На чужой войне

Разбили палатки, разожгли костры. Где-то уже мясным духом потянуло, да настолько вкусно, что желудок заворчал свою вечно голодную песню. Поддавшись искушению, велел накрыть дастархан. Да, велел. Привыкаю. Ноблесс оближ… Поскольку барон, ещё на подходе встретив парочку своих друзей, умотал неизвестно куда, по-видимому, согласившись на роль третьего возле бутылки, я пригласил, как и неоднократно ранее, разделить со мной трапезу Марка. Благочестиво перекрестившись, приступили к трапезе. Нехитрая пища: варёная курица, хлеб и луковица- очень быстро исчезла в наших желудках, как будто её никогда и не было; и меня потянуло в сон.

Стоянка наша затянулась на пять дней. Подходили последние отряды, обозы с продовольствием, а мы маялись от безделья. Некстати зарядили дожди и я, представив во что превратились городские улицы, воздержался от посещения сомнительных средневековых достопримечательностей. Чай, не последний город на моём пути- будут ещё возможности повосторгаться, или наоборот- разочароваться в них.

В последний день отдыха барон сообщил, что граф де Форе готов дать мне аудиенцию. Пришлось доставать подаренный мне бароном парадный костюмчик, и с матами его на себя натягивать. Кто, твою маму, такую х…ю придумал? По-любому, очередная “звезда в шоке”- как же без подобных в таком деле обойтись может?

Граф, когда городские удовольствия надоедали, перемещался в лагерь, занимая самые большие апартаменты-огромный шатёр бело-красной расцветки, над которым колыхались флаги с изображённой на них рыбкой. Что?

– Это дельфин,- поправил меня барон.

“Вот как”,- подумал я,- “ну, это же совсем другое дело”. После чего проследовал с бароном мимо закованных в железо охранников в обиталище местного владыки. В переходе нас встретил некто, одетый примерным со мной образом- в короткий жюппон и облегающие штанишки, но без клоунских туфель. Отступив одной ногой и прижав руку к груди, этот некто исполнил неглубокий поклон, и ломающимся мальчишеским голосом поставил в известность:

– Вас ждут.

Другой рукой пид…ски, то есть куртуазно, поведя в сторону одного из просветов и как бы указывая на него, что было совсем не лишним при наличии ещё нескольких точно таких же.

Молодой граф ожидал нас в компании лысого бородатого мужика средних лет с хитрющими глазами, попивая винцо и негромко беседуя. То, что молодой- это именно граф, барон просветил меня заранее; и он действительно возмутительно молод- хорошо, если ему двадцать годков есть. Наше появление не осталось незамеченным, и четыре глаза уставились на меня, сканируя каждую деталь одежды, жестикуляцию и выражение лица. Ну, Данила, твой выход… Вышел чуть вперёд, "надев" на лицо торжественное выражение, небольшой поклон, и:

– Сеньоры, разрешите представиться, поручик…эээ, то есть, княжич Даниил Владимирович. Мм… Рюриковичи мы.

Блин, чуть не того- этого… Какой-то поручик в башку лезет- видать в своё время фильмов про Гражданскую пересмотрел. Кыш…

Что-то удивило графа, вон как бровь изогнулась. Его лысый собеседник от него не отстаёт- на губах змеится насмешливая ухмылка. То ли внешний вид не такой, то ли сказал что-то не то… Да к чёрту, плевать, мне сейчас только рефлексий не хватает на тему: он подумал о том, что я подумал не так, и надо же ему сказать о том, что он неправильно подумал. В таких размышлениях можно обнаружить такое днище, что общаться расхочется.

Однако, за исключением, мимики, улыбок и переглядываний, местный бомонд никак не выразил своё отношение к моему представлению. Старший по возрасту встал, чуть поклонился и, спрятав свою улыбку в усы, представился в свою очередь:

– Рено, сеньор де Маллеваль,- и поведя рукой в сторону графа, добавил,- а это мой племянник, Луи, граф де Форе.

Граф тоже встал и, раскланявшись, предложил присесть. В отличие от хозяев, сидевших на стульях с высокой спинкой, сидячие места нам достались лишь на стоявшей здесь же небольшой скамейке, но мы не в претензии- хорошо, что вообще приняли. Дальше пошли разговоры ни о чём: как добрались, как устроились, нет ли какой нужды… Отвечал, в основном, барон; я, так, пару слов вставил. Сначала недоумевал- вроде, не за тем мы здесь собрались, но потом сообразил, читал про такое- это такой порядок. Этикет, если хотите. Надо сначала о погоде, об урожае поговорить, и только потом, обсудив все совместные темы, переходить к главному вопросу. А вот похоже и оно:

– Принц,- мы уже объяснились кто есть кто, потому таким образом и обратился ко мне сеньор де Маллеваль.
– Как называется ваше королевство?

– Русское…-немного растерянно ответил я. Расслабился, понимаешь, разговорами усыпили, а потом- раз… Нельзя с ними так- съедят. Особенно, этот Рено, который, судя по всему, исполняет роль серого кардинала при графе. Соберись, Даня…

– Веруете ли вы в бога нашего, Исуса Христа.

– Да, конечно.

Любой другой ответ подразумевает, что я язычник, и может, при некоторых обстоятельствах (это если господам так захочется), закончиться для меня костром- оно мне надо?

Меж тем, сеньор де Маллеваль продолжил беседу, уже напоминающую допрос:

– Я недавно- совершенно случайно- обсуждал этот вопрос с викарием нашим, отцом Бартоломео. Он утверждает, что вы схизматики. Это так?- и хитрая улыбка на поллица.

Блин, далась тебе моя вера- прилип как банный лист. Однако, я тоже хорош-никак не влезу в шкуру аристократа. Так, надо сосредоточиться.

– Я плохо разбираюсь в этих вопросах- пусть попы об этом спорят. А для меня важно, что это вера моих предков и моего народа.

Рено задумался, опустив взор на ковёр под ногами. В шатре на несколько минут воцарилось молчание, неожиданно прерванное, молчавшим до сих пор, графом:

– Что же ты хочешь от нас? Если бы ты признавал верховенство римского понтифика, было бы намного проще- достаточно обратиться в Авиньон с просьбой справедливого суда и посредничества, и он бы прислал легата разобраться в этом вопросе, а так… Я ведь правильно понимаю, что перейти в правильную веру ты не желаешь?

Вроде чего проще, но мы же не ищем лёгких путей. Как там, д’Артаньян высказался в подобной ситуации:

– Я не могу этого сделать, монсеньор. А если бы сделал подобный шаг, то на меня косо посмотрели бы здесь, и совсем бы не поняли там. Быть изгоем- стало бы моим вечным уделом,- помолчал, и добавил,- я не прошу многого: тихое место, чтобы зализать раны; небольшое представительство перед его королевским величеством; в остальном я полагаюсь на свой ум, верную руку и Божью милость.

Сеньор де Маллеваль жизнерадостно рассмеялся, обнажив при этом неполный ряд жёлтых зубов, и хлопнул ладошками:

– Хорошо сказано, принц.

– ----

Тем временем…

Где-то в недрах шатра, стоя в очередном проходе, разговаривали молодые люди: один худой и высокий, другой- низкий и полный. Общая на двоих причёска “под горшок”, похожая одежда- короткая и облегающая, но главное, что объединяло этих двоих- место службы- эти двое подрабатывали в свободное время (то есть, от рассвета до заката) пажами его сиятельства графа де Форе.

– Сейчас у монсеньора какой-то неизвестный дворянин в гостях,- толстяк наклонился к собеседнику, почти уткнувшись тому в живот, и с жадным любопытством заглядывая в глаза снизу вверх, умоляюще попросил почти шёпотом,- дорогой Шарль, расскажи!