Мы сделаны из звёзд

Повезло, что Ли живет почти на границе штата у зеленой полосы и никаких соседей, кроме проезжающих по трассе машин, у нее нет.

Пока громко играла вступительная мелодия, я медленно начинал шоу, крутя шнур микрофона над своей головой. Ли тем временем вылетела на крыльцо, словно во двор ей упал метеорит.

Конечно, она узнала этот мотив. Как можно сидеть дома, когда во дворе у тебя играет одна из лучших песен девяностых.

— Каждый, раз как я думаю о тебе, у меня всегда перехватывает дыхание. И я все стою здесь, и ты на мили далеко отсюда. (*) — мой фальшивый баритон перебивал прекрасный голос Тины Тёрнер.

Хорошо, что с кармой у меня отношения не сложились давным давно. Потому что после осквернения творчества величайшей певицы современности я уже точно попаду в ад.

Ли с Меем тем временем уже сидели на ступеньках крыльца, укрытые клетчатым покрывалом, и, обнявшись, с интересом смотрели на мое представление.

— Я провожу время, думая о тебе, и это почти сводит меня с ума.

Тину Тёрнер я почему-то всегда пел с лицом Роберта Дениро, эти двое ужились в моем организме. Прочно, словно сиамские близнецы.

Танцевал я как ненормальный, гриммасничал, кретил шнур от микрофона, словно лоссо, и, совершенно бесспорно, фальшивил. Но с крыльца мне в ответ раздавались свисты и овации, так что я продолжал, уже приближаясь к припеву.

— Я совсем по тебе не скучаю. С тех пор как ты ушла. — мой указательный палец метнулся к хохочущей Ли.

— Я совсем по тебе не скучаю. Неважно, что я там говорю.

С разбегу я упал на колени и конечностями по снегу проскользил дорогу до Ли, оказавшись прямо возле ее ног.

Она все еще гоготала и не могла остановиться. Я не удержался и провел заледеневшим пальцем по отсутствующей теперь складке у нее между бровей.

— Не хочу встречать Рождество без тебя, Ли. — признался я, передавая микрофон в руки Мею.

Изо рта у меня выходил морозный пар. Все еще стоя перед ней на коленях, я ждал вердикта.

— Ты такой болван, Кайли. — покачала головой она.

С этими словами она кинулась ко мне в объятия, повалив меня обратно в снег.

Я засмеялася и прижал ее сильнее к себе.

— Благослови тебя господь, Тина Тёрнер, — сквозь хохот прокричал я в воздух.

Отряхнувшись от снега и вконец закоченев от холода, мы наконец решили пройти в дом, первым запустив Мея. «Скучаю по тебе» (*) все еще играла на повторе позади нас.

— Эй, Ли, — я остановил подругу, схватив ее за предплечье, прежде чем она успела повернуть ручку двери.

— Что такое? — буркнула она.

— Ты только не кипятись. — осторожно предупредил я.

— Следующим заиграет Би Би Кинг, да? Или запись речи Гитлера в сорок первом?

— Тш-ш, — я остановил ее, направляя указательный палец вверх, заставляя ее посмотреть.

— Да вы, должно быть, издеваетесь! — закатила глаза она, увидев висящую над нами веточку омеллы.

— Это всего лишь формальность. — пожал плечами я, склоняясь ближе к ее лицу. — Дань традиции.

— Традиции? — повторила она, словно под гипнозом.

— Конечно.

— Да и лучше не сердить богов, верно? — согласилась она, кивая. — Это же плохая примета.

— Верно. — я коснулся своими губами ее губ. — Совершенно верно.

И плевать, что ни я, ни Ли не верили ни в каких богов.

Это был совершенно целомудренный поцелуй, к вашему сведению.

Когда стало уже совсем прохладно, мы спрятались в доме. Ли сделала нам с Меем горячий шоколад, разогрела в микроволновке сладкий попкорн, а затем начался хит-парад всех хороших-и-не-очень рождественских фильмов.

Мы смеялись, кидались едой и в конце концов заснули плечом к плечу на диване под титры «Чуда на 34-й улице».

Огни гирлянд за окном горели в форме неправильных созвездий, а жизнь тем временем почти пришла в норму.

Почти.

Примечания к главе:

(*) «Когда Гарри встретил Салли» — кинофильм 1989 года. Имеется в виду сцена, где Гарри и Салли пели песню «Surrey with the fringe on top» под караоке.

(*) «Missing You» — песня американской певицы Тины Тёрнер, выпущенная в 1996 г.

* * *

Уже через пару дней после примирения Ли умудрилась втянуть меня в очередную заварушку.

— Фил чокнутый. Он засовывает мне ареометр чуть ли не по самую глотку и проверяет на свету мои зрачки, чтобы удостовериться, что я не конченный наркоман. — я не нашел способа выпустить пар лучше, чем выплеснуть все свое дерьмо на Ли.

— А тебе-то что, ты же не наркоман. Всего лишь алкоголик. — отвечала она.

— Он даже сигареты спрятал! — не унимался я. — Нашел все заначки.

— Даже ту, что под половицей? — удивилась подруга.

— И ту, что под карнизом! — простонал я.

— Ты можешь стоять спокойно? Я сейчас свалюсь и к чертям сломаю себе хребет.

Ли сидела у меня на плечах и копалась в замке ворот у дома мистера Ернандеса — нашего учителя по испанскому, который поставил подруге неуд за то, что она в конце своего сочинения написала свое имя на английском, а не на espa~nol. Ли, естественно, напрочь выбесилась и решила отомстить сукиному сыну. Но перелезть через ворота у его дома практически невозможно.

— Ну и каким больным ублюдком надо быть, чтобы обмотать ворота чертовой колючей проволокой? — жаловалась Ли.

Подруга уже минут тридцать пыталась открыть засов, который, по всей видимости, был сделан из сплава палладия. Благо Ли весила чуть больше моего ноутбука, в противном случае я бы уже давно загнулся от грыжи.

— Меня тошнит по пять раз на дню, как какую-то токсикозную беременную, потому что я вечно натыкаюсь на этих обжимающихся повсюду голубков. — продолжал скрежетать зубами я.