На мягких лапах

Конец вечера, как я же упоминала, вышел эпопейный, неожиданный и резкий, как нож, который вдруг на секунду блеснул в руке Юриэнны и вонзился в плечо дернувшегося Вальмира, который попытался заслониться рукой.

Да, вот так вот просто и в тоже время страшно. Юриэнна ничего не крикнула вроде: "Ах, ты мне изменяешь!" или "Я люблю другого, поэтому хочу стать вдовой!", или уж банальное: "Смерть королю!". Но нет. Она ничего не кричала и о том, что она замышляет, никто не догадывался. Хотя можно ли было в чем-то заподозрить эту милую женщину, которая за пару минут до этого смеялась над немного пошлой шуткой про двух оборотней и козе, смысл которой я не уловила, но багровый румянец на ушах Лиды увидела отчетливо?

И самое странное заключалась в том, что от нее не пахло желанием убить! Что было невозможно, только если она не убивала каждый день по несколько двуногих, несколько столетий подряд, и поэтому подобная вещь стала не больше чем обыденным, скучным и ленивым занятием, наподобие убийства комаров. И то, порой можно почувствовать азарт и охоту на этого с виду мелкого и шустрого противника. Жажду убийства, как чувство страха, нельзя было просто взять и искоренить, или скрыть в себе. И если не многие двуногие умели чувствовать эту жажду, то я бы мгновенно заметила. Но в Юриэнне не было ничего! Поэтому я, так же как и все двуногие, несколько долгих и пораженных секунд сидела и оторопело глядела на стул напротив, где всего назад сидела женщина, которая за пару секунд всадила столовый нож мужу в плечо, вытащила откуда-то свиток и исчезла... не использую ДРУГИХ для этого дела! Да она и не смогла бы их использовать, они все слились в "змею" под нашими ногами.

В следующую секунду все резко поднялись, загалдели, закричали, завизжали, в общем, вели себя подобающее случаю и происшествию. Чувство страха заполнил эту вдруг показавшейся маленькой-маленькой комнату, которая по своей ширине была под стать пещере. Среди этих разнообразных чувств страха, словно появившийся и мгновенно исчезнувший змеиный язык, проскользнул настоящий СТРАХ... и почему-то приторно сладкий. Я цепко ухватила за его призрачную дымку, повернула голову и увидела королеву Лунного Леса.

Она стояла ровно, гордо и непоколебимо со слегка недовольным лицом, словно то, что ужин прервался, ее тревожил намного больше, чем раненый сын. Но я почувствовала ее СТРАХ. И именно он разбивал своим воспоминанием горечь.

Хотя, чего удивляться. Она ведь такая же мать, как и все остальные.

***

В коридоре Дэрек резко схватил Ивильмиру выше локтя и грубо дернул, заставляя остановиться. Я и Лида застала недалеко от них, не вмешиваясь в очередную ссору проклятых.

– Ты что делаешь?– прошипел жрец в своей обычной ярости.

– Хочу помочь брату,– хмуро ответила ему женщина, резко вырывая руку из захвата.

– Сейчас? Когда мы в шаге от снятия проклятья?!– ловко загородив ей дорогу своим телом, уже рычал Дэрек.

– Это может и потерпеть, а вот Юриэнна нет,– решительно ответила женщина, серьезным тоном. – Пусть тут останется Лида.

– Она не останется!

– Я не останусь!

Ивильмира перевела взгляд с одного родственничка на другого, потом пожала плечами и как ни в чем небывало сказала:

– Лида, десять минут на сборы.– После чего попыталась обойти жреца, но ей помешал все тоже тело, которое было в полтора раза больше ее.

– Ивильмира, на поиски твоей сестры отправили несколько десятков отрядов,– словно умалишенной принялся медленным и спокойным голосом говорить Дэрек.

– Ты ничем помощь не сможешь в любом случае, поэтому успокойся, подумай трезво и расставь правильные прио...

Договорить жрецу не дали. Его резко схватили за грудки, толкнули, прижали к стене, после чего тоже заговорили медленным, спокойным голосом, вот только он напоминал занесенный над шеей жреца топор:

– В это мири есть всего трое существ, за которых я без раздумий могу убить или отдать свою жизнь - это Эль, Хейса и Вальмир. Так что поверь, я знаю о том, как правильно расставлять приоритеты. Можешь не сомневаться!

Она отпустила мужчину, тряхнула руки, словно хотела скинуть ощущение спокойно бьющегося пульса на шее Дэрека, после чего сказала:

– Лида, осталась девять минут.

Девушка пискнула: "Я мигом!" и стремглав умчалась... в сторону библиотеке. В это я была уверена, так как тоннель к нашему дому был левый, а она шмыгнула вправо.

– Но как ты будешь ее искать?– хмуро, но уже с обреченностью спросил жрец.

– У меня хорошее предчувствие,– усмехнулась она, подмигнув мне. – И отличный нюх.

***

На одном выходе из Лэстэрина нас догнал Вальмир и еще около двадцати приставленных к нему охранников.

– Ива, спасибо,– с жаром поблагодарил он, крепко обнимая сестру, едва заметно при этом морщась, хотя рана должно быть невыносимо болела. – Я тебе буду вовек обязан! И тебе! – Я тоже удостоилась крепкого объятья, потом и смущенная Лида. На Дэреке дроу опомнился и, выпустив слегка ошарашенного мужчину из объятий, вдобавок крепок пожал ему руку, своей здоровой рукой.– Я бы поехал с вами, но ты сама понимаешь, пока не могу,– сказал он Ивильмире, после чего попытался махнуть рукой, тут же поморщился, и махнул другой.

Трое охранников подвели к нам троих молодых жеребцов, которые с легким высокомерием смотрели на недовольных Фарга и Миву.

– Возьмите лучше их,– предложил Вальмир. – Они намного моложе и выносливее. Притом это талифар - полукровки пегасов.

– Брат, прости, но я с Фаргом проездила не один год и порой только благодаря нему и умудрялась выпутываться из неприятностей,– ответила валькирия, гладя коня по гриве. Тот в благодарность, по привычке, покусал ей слегка челку.

– Я Миву тоже не отдам!– тут же сказала упрямо и даже не дрогнувшим голосом Лида, с опаской косясь на черных талифаров.

Дэрек посмотрел на женскую и единственную часть своей компании, пожал плечами и, шагнув вперед, поочередно посмотрел черным коням в глаза. Остановив выбор на среднем, он достал что-то из седельной сумки Мивы и притянул руку к коню, который с легким возмущением: " Чего это ты руку тянешь?" и рассудительным интересом: "Раз тянешь, значит, есть что тянуть?" понюхал руку, нашел там кусок пышки, съел и потянулся за добавкой. Дэрек одобряюще похлопал коня по шее и спросил: