Мы сделаны из звёзд

— Умеешь же ты поддержать, ублюдок, — Дэнни провел пальцем по кровоподтеку на челюсти и сморщился от ноющей боли.

— Просто это конец, Дэнни, понимаешь? Конец всем твоим гуляниям, череде шлюх в постели, наркоте и ночах в вытрезвителе. Начинается новая жизнь, для которой ты должен научиться ответственности, и, возможно, даже прочитать пару книжонок по воспитанию детей.

— Ну не знаю. – покачал головой Дэнни.

— Ты один из самых дорогих мне людей. Я бы тебе жизнь доверил. Честно. Потому что знаю, что ты не облажаешься. У тебя не было отца, и детства тоже не было, эта жизнь крупно тебя подставила. Но у спиногрыза, растущего в утробе твоей мамаши, еще есть шанс на лучшую жизнь. Без череды левых бухих мужиков в доме. И да, тебе теперь придется жить за двоих. Фактически, даже за троих, чтобы не дать матери впасть в очередную нирвану. Но ты справишься.

— И никакого декретного отпуска, ну что за убожество, — взвыл он.

— Ты теперь пашущая глава семейства, друг мой, — рассмеялся Кайл, положив руку на плечо друга.

— Черт, такое ощущение, что это я обрюхатил свою мамочку.

Кайл издал рвотные звуки, притворяясь, что его тошнит.

— Ладно, это самое мерзкое из того, что ты мне когда-либо говорил.

Жизнь правда изменилась. Дэнни чувствовал, как наэлектролизовался воздух вокруг него, прогнозируя большие перемены. Звезды пульсировали в ночном небе, и хлопья снега падали на землю в своем безмятежном танце как-то совсем иначе. Мир крутился, переворачивался, выбивал почву из-под ног и возвращал ее обратно. У Дэнни голова шла кругом. Как, черт возьми, он должен справиться со всем этим в одиночку?

Словно прочитав его мысли, Кайл легко коснулся сжатым кулаком его предплечья.

— Мы рядом, Дэнни, не дрейфь.

И камень рухнул с плеч Дэнни в зияющую под ногами пропасть. Ведь жизнь все же не такой уж и отстой, пока есть с кем разделить свое дерьмо.

Кровавое Рождество.

Если вы еще не поняли, то я живу в городе-парадоксе. И даже не в том смысле, что тут евреев на один квадратный километр больше, чем в Израиле, я имею в виду реальный парадоксальный ПАРАДОКС.

Кто бы мог подумать, что в Сэинт-Палмере, чья криминальная статистика ниже, чем рейтинг у фильма «Спасти Рождество», барыг, наркоманов, пьяниц и бандитских группировок, как эмигрантов в Брайтон-Бич?

Как оказалось, нужно жить здесь достаточно долго для того, чтобы открыть для себя совершенно другой мир. Он скрывается в переулках тихих кварталов и начинается после заседаний читательского кружка в местной библиотеке. Я никогда не думал, что у неприметного городка вроде нашего есть еще более уродливая сторона, и я уж точно никогда не надеялся ее лицезреть.

Не спрашивайте, почему мы посреди ночи со смехом бежим от копов сломя голову. Почему Дэнни с проткнутой ножом рукой сидит в скрипящей тележке для продуктов. Куда Пит подевал свой шарф. Как у меня в рюкзаке оказалось три штуки баксов. Почему Ли одета как старшеклассница, решившая лишиться девственности на весеннем балу. Зачем Фишу нужна надувная кукла из секс-шопа. И какого черта здесь вообще забыли Аарон Кук на пару с нашей подругой Триш.

Это был самый долгий сочельник в моей жизни. И хотите ли вы того, или нет, но я собираюсь рассказать вам о нем.

Пит приехал на Рождество, как и обещал во всех своих бесчисленных эмейлах, к которым прикреплял глупые сэлфи. Его родители на рождественские каникулы умотали в праздничный круиз по Атлантическому океану, поэтому на всю неделю дом Андерсонов стал его домом.

Днем Лилиан заставляла его мыть посуду и помогать разбирать пыльные коробки на чердаке, а ночью мы с ним выбирались в город или смотрели «Сто лет ужаса» по кабельному.

Дело шло к Рождеству, и наш дом вступил в стадию активной подгодовки.

— Кто вообще догадался назвать Уильяма Палмера святым? — Пит говорил об основателе нашего города. — Он же был отвратительным карликом, который ошивался среди шлюх.

— Питер! — вскинулась Лилиан. — Не смей произносить слово на букву «ш» в этом доме!

Мы все собрались в гостиной, чтобы украсить рождественскую елку. И так как я ненавижу делать это с чересчур придирчивой Лилиан, у которой на все «свое виденье», я позвал друзей мучиться вместе со мной.

Хотя все, что мы делали — так это просто валялись на полу, притворяясь, что тоже участвуем в процессе, время от времени восторгаясь работой Лилиан.

Ли с Фишем рубились в приставку, Дэнни рядом с ними распутывал узлы проводов новогодних гирлянд, жалуясь, что точно заработает рак, если его еще хоть раз ударит током. А я удобно съежился в кресле с «Мартином Иденом» в руках и блюдцем овсяных печений на коленях.

— Тирион Ланистер тоже карлик, ошивающийся среди шлюх, но давайте признаем — он чертовски крут. — сказала Ли, не отрываясь от экрана телевизора.

— Ли! — рука тети, держащая золотой елочный шарик, замерла над искусственной веткой дерева.

— Прости, Лилиан, — хихикнула подруга. — Что насчет слова «проститутки»?

— Ни в коем случае, — она вновь потянулась к коробке с украшениями.

— Дамы легкого поведения? — предложил Дэнни, передавая ей партию распутанных гирлянд.

— Отклоняется.

— Блудницы? — Пит вплыл в гостиную с бутылкой шампанского, старательно удерживая поднос со стеклянными стаканами на голове, как индийские девушки — кувшины с водой. Кудрявые волосы друга были профессионально уложены гелем, а на шее свободно покачивался праздничный синий шарф с изображениями снеговиков, которые после рождественского выпуска «Доктора Кто» меня слегка пугали.

— Нет, и...о боже, Питер, я купила эти стаканы в антикварном магазине в Дублине! — испуганно взвизгнула она.

Да, вместе с тем уродливым сервантом в стиле Генриха II, к которому запрещено притрагиваться без специальных резиновых перчаток.

— Не волнуйся, Лилиан, Пит может проехать по склону горы на роликах, не вылив при этом ни капли, — успокоил ее Дэнни.

— Идеальный вестибулярный аппарат, — Пит самодовольно припал на колено, выставляя хрустальные бокалы на журнальный столик.

— Вы что, собираетесь это пить? — насторожилась Лилиан, когда Пит приставил штопор к пробке на горлышке бутылки. — Хотя бы кто-нибудь из вас совершеннолетний?

— Мне двадцать один через четыре месяца. — Пит уже начал прокручивать штопор.

— Через семь, — поправила его Ли, нагло выкрав пару печений из моей миски.

Лилиан пробормотала что-то вроде «только не разбейте стаканы» и вернулась к украшению елки.

Когда гирлянды были повешены, мишура скотчем была неуклюже прилеплена к стенам, а подарки сложены под елку, Лилиан решила, что мы можем немного порезвиться. Она правда так сказала. «Порезвиться»!