На мягких лапах

– И как зовут, красавца.

– Тал,– ответил державший его дроу, передавая поводья в руки жрецу.

Конь поначалу удивился и забеспокоился, но получил еще одну плюшку и успокоился, понимаю, что в плохие руки, а даже наоборот кормящие, его не отдают.

– Ива, я смогу к вам присоединиться, только послезавтра с утра,– сказала Вальмир, когда троица забралась каждый в свое седло, телегу и половину вещей, понятное дело, оставили в городе.

– Тогда послезавтра утром пришлешь мне шершина,– ответила валькирия, после чего дернула за поводья и Фарг медленно пошел вперед, за ним, как за вожаком, двинулись остальные.

– Удачи вам!– разнесся за нашими спинами взволнованный голос дроу.

Я бы подобное нам не желала, так как именно удача и шило в одном месте у одной двуногой затянуло нас в это не слишком-то приятное путешествие.

Выйдя на неширокую тропу, Фарг вначале перешел на трусцу, а потом на галоп.

Через несколько миль мы остановились, точнее, нас решительно становил крик жреца:

– Ива, стой и объясни, куда мы едим!

Женщина остановилась, дернула за поводья, повернув коня, пожала плечами и сказала:

– Мы идем за ветром.

– За каким еще ветром!– не понял Дэрек, нахмурившись.

Она вновь пожала плечами и пустила своего коня галопом, от чего жрецу пришлось спешно последовать ее примеру.

Через минут пятнадцать я поняла, что имела ввиду подруга. До носа отчетливо донесся запах Юриэнны.

Мы выехали на зеленую поляну, залитую солнечным светом, где медленно качались лесные цветы и мирно порхали бабочки. Прыгающих пушистых кроликов и радуги над головой только и не хватало для полной умиротворенно-мечтательной обстановки. Вот только это все было не настоящее, потому что оно ничем не пахло. Лишь единственная вещь тут пахла - это застывшая женщина со следами крови на дорогом платье, кровавый цвет который слился с черной тканью, но не запах. Запах крови вообще трудно стирается.

– Кто ты?!– закричала подруга, мгновенно спешившись.

– Ива, стой!.. – голос Дэрека резко оборвался, а сам он, словно марионетка, которой обрезали нитки, обмяк, медленно сполз с седла и упал на землю.

– Дэрек?!
– Валькирия кинулась к жрецу, перевернула его и в ужасе уставилась на мертвецки белое лицо, не понимая, что с ним произошло.

– Добрый день, Ивильмира Троицкая. – Юриэнна медленно поплыла и вот перед нами стоит эльф... и опять в платье, только теперь двоим, а в идеале одной, было не до смеха. – Так вот в чем тут загвостка. Я та голову ломал, как вы в прошлый раз сумели сбежать, а оказалось все банально и просто: он воспользовался своей слабостью, моим незнанием и эффектом неожиданности. Умно ничего не скажешь. Хотя, чего стоит ожидать от моей крови?– Эльф хмыкнул, словно несмешной шутки, а потом перевел взгляд на Лиду. – О! И моя пропажа тут! – У него одна бровь вопросительно изогнулась, а руки, словно в предвкушении чего-то хорошего, потерлись друг об друга. – Прекрасно-прекрасно.

Лида смотрела на эльфа большими испуганными глазами, а подруга, перестав давать оплеухи жрецу, чтоб привести его в себе, вскочила и закричала:

– Отстань от нее! Тебе нужна я? Так бери, но девчонку не тронь!

Эльф сделал движение рукой: словно приподнял невидимую шляпу, признавая право выбора, и сказал:

– Она мне пригодиться после, поэтому...

Что поэтому досказано не было, потому что миг... и они исчезли вмести с конями и поляной с бабочками и цветочками!

"Сегодня какой-то день недосказанных слов"- в каком-то отрешенном непонимании действительности подумала я, а потом реальность накинулась на меня, повалила на землю и зарыдала, через всхлип, бормоча что-то непонятное.

Над нашими головами кружился встревоженный ветер, а ДРУГИЕ, словно солнечные лучики, начали появляться прямо в воздухе. Они, наверное, почувствовали, что опасности больше нет, и поэтому вылезли из своих укрытий. Старые деревья сосен громко скрипели, обеспокоенные ветром. Маленькие пальчики крепко сжимали мою шерсть, а слезы мелкого дождя стекали по лбу на глаза и щеки, от чего казалось, что я плачу вместе с ней.

Глава четырнадцатая

Неожиданные союзники

Лиду я очень долгое время не могла успокоить, потому что попросту не знала, как это делать. У животных, тем более ирусанов, подобных истерик не бывает, да и не привыкли мы друг друга успокаивать. Сочувствовать горю, мы можем, но вот жалеть - нет. А Лиде сейчас нужно было именно, чтоб ее пожалели, обняли и утешили. Я же могла только молчаливо сидеть рядом, вылизывая ее мокрые от слез щеки.

– Я должна перед тобой извиниться, Эль,– заговорила она тихим, хриплым голосом, - и рассказать правду.

Я выжидающе не нее уставилась и девушка, опустив взгляд на землю, продолжила:

 - Я и Дэрек не родные брат с сестрой, и наши родители не умерли... точнее, я этого не знаю, потому что вообще не знаю кто мои родители. Прости, я тебе тогда соврала. – Лида подтянула к себе колени, обняла их руками и положила подбородок на соединенные колени, от чего лицо ей закрыли волосы.
– На самом деле я с детства жила в одном месте... с проклятыми. Там я и познакомилась с Дэреком, хотя тогда его звали Райвери. Он и забрал меня оттуда, когда совершил побег. Потом мы вышли на общину староверов и стали у них служить.

Про то, что они не родные брат с сестрой я уже знала. Да и о том, что до общины староверов она жила в не слишком хорошем месте догадывалась. Но некоторые делали, все же стоило уточнить.

– Тебе держали там из-за твоей способности разговаривать с нами?

Лида кивнула головой, от чего ее длинные, волнистые волосы качнулись, словно ивовые ветки.

Ветер все носился встревоженной птицей, от чего деревья рассержено шумели в ответ. Кроме треска листвы больше не было слышно других звуков: ни птиц, ни зверей. И хоть Лунный Лес всегда был какой-то надменно-молчаливый, как его королева, но сейчас он был уж слишком безмолвен, словно таким образом пытался выразить сочувствие.

– Понимаешь,– тихим, нерешительным голосом начала Лида, – я не просто там жила...– Она замолчала, наверное, пытаясь набраться смелости признаться мне в чем-то, и хоть я не видела ее лица, но отчетливо чувствовала ее страха. Он бился словно птичка в маленькой клетке и пах смрадом, от которого так и хотелось бежать. – На мне там проводили эксперименты!
– на выдохе закричала монашка, вкладывая в свой голос все ту боль, ненависть, злость и обиду, которую она держала в себе на протяжении многих лет. – Я не помню всего, что они со мной делали. Помню только, что было много крови, и я в ней лежала... словно в бадье, и во мне торчали иголки с трубками... – Девушка протянула правую руку, ладошкой к небу, закатила рукав и медленно провела пальцами левой руки по ней, от ладошки до локтя. – Из-за личины шрамов не видно, да без нее рисунки их скрывают. Их можно только ощутить.
– Она еще пару раз медленно провела пальцами по руке, а потом словно опомнилась и резко отдернула рукав. – После этого я и стала понимать животных.