На пороге соблазна

Ночь действительно оказалась тяжелой. И бесконечной. Добравшись до дома, я сначала основательно прорыдалась, а затем, усевшись на кухне с пачкой сигарет, перешла в стадию молчаливой, нервной истерики.

У меня складывалось ощущение, что моя жизнь, только недавно устаканившаяся и окрасившаяся не только в черный, белый, серый, но и в другие цвета, медленно превращалась в болото. Гнилостное, засасывающее, удерживающее меня в окружении тотального пиздеца. И дело было не в Лукашине. И даже не в Диме. Дело было во мне. Я, окруженная людьми, с ворохом интересов и социальных ролей, тонула в одиночестве и тоске.

Может ли девушка в девятнадцать лет чувствовать себя никому не нужной? Может ли ей казаться, что со всех сторон — беспробудный мрак и горе?

Черт возьми, почему я просидела всю ночь с мыслью о том, что совершенно не управляю своей жизнью? Почему вместо злости на Диму я чувствовала только апатию и вину?

Я, твою мать, винила себя в его вспышке. Я винила себя в его претензиях. Я стыдливо закрывала глаза каждый раз, когда перед ними вставал образ злого, растерянного Димы, который явно не понимал, что происходит в наших с ним отношениях.

Но больше всего я бесилась по другому поводу. Меня злило, что я, вопреки здравому смыслу, не чувствовала хватку Авдеева на своих плечах. А невесомое, призрачное прикосновение Лукашина было осязаемо на моей коже до самого рассвета.

Я с ним уснула.

Я уснула с фантомным мимолетным поглаживанием, которое повторялось в моей голове раз за разом.

А еще я трижды сходила в душ, чтобы смыть с себя запах Лукашина. Тот, что впитался в мою кожу, волосы. Тот, что дразнил рецепторы в носу с каждым вдохом. Тот, что ощущался мною даже сейчас.

— Иногда в нашей жизни становится слишком много… определенного человека, — пробормотала я, возвращаясь на место и снова схватившись за пачку сигарет.

Ася прищурилась, задумчиво пошевелила губами и, помедлив всего пару секунд, кивнула:

— И это выбивает почву из-под ног.

— Именно, — подтвердила я и задала вопрос, который волновал меня уже не первый день: — Так что у тебя с Дегтяревым? Мне показалось, что ты как раз… хм… лишаешь его равновесия.

Ася смущенно насупилась, отвела взгляд, нарочито серьезно разглядывая узор на кухонном фартуке. Я терпеливо ждала, когда она созреет хоть на какой-то ответ.

— Он оказался не в том месте и совершенно не в подходящее время, — как-то излишне виновато выпалила подруга Клима. — А потом… я все усложнила.

— Переспав с ним? — уточнила я, вспомнив тихую перепалку на лекции.

— Да, — покраснев, Ася быстро посмотрела на меня и снова вернула взгляд на стену над плитой. — Дважды. Но про второй раз я Климу не говорила, так что держи язык за зубами.

— После нашей совместной пары?

— Нет, — вздохнула она, — раньше. Помнишь тот дурацкий ливень несколько дней назад? Олег подвозил меня до дома и… Я не знаю, что на меня… — она поморщилась, поправив себя: — На нас… — скривилась и опять исправилась: — На меня нашло! Одна идиотская, случайная встреча, и все полетело в тартарары. Я совершенно разучилась управлять событиями своей жизни!

— Как мне это знакомо, — хмыкнула я.

— Кто он?

— Друг моего парня.

— Оу-у…

— Опережаю любые домыслы и подчеркиваю: у нас с ним все иначе. Нет никого случайного секса за плечами, — поспешила пояснить я. — Не знаю, что должно случиться, чтобы мы… — я неопределенно махнула рукой, пытаясь выразить мысли. — Наоборот, между нами неистовая ненависть.

— А ты думаешь, мы с Дегтяревым как-то иначе относимся друг к другу? — Ася нервно рассмеялась и провела ладонью по волосам. — Я его терпеть не могу. Он меня бесит, злит, раздражает, но…

— Но? — заинтересованно наклонила я голову.

— Характеристику этому «но» я еще не придумала. Просто что-то происходит каждый раз, когда мы сталкиваемся взглядами. Или когда он меня касается. В такие моменты становится сложно все контролировать. Я дурею, как кошка во время течки.

— Жестко ты про себя.

Ася закатила глаза и откинулась на спинку стула, устало выдохнув:

— Я просто называю вещи своими именами. Вот оно, — ткнула она себя пальцем в грудь, — живое доказательство того, что не только мужчины иногда думают причинным местом.

— Так, Ась, ты и Дегтярев — это одно. Мои взаимоотношения с Лукашиным совсем другого рода. И не имеют никакого сексуального подтекста. У меня вообще с этим… проблемы.

— В курсе, — кивнула она и торопливо добавила: — Клим рассказал. В общих чертах. Если позволишь, я могу посоветовать…

— Не позволю, — резко оборвала я ее. — Не хочу это обсуждать. Прости, но точно не сегодня.

Ася открыла рот, чтобы сказать что-то, но скрежет дверного замка ее прервал. Я поспешила встать и наклониться над мусорным ведром, опустошая пепельницу. Позади раздались шаги Клима и шорох пакетов, а в нос ударил терпкий аромат кофе.

— Я вернулся, девочки, — бодро отрапортовал друг, вручая Асе картонную подставку с тремя бумажными стаканчиками под крышками. — Меля, я помню про то, что ты кофе не пьешь, но решил рискнуть и взять тебе какой-то новомодный раф, где от кофе только один запах остался. И на лестничной площадке тебя ждет Димочка. Я звал его внутрь, но он предпочел остаться там. Вы поругались?

— В твоем голосе слишком мало участия и много надежды, — хмыкнула я. — Сейчас вернусь.

Отобрав стаканчик с мифическим рафом, я запрыгнула в тапки и открыла входную дверь, с размаху налетев на огромный букет роз и виноватый взгляд Авдеева. Дима выглядел помятым и растерянным, но явно старался не подавать вида, потому что при моем появлении сразу — поспешно и нервно — растянул губы в широкой улыбке.

— Пришел поговорить. Я так понимаю, не совсем вовремя.

— Эм… да. Спасибо, — пробормотала я, перехватив свободной рукой букет, который тут же потянул меня к земле. Положив цветы на тумбу, я вышла на лестничную площадке и закрыла дверь. — Клим и Ася пришли подготовить один проект на завтра…

— Ася?

— Знакомая Клима, — отмахнулась я и сделала глоток из стаканчика, чтобы хоть немного скрыть неловкость. К разговору я была не готова, но боялась в этом признаться. Непонятно, как Дима на это отреагирует. — Можешь присоединиться к нам.

Дима скривился и мотнул головой, пряча руки в карманы легкой джинсовки.

— Это не совсем то, чего бы мне хотелось.

— Понятно.

Мы замолчали. И я, и он, уставились в пол, испытывая смущение и нежелание заговаривать первым.

— Лиль… — нарушил молчание Дима, видимо, понимая, что тянуть время глупо. — Прости меня. Я… Я поступил вчера отвратительно.

— Во вчерашнем виноват не ты один, — заметила я, разглядывая рисунок на кофейном стаканчике.

— Нет. Вся вина лежит именно на мне. Не спорь. — Он шагнул вперед и робко дотронулся до моей руки. — Я ведь понимал, что форсирую события, но продолжал стоять на своем. И все мои претензии… мерзкие.