Мы сделаны из звёзд

— Так все это из-за меня? — осознал я.

— Просто посмотри на меня, Кайл, и пойми, что тебя ждет. Это ведь, как кариес, лучше залатать дырочку, чем вырывать зуб с корнем. Поэтому я попытаюсь как-нибудь разобраться в хаосе, который происходит в моей жизни. Теперь твоя очередь, идет?

— Идет.

Я поцеловал сестру в лоб, она поспешла стереть грусть с глаз и рассмеяться.

— Так мы будем как Чезаре и Лукреция(*)? — она приподняла светлую бровь.

— Теперь тебя тянет на инцест? — скривился я.

— Не повезло, что ты мой единственный брат, да?

— Потерпи еще год до следующего Дня благодарения. Выяснится, что у нас есть сестричка с третьим глазом на лбу, от которой отказались еще в роддоме.

Дейзи покачала головой и улыбнулась. Почти по-настоящему.

Я смотрел, как она проходит мимо охранников в зал ожидания своего рейса и с улыбкой шлет мне прощальный воздушный поцелуй. Как всегда, это единственное, что она после себя оставляет — воздух.

— Так Дейзи вырвало прямо на ковер? — допытывалась Ли на следующий день, когда мы с ней сидели на нашей крыше.

— Ага.

— И ты приемный?

— Суррогатнорожденный.

— От Лилиан? — скривилась подруга.

— Ага.

— Ты берешь приз за самый дерьмовый День благодарения в этом году. Мои поздравления, — Ли чокнулась со мной пивом и изобразила слабые хлопки.

— Спасибо, — иронично отозвался я. — Хочу поблагодарить за это свою психически неуравновешенную семейку. В первую очередь, конечно же, мою импульсивную сестру, которая не умеет держать язык за зубами, репродуктивную систему моей матери, не способную выдавить из себя еще одного ребятенка, и матку своей религиозной тети за то, что она пожертвовала своим святым чревом ради меня, а не Иисуса.

Мы сидели на земле, прислонившись спинами к выступу самого края крыши, мокрого и замерзшего из-за недавнего дождя вперемешку со снегом, и уныло потягивали пиво из горлышек стеклянных бутылок.

— Ты как вообще?

— Не знаю. Вроде нормально, но если начинаю осмыслять происходящее, то понимаю, что все в такой жопе, что и подумать страшно.

— Как там Эльза пела в «Холодном сердце»? Отпусти, Кайли.

— М-да уж. Как будто я когда-нибудь смогу забыть, что меня родила моя сумасшедшая тетушка.

Погода на улице была мрачноватой. На небе затянулись швы серых туч, не давая прорваться лучам солнца. Но воздух был теплым, и кожа не покрывалась мурашками, когда ее случайно задевал неуклюжий ветер.

— Как так вечно происходит? — неожиданно удивился я.

— В смысле?

— Ну, в моей жизни случается какое-то дерьмо, и ты тут, как тут, чтобы выслушать мои стенания. Это магия такая?

— Это дружба, придурок, — усмехнулась Ли.

— А что насчет твоего дерьма? Не помню, чтобы ты когда-нибудь жаловалась.

— А тебе интересно, как прошел мой День благодарения?

— Конечно.

— Ну, мы в основном молчали. Мама не большой фанат всех исторических праздников, так что весь день жаловалась, а вечером уже со всеми ругалась. Мэй проплакал всю ночь, а спустя три части «Историй игрушек» наконец-то заснул. Как-то так.

Ли запила свою невеселую усмешку пивом, а я промолчал, отвернувшись в сторону.

— Что такое? — Ли мигом почувствовала перемену моего настроения.

— Почему ты такая? — спросил я.

— Какая?

— Постоянно притворяешься, что тебе не больно. Ты же тоже страдаешь, Ли, я вижу. Но ты не подпускаешь меня, как бы я ни старался. Ты мне не доверяешь?

Ли неловко опустила глаза, стуча пальцами по горлышку бутылки.

— Не в доверии дело, Кайли. — тихо пробормотала она.

— Тогда в чем?

— В том, что я вот такая. Не хочу перетягивать на себя одеяло, заставляя тебя думать, что мои проблемы могут быть хуже твоих.

Я опешил, удивленно вздернув брови.

— Ли, мы дружим десять лет. Для нас уже давно не существует термина «перетягивания одеяла». Есть просто ты и я. На одной ступени лестницы.

— Это тебе так кажется, — грустно хмыкнула она.

— Что именно?

— Что мы на одной ступени. — Ли подняла глаза на серое небо. — Я, на самом деле, как пенсионерка с остеохондрозом, едва преодолеваю начало пролета, а ты уже стоишь где-то там, на тринадцатом этаже, и подбадриваешь меня, крича что я увижу голого Брэдли Купера, если потороплюсь.

— А по-моему, — запротестовал я, — это я плетусь рядом с тобой. После очередных беспробудных попоек пытаюсь преодолеть хотя бы ступеньку, а ты подталкиваешь меня в спину, жалуясь, что я отрастил себе пивное брюхо.

Ли рассмеялась. Она повернулась ко мне всем телом, каким-то родительским движением пригладила светлые волосы у меня на лбу и улыбнулась.

— Ты сумасшедший.

— Спасибо, что напомнила, — закатил глаза я, сдерживая улыбку.

— И зануда.

— Ты близка к тому, чтобы кубарем слететь с лестницы. — я грозно наставил на нее указательный палец.

— Но я рада, что ты у меня есть, Кайли. — она щелкнула меня по лбу. — Так много людей приходят в мою жизнь, а потом сразу же уходят. Но ты всегда есть. И одного твоего присутствия мне достаточно, честно.

В порыве чувств я за плечо притянул ее к себе. Подруга издала удивленный звук и ненадолго застыла, но потом рассмеялась, устроилась поудобнее у меня на груди и прикрыла глаза.

Тогда я понял, что Дейзи была права. Ли рядом безвозмездно, не требуя ничего взамен.

Мы сидели так какое-то время, игнорируя все. Очки плавились на переносице, мир больше не горел, лишь веял легким запахом дыма, мысли выбирались из моей головы и щелком лопались в воздухе, как мыльные пузыри. Я любил такие моменты. Когда есть я и Ли, и ничто не сходит с ума, и реальность, в которой я живу не так уж сильно меня убивает.