Мы сделаны из звёзд

Ли пахла кондиционером для белья, фруктовым шампунем и черничными электронными сигаретами. А в совокупности — просто чем-то знакомым, родным. Запахом, который успокаивает меня и возвращает домой.

Я был мокрым, холодным и пьяным, но Ли все равно прижимала меня к себе, гладила по затылку и хлопола по спине. Потому что я был не столько пьян, сколько сломлен.

Вот так оно и получается каждый раз — по утрам я сваливаю от одной девчонки, днем заигрываю с другой, вечером целуюсь еще с одной, но в итоге всегда заканчиваю в объятиях Ли, которая, несмотря на все мое дерьмо, собирает тот разобранный пазл, который все эти люди от меня оставили.

— Ты меня задушишь, — выдохнула она, когда я обвил руки вокруг ее маленького тельца и пытался закутаться в нее, как в живое одеяло.

Она просидела бездвижно пару секунд, а затем все же осторожно обняла меня в ответ.

Ли, конечно, постоянно называет меня куском дерьма, который не думает о последствиях своих поступков, но когда она жалеет меня вот так всякий раз, когда мне хреново, я понимаю, что она – все, что у меня осталось.

— А где ты хотела достать свиную кровь? — пробормотал я.

— Ну, мы могли бы зарезать Дэнни, — усмехнулась она.

Я прикрыл глаза и устроил голову у нее на плече, чувствуя, что согреваюсь.

Ли всегда была теплой. Нужно, наверно, обниматься с ней чаще.

Глава 6.

Рецессивный период жизни — не самая крутая вещь на свете. Это как бесконечная очередь в супермаркете, когда тебе нужно купить всего лишь бутылку минералки. Вот уже двенадцать дней мое утро проходит одинаково. Я просыпаюсь, лежу на кровати пару минут, прислушиваюсь, не гремит ли Лилиан кастрюлями на кухне, проверяю автоответчик и то, насколько испортилась погода на улице, поднимаюсь на ноги, чтобы закурить в открытое окно, и уезжаю в школу, по дороге останавливаясь купить себе стакан крепкого кофе, который, по словам тети, однажды меня убьет.

Жизнь все еще шла своим чередом, а я бежал за ней, как за уезжающим с остановки автобусом, двери которого закрывались у меня прямо перед носом.

Из окна на меня смотрела осень. Я чувствовал, как она своей широкой ладонью накрывает Сэинт-Палмер, не упустив ни малейшего дюйма. Осень поселилась во всем, что меня окружает и, в конце концов, как опасный, едкий вирус обосновалась во мне самом.

И Ли каким-то образом это заметила.

— Мы договорились, что я заставлю тебя жить с моими родителями, если ты опять впадешь в депрессию, — сказала она, пока мы сидели в школьной столовой во время перерыва на ланч.

За окном лил сильный дождь, и нам пришлось устроится в общем кафетерии вместо того, чтобы обедать на свежем воздухе около учебного кампуса.

Я оторвался от установления срока годности рыбного салата в своей тарелке и посмотрел на подругу.

— Мы так не договаривались.

— Ну и что. Эти твои тошнотные статусы на фейсбуке толкают меня на крайние меры.

— Мне просто интересно, сколько ты еще продержишься, — дразнил я.

— Что за кислые мины? — спросил Дэнни, когда их с Фишем подносы ударились о покрытие нашего стола.

— Кайли совсем тронулся, — поведала Ли. — Начал слушать Лану Дель Рей.

Я устало приложился лбом об стол.

— Если дело доходит до Ланы Дель Рэй, то это не шиза. — сказал Дэнни.

— Спасибо.

— Это месячные, чувак.

Моя голова снова упала на стол.

— Почему все парни объясняют месячными любые нелогичные поступки девчонок? — возмутилась Ли.

— Не говори так, словно ты сама девчонка, — смутился Фиш.

— Это Кайли девчонка. А я уже давно потеряна для человечества.

— У тебя вообще бешенство матки, Ли. Иначе я не знаю, как объяснить то, что ты вечно такая стерва. — вставил Дэнни.

Пока эти двое переговаривались между собой, я посмотрел на Терезу, с который мы не перекинулись даже словом с той самой злосчастной вечеринки. Она сидела за столиком около окна вместе с Мелиссой и еще тремя незнакомыми мне девчонками, которых Ли называла «Гуччи на минималках». Вяло копаясь вилкой в листьях салата, она не участвовала в общем разговоре.

Это было странно для ее обычного поведения. Тереза никогда не позволяла себе раскисать на глазах у всех. Она могла плакать по ночам, утыкаясь мне в грудь, из-за ее паршивой мамаши, которая изменяет отцу, из-за отца, который притворяется, что этого не замечает, из-за сестры, которая больна лейкемией, из-за того, что все это сваливается на нее, хотя она не может больше выдержать, но она никогда не позволяла себе сломаться на глазах у всех.

— Сколько можно убиваться по Буферам? — спросила Ли, проследив мой взгляд.

Я поймал взгляд бывшей девушки сквозь пространство заполненных столиков. Она выдержала всего пару секунд зрительного контакта, затем перестала мучать вилкой листья салата, резко встала из-за своего столика и промчалась мимо.

Ли громко хлопнула себя ладонью по лбу, наблюдая, как я смотрю Терезе вслед.

— Так, слушай сюда, дубина. Попробую объяснить тебе на ботанском языке. — вздохнула она, сокрушаясь. — Все люди, о которые кажутся тебе константами, могут оказаться переменными и в один момент принять совсем другое значение в твоей жизни, так что не делай лишних вычислений, пытаясь решить это уравнение, окей? — она дождалась моего медленного кивка. — И я тебя умоляю, удали уже свой аккаунт на тамблере. Серьезно, еще одна строчка из «Born To Die», и клянусь, я прострелю тебе пальцы степлером.

— А почему та милашка с вечеринки не поможет тебе залечить душевные раны? — спросил Дэнни.

— Какая милашка? — не понял я.

— Та, что липла к тебе, когда ты отрубился пьяным на полу.

— Может, она некрофилка? — предположил Фиш.

— Скорее уж зооифилка, потому что пьяный, наш Кайли превращается в животное, — сказала Ли. — Ты серьезно запал на эту чокнутую Мелани Дэй? — удивленно повела Ли.

Я замялся, отводя взгляд.

— Да какого черта у тебя самый дерьмовый вкус на девчонок на свете? — возмутилась она. — Сначала местная стерва, теперь самоубийца. Того гляди, и с тетушкой Мюриэл замутишь!

— Ей всего-то девяносто девять...

— И Дэнни может подкинуть ее номерок, — пошутил Фиш.

Дэнни запульнул в него упаковкой кетчупа.

— Эта Мелани сумасшедшая, Кайл, — Ли пыталась вразумить меня. — А-ля «зажарила кошку в микроволновке» двинутая, понимаешь?