Мяч, оставшийся в небе. Автобиографическая проза. Стихи

Ты же так хорошо это море знаешь, И песни, песни про эту пропасть поёшь, поёшь… Что ж ты за горизонтом не исчезаешь? Что ж ты за пароходами не плывёшь? Видишь? — канатоходцами по канату Снова по горизонту они прошли, — Снова — в Константинополь, Суэц, Канаду… Снова — по краю моря на край земли. Снова — в Константинополь, Суэц, Канаду, Снова — по краю моря на край земли. 1961

Караван

Мой караван шагал через пустыню, Мой караван шагал через пустыню, Первый верблюд о чём-то с грустью думал, И остальные вторили ему. И головами так они качали, Словно о чём-то знали, но молчали, Словно о чём-то знали, но не знали: Как рассказать, когда, зачем, кому… Змеи шуршали среди песка и зноя… Что это там? что это там такое? — Белый корабль, снастей переплетенье, Яркий флажок, кильватер голубой… Из-под руки смотрю туда, моргая: Это она! Опять — Фата-Моргана! Это её цветные сновиденья, Это её театр передвижной! Путь мой далёк. На всём лежит истома. Я загрустил: не шлют письма из дома… «Плюй ты на всё! Учись, брат, у верблюда!» — Скажет товарищ, хлопнув по плечу, Я же всердцах пошлю его к верблюду, Я же — всердцах — пошлю его к верблюду: И у тебя учиться, мол, не буду, И у верблюда — тоже не хочу. Друг отошёл и, чтобы скрыть обиду, Книгу достал, потрёпанную с виду, С грязным обрезом, в пёстром переплёте, — Книгу о том, что горе — не беда… …Право, уйду! Наймусь к Фата-Моргане: Стану шутом в волшебном балагане, И никогда меня вы не найдёте: Ведь от колёс волшебных нет следа. …Но караван всё шёл через пустыню, Шёл потому, что горе — не беда. 1961

Братья капитаны

В закатных тучах красные прорывы. Большая чайка, плаваний сестра, Из красных волн выхватывает рыбу, Как головню из красного костра. Двумя клинками сшиблись два теченья,— Пустился в пляску яшик от сигар, И, как король в пурпурном облаченье, При свете топки красен кочегар. Мы капитаны, братья капитаны, Мы в океан дорогу протоптали, Мы дерзким килем море пропороли И пропололи от подводных трав, Но кораблям, что следуют за нами, Придется драться с теми же волнами И скрежетать от той же самой боли, О те же скалы рёбра ободрав. На что, на что смышлён весёлый лоцман,— Но даже он стирает пот со лба: Какую глубь еще покажет лот нам? Какую даль — подзорная труба? Суровый юнга хмурится тревожно И апельсин от грубой кожуры Освобождает так же осторожно, Как револьвер — от грубой кобуры. Мы капитаны, братья капитаны, Мы в океан дорогу протоптали, Но корабли, что следуют за нами, Не встретят в море нашего следа. Нам не пристали место или дата; Мы просто были где-то и когда-то. Но если мы от цели отступали,— Мы не были нигде и никогда. 1962

Следы

Ночь напечатала прописью Чьи-то на глине следы. Над плоскодонною пропастью Эхо — как пушечный дым. Видно, прошёл тут и шёпотом Песню пропел пилигрим; Долго стреляющим хохотом Горы смеялись над ним. Тут не отделаться дёшево, Как бы ни крался в обход: Н асмех подымут прохожего Чудища, каменный сброд! Пусть, опасаясь предательства Отзвуков, путник молчит; Стук его палки в ругательства Гулкая ночь обратит. Вижу, как ночь приближается Высохшим руслом реки, Но всё равно продолжается Песня, словам вопреки. …Где это море? — вы спросите, — Где этот пляшущий риф? Где — без морщинки, без проседи — Юный зелёный залив? Где эти заросли тесные В лунной летучей пыльце? Звери да птицы чудесные? Люди с огнём на лице? Гибкие пальцы упрямые? Чаши, цепочки с резьбой? Эхо! Не путай слова мои! — Я говорю не с тобой! Вижу, как ночь приближается Высохшим руслом реки, Но всё равно продолжается Песня, словам вопреки. Но утешенье напрасное — Только на эхо пенять: В тёмное слово и в ясное Спрятан порыв — не понять! Слово потом разветвляется, С ним же ветвится разлад… Не оттого ль замедляется Путь между каменных гряд? Ночь напечатала прописью Чьи-то на глине следы… Над плоскодонною пропастью Эхо — как пушечный дым. В сумрак, исчерченный змеями, Русло уходит, ветвясь… В путь! Между розными звеньями Рвусь восстанавливать связь. 1962–1963

Художники

Кисть художника везде находит тропы. И, к соблазну полисменов постовых, Неизвестные художники Европы Пишут красками на хмурых мостовых.