На мягких лапах

Юноша и оставшиеся двуногие перевели на нас такие пораженные взгляды, словно впервые узнали, что кошачье семейство состоит тоже из разнополых особей. Мне вообще порой кажется, что двуногие не только не догадываюсь, но даже представить себе не могут, что помимо котов, в природе существуют еще и кошки.

– То есть они... ну... то есть того? Да?– невпопад спросил юноша, не пойми о чем, вновь как-то глупо улыбнувшись и почесав затылок рукой. – А зачем ты ее красила?

Двуногие, задававшиеся тем же вопросом во время всей покраски, заинтересовано прислушались, но Лида лишь пожала плечами и емко ответила:

– Так надо.– После чего лукаво добавила, опять погромче: – И продавать я их не собираюсь.

Не сказав больше и слова, девушка зашла в трактир, а за ней поплелся сын трактирчика, который когда переступить порог, почему-то подмигнул Икару.

– Хозяйка! Хозяйка, подожди меня! Я с тобой хочу, хозяйка!
– выпрыгнув из кустов, на траве возле которых мы нежились под солнышком, затявкала Мелкая, вбегая следом, правда спустя минуту ее оттуда вынес все тот же юношу.

Собачонка сдавать не хотела, поэтому, стоило ей очутиться на земле, как она ловко прошмыгнула мимо ног парня назад в трактир, наполняя его счастливым тявканьем: "Хозяйка, я вернулась!". Во второй раз юноша выносил ее не так аккуратно и не с такой радостной улыбкой. На третьем он и вовсе кинул ее подальше с порога. На четвертом отнес и кинул в кусты, а на пятом поднес к нам и сказал:

– Раз вы такие умные, то сделайте что-нибудь!

Я бы ничего делать не стала, а, наоборот, со смешком бы понаблюдала за его потугами избавиться от этого репьях, который даже из самого, как говорят, охраняемого и закрытого города сумел сбежать. Вот только Икар толи решил доказать, что он и впрямь умный, толи позлорадствовать на глазах смеющихся зевак, а может еще по какой-то причине (кто его разберет?), прорычал:

– Кэрри, если не успокоишься, то я скажу Лиде, чтоб она тебя больше не гладила.

Хвост тут же в ужасе замер, а Мелкая обижено посмотрела на ирусана и тявкнула: "Хозяйка меня больше любит!", но в трактир не вернулась, а ускакала назад в кусты. Спустя пару секунду, за ними прозвучало радостное таканье нескольких собак.

Юноша, задумчиво почесывая макушку, с полминуты смотрел на кусты, после чего перевел уважительный взгляд на Икара и одобрительно протянул:

– Лихо ты ее.

Серо-дымчатый кот лениво махнул хвостом: мол, делов-то! Юноша хотел было протянуть руку и погладить ирусана, но натолкнулся на предупреждающий взгляд и руку отдернул. Правда он тут же решил присесть на корточки и руку протянуть прямо, но должного уважения это у Икара вновь не вызвало. Зато вызвало у парня удивления и обиду, но одна из бабушек ему крикнула:

 - Ты чего руку тянешь? Эт ж тебе не собака, лапу в ответ не даст.

Сын трактирщика ошибку свою на этот раз понял, поднялся на ноги и зашагал назад в трактир, чтоб через пару минут вернулся с двумя глубокими мисками, доверху наполненными молоком. С одного даже немного вылилось, намочив рукав его рубахи и правую штанину.

– Вот!– радостно сказал юноша, словно не для нас, а для себя его принес, ставя миски перед Икаром. – Для тебя и для твоей киски. Пейте, молоко свежее, утреннее.

Я после слова "киски" резко вскочила на лапы и стремительно подошла, зарычав:

– Не смей меня так называть, двуногий!

– Чего это с ней?– удивленно спросил парень почему-то у Икара.

Тот опустил голову, лукаво на меня глянул исподлобья и со смешком спросил:

– Что с тобой? Моя киска.

Я зарычала и прыгнула на него, но ирусан ловко отпрыгнул в сторону, а потом вновь издевательски назвал меня своей киской и поводил мордой. Его зеленые глаза горели азартом и вызовом, а кончик хвоста нетерпеливо приплясывал. Я бы могла развернуться и вернуться назад, но вместо этого сделала медленный, плавный шаг к нему, а потом резко прыгнула. К сожалению, промахнулась и только решила развернуться, как этот прохиндей прыгнули на меня, да к тому же повалил на спину и навалился сверху. Я дернула задними лапами, и он отпрыгнул в сторону, а я резко поднялась. Икар смотрел на меня со смешком, а его хвост, словно издеваясь, нарочно медленно раскачивался. Оставшиеся зевака с удивлением и интересом наблюдали за нами. Сын трактирчика глядел с одобрением и легким восхищением, юноши и девушки хлопали и улюлюкали, за ними вторила и малышня, бабушки качали головами и цокали языками, а вот хохочущих мужчин стало на одного меньше.

– Ты заметил?
– спросила я, медленным, ленивым шагом принявшись обходить его со спины.

– Четырнадцать, - ответил Икар, вторя за мной, от чего мы принялись ходить по кругу.

Мы сделали четырнадцать шагов, а потом одновременно прыгнули, но не друг на друга, а в сторону, где лежала сумка, к которой из кустов тянула чья-то волосатая длань. Руку, конечно, тут же все увидели, и недавний шум и гам продолжился, только с двойной силой. Казалось, что жители этой деревушки целыми дня сидят возле своих дверей, чтоб в случае чего тут же одновременно выпрыгнуть на улицу, стоит кому-нибудь что-нибудь крикнуть. Хотя, если вспомнить, в Венеции было что-то похожее. Сейчас, правда, кричали не: "Помогите, рожаем!", а "Лирка, твой Фронька опять за старое взялся!". Лирка - полноватая женщина лет пятидесяти - выбежала одной из первых, вся выпачкана в муке и со скалкой в руках, которой она тут же и огрела хозяина волосатой руки, зло закричав:

– Ты же мне клялся! Ты же обещал меня больше не позорить! Пьянчуга, воронье, свинья!

Кто-то сдал мужчин, которые были с ним, и Лирка тут же на них набросилась, вместе с уже их женами и другими женщинами. В руках у них был разное и грозное оружие: сковородки, скалки, поварешки, метлы, кочерги и другой первопопавшейся и очень опасный, но в тоже время очень необходимый в быту инвентарь.

В общем, получили мужики сильно, да и хозяину волосатой руки еще и сын трактирщика в глаз дал, чтоб неповадно было у их дорогих гостей красть. Разборка упокоилась так же быстро и стремительно, как и началась. Кто вернулся обсуждать это происшествие в трактир, кто разбрелся кучками по домам, а кто еще куда-то по своим делам умчался. И на этот раз возле трактира остались лишь сидеть на лавочке бабушки, все восхищенно глядевшая на нас малышня и собственно мы, в компании с заботливым юношей, который принес нам еще по миски молока, потому что те в пылу ссоры затоптали.

– Вы на деревенских наших мужиков не серчайте,– извиняющееся сказал он, умиленно наблюдая, как мы лакаем молоко. – Деревня - это как одна большая семья, а как говориться: " в семье не без урода".

Икар посмотрел на него и плавно махнул хвостом: мол, да что уж там. Юноша нерешительно протянул руки и замер в ожидании. И спустя задумчивую минуту, ирусан все же уперся в нее лбом, тем самым разрешая себя погладить, чем парень с энтузиазмом и занялся. Малышня, словно напророчив это и поэтому терпеливо выжидала, тут же кинулась к нам, в желании присоединиться. Икар и им позволил себя погладить. Когда малышня решительно двинулась ко мне, то я резко отпрянула, чем вызвала удивленные в свою сторону взгляды. И если кот обратил на мою реакцию пристальным взглядом, то двуногий рассудил это по-своему:

– Ее же недавно покрасили, наверное, она не хочет, чтоб вы вымазались.

Раздраженно дернув хвостом, я развернулась и направилась на траву, которая из-за краски стала зелено-серой, так и не допив молоко.

Икар, вдоволь наигравшись с детворой, присоединился ко мне примерно через полчаса, и так как он был из породы наглых и любознательных, то тут же задал вопрос:

– Почему ты не любишь детей двуногих?

– Ты проницательный, - хмыкнула я, раздраженно дернув хвостом.