меня.

Я улыбнулся таинственной улыбкой (правда в исполнении хомяка-Мули, она должна была бы получиться придурковатой, но люди в это время были не избалованы Голливудом совершенно, так что вполне сойдёт и за таинственную).

— Я предлагаю вам стать свахой, — усмехнулся я, рассматривая отвисшую челюсть у Беллы.

— Ты совсем с ума сошел, Муля! — возмутилась она. — Я-то думала, то мне что-то дельное предложишь, а ты издеваешься!

Она надулась и мрачно произнесла:

— Пошли лучше помогать соседям накрывать стол.