Мы сделаны из звёзд

Выкидыш.

И ее накрыло лавиной боли с ног до головы.

Все такая же мокрая, без цели к существованию, она сидела, освещаемая огоньками тлеющих у алтаря свечей, и молила о том, чтобы проснуться. Ведь это же просто плохой сон, верно? Ничья жизнь не может быть настолько ужасной. Никто на свете не заслужил такого. Жизнь забрала у нее больше, чем вообще возможно, без надежды вернуть потерянное. И если это не сон, то она больше не хочет жить.

— Я сломана, — шептала она, все же уверенная, что Господь больше не желает ее слышать. — Я не прошу починить меня. Мне просто нужно время. Дай мне собрать себя по кусочкам, и я докажу, что достойна шанса. Я усвоила урок. — по щеке катились слезы, которые она даже не силилась сдержать. — Я буду тем, кем всегда должна была быть. Вот увидишь.

Она снова здесь. В Сэинт-Палмере, где ее никто не ждет. Где могла быть другая жизнь и другая Лилиан.

Бездумно шагая по темным пустым улицам родного города, она неожиданно услышала оклик за спиной:

— Лилиан?

Ее давно никто так не называл. За два года ее начало преследовать такое огромное количество кличек и прозвищ, что она уже перестала откликаться на собственное имя.

— Фил? — позади себя она увидела Филиппа Уолберга — своего бывшего одноклассника.

Она знала, что Фил всегда был немного влюблен в нее, ходил за ней хвостом, помогал носить книжки из библиотеки и всегда вносил какие-никакие, но пожертвования для любой благотворительной организации, которую она когда-либо проводила.

Он был влюблен в ту, кем ты когда-то была, подсказал ей внутренний голос.

Натянув грустную улыбку на лицо, она поинтересовалась:

— Ты узнал меня со спины?

— Профессия обязывает, — пожал плечами он.

Теперь она увидела на нем новенькую черную полицейскую форму и фуражку, которую он нервно вертел в руках.

— Шучу, просто увидел, как ты выходила из церкви, — он шутил, но не улыбался — это было очень присуще Филу, она даже не удивилась, что он решил стать полицейским. Этот город отчаянно нуждается в таких Филах, которые каждую секунду настороже.

— Выглядишь...мокрой, — оглядев ее, заметил он.

— Попала пож дождь, — убрав потемневшие от воды волосы со лба, она съежилась, вспомнив, что на ней старые затасканные джинсы на высокой посадке, растянутый топ и вязаная сумка через плечо.

— Ты была на кладбище? — спросил он с беспокойством в глазах.

— На кладбище? И что я там забыла? — усмехнулась она.

Впрочем, ее улыбка потухла, когда она увидела погрустневшего Фила, качающего головой из стороны в сторону.

— Фил? Что не так с кладбищем? — он не отвечал ей, пытаясь собраться с мыслями. — Фил!

— Твоя мама, Лилиан... — он яростно взлохматил волосы на затылке. — Ох, мне так жаль. Правда.

Черное небо над головой дало трещину, горе растерзало ее сердце на маленькие кусочки, каждая молекула в теле кричала от острой боли. Жизнь еще никогда не была таким жутким, безвыходным концом.

Она не заметила, как затряслась от рыданий, как безвольно осела на тротуар, и ее обхватили сильные мужские руки. Перестало существовать все, кроме боли, застилающей глаза.

А Фил был рядом. Он отвез ее на кладбище к могиле матери, был рядом с ней, пока она роняла соленые слезы на мертвую землю под ногами, обнимал ее за плечи, когда замечал, что она снова была готова рухнуть в бездну.

— Как это случилось? — не своим от бесконечных рыданий голосом спросила она.

— Сердечный приступ, — так же не своим охрипшим голосом ответил он.

Она не знала, что в ее сердце может поместиться так много отчаяния. Это буквально разрывало ее на части. Чувство бесконечной вины затапливало изнутри.

Если бы она только осталась...Если бы не бросила семью ради собственного эгоизма....

— А где была Роуз? — сердце снова бешено заколотилось, когда она вспомнила о сестре, которую не видела уже два года.

Она помнит, как звонила ей около года назад, и как плохо и страшно ей стало, когда она услышала в динамике родной, полный радости голос. Не сказав тогда ни слова, она повесила трубку и снова вернулась в свою отравленную жизнь.

— Она приехала на похороны, прожила здесь около недели и уехала, — объяснял Фил с недоумением на лице. — Ты разве не была дома? Что с тобой вообще было, Лилиан? Ты как сквозь землю провалилась. Откуда ты?

— Из ада, — сказала она. — Из самого настоящего ада, Фил. Я не вернусь домой, я его не заслужила.

Она смотрела на надгробие с выгравированном на нем именем своей матери и понимала, что так может закончиться и ее дорога. Лилиан замотала головой. Она — не ее мать, она никогда ей не станет.

Самое время свернуть с пути.

— Могу я пожить у тебя, Фил? Пока не встану на ноги.

И конечно, он не мог отказать ей, этой чистой душе, которой отдал свое сердце еще в шестом классе, когда она единственная из всей школы согласилась танцевать с ним на Рождественской дискотеке. Она могла забрать ключи от его квартиры и выставить жить на улицу — он был бы не против.

Она училась жить, а не существовать. Были дни, когда она ломалась, были дни, когда ей казалось, что она наконец почти собрала пазл своего развалившегося сердца. А были дни, когда не было ничего. И они были самыми худшими.

Звонок Роуз спустя пару лет с предложением стать суррогатной матерью их с Джоном ребенка просто перевернул ее жизнь с ног на голову.

Сначала она хотела отказаться — доверить кому-то вроде нее растить в своем организме крошечное существо? Это слишком рискованно, она уже потеряла своего ребенка однажды и будет полностью разбита, если это повторится снова. Но Роуз не была бы самой собой, если бы до посинения не забрасывала сестру звонками и эмейлами с просьбами. В итоге Лилиан не осталось ничего, кроме как согласиться.

— Ты же ведь понимаешь, что шансы забеременеть очень малы? Что все это может не сработать? — предупреждала сестру Лилиан.

— Мы должны хотя бы попробовать, Лил. Это очень важно для нас, понимаешь?

Видя обреченность в глазах сестры, Лилиан согласно кивнула, искренне надеясь, что все получится.

Она стала лучше. Изменилась до неузнаваемости. Она не курила и не пила вот уже почти два года. Она ходила с пожертвованиями в церковь три раза в неделю, занималась благотворительными акциями, готовила еду для бездомных, занялась медитацией и села на вегетерианскую диету. И хоть ее жизнь поменяла маршрут, это не означало, что она перестала своих демонов, которые могли просто заснуть, а не исчезнуть навсегда.