На распутье

Отмеченная выше проблема нерентабельности использования лошадей и сложной сельскохозяйственной техники в бедняцко-середняцких хозяйствах (гл. 4, раздел 4.2) являлась лишь оборотной стороной их низкой товарности. Следовательно, предоставление крестьянам кредитов на их приобретение не могло обеспечить технического перевооружения земледелия. Требовалась более глубокая перестройка всей организации, технического обеспечения и повышения агрокультуры сельского хозяйства. Сделать это в рамках единоличного бедняцко-середняцкого хозяйства было невозможно¹². А без этого невозможно было серьёзно поднять производительность труда в сельском хозяйстве.

Об этой реальности говорил И. В. Сталин, отвечая на вопросы после своего доклада «О хозяйственном положении Советского Союза и политике партии» на активе ленинградской организации ВКП(б) 13 апреля 1926 г. В частности, в ответе на вопрос о причинах снижения сельхозналога и влияния этого фактора на уменьшение экспорта, он признал, что можно было бы взять налогом немного больше (не 235, а 300 млн руб.), увеличился бы и экспорт. Но взамен мы получили бы большее недовольство крестьян, т. е. политический проигрыш. Так уже было в начале 1925 г., напомнил он. Тогда «у нас было брожение среди крестьянства», «кое-где наших предвик'ов¹³ мужики подкалывали. Зато и предвик'и в долгу не оставались, из-за каких-нибудь десятка рублей крыши снимали, да амбары разбирали. Ну, статочное ли это дело для нас в политическом отношении…»¹⁴. «Идя мужику навстречу, мы», говорил Сталин, «несколько» снизили сельхозналог, что позволило создать «обстановку возможности строительной работы в деревне»¹⁵. Преодоление «брожения» в деревне позволяло снять угрозу срыва всего нашего строительства, говорил он: «Плохой товарооборот, значит, кооперация хромает на обе ноги, значит, сбыт товара нашей промышленности сокращается или прекращается, значит, промышленность начинает хромать, а это значит срыв нашей строительной работы вообще»¹⁶.

И. В. Сталин напомнил, что 1925/26 г. был первым годом, когда хлебозаготовки проводились без специальных методов административного нажима, когда наши органы и «мужик»¹⁷ стояли лицом к лицу «на равных». «Опыт хлебозаготовок с мужиком, которого не зажимают административно, которому дают свободно маневрировать своими запасами, был впервые применён в этом году и показал, что мы оказались в этой борьбе, – ибо хлебозаготовки тоже борьба, – менее опытны, чем мужик»¹⁸. В процессе хлебозаготовительной кампании стало ясно, что «не только мы, руководящие люди, умеем отличать запасы ценные от запасов не ценных, но и мужик умеет это отличать, и так как урожай был более или менее сносным и в деньгах он не нуждался, то он предпочёл лучшие сорта своих хлебов, валютные сорта, отложить, а выкинуть на рынок овёс, ячмень, картошку, капусту, мелкий скот и пр. и пр.»¹⁹. Он решил подождать, посмотреть. «Он по-своёму прав»²⁰. Сталин выступал за гибкое маневрирование в отношениях с крестьянством. В 1925 г. сумму налога снизили до 235 млн руб., а в 1926 г. – подняли до 300 млн р., поскольку крестьянские хозяйства выросли. При этом процент налога остался примерно тот же – примерно 10 % от сельхозпродукции²¹. Он сказал, что «у нас были дурачки», предлагавшие увеличить сельхозналог до 400 млн руб., увеличить его в 2 и, даже, 3 раза²².

Возможно, что И. В. Сталин, обращая внимание слушателей на попытки крестьянства «регулировать» экономическую политику Советской власти, хотел подвести их к мысли об определённой ограниченности использования «торгашеской» кооперации в деле построения социализма, о том, что задача коллективизации, прежде имевшей характер теоретико-политической установки, начала приобретать характер настоятельной потребности для выживания советской власти и спасения трудящихся, в т. ч. и трудовой части крестьянства (бедняки, середняки).

Фактически, И. В. Сталин заявил, что крестьянство пытается, как говорили тогда, «регульнуть» политику Советской власти.

Стало ясно, что попытки взять у крестьян средства для индустриализации через рынок, вызывают у них соответствующий хозяйственный манёвр за счёт менее ценных товаров, сокращение посева и т. д. И взять нельзя, и не брать нельзя!!! Рассчитывать на «сознательность» не приходилось – экономический интерес заставлял их так поступать. И даже «торгашеская» кооперация не помогала!!! Пока в вопросах хозяйствования крестьяне руководствовались исключительно частнособственническими интересами, интересы общественные для них мало что значили. Значит, надо было менять подход к этой проблеме: создавать условия для того, чтобы крестьянин стал чувствителен и к общественному интересу. Но для этого он сам должен был втянуться в общественное производство, а не только быть приобщён к нему через «торгашескую» кооперацию. Иначе своим «естественным» (т. е. традиционным – мелкобуржуазным, частнокапиталистическим) поведением крестьянство неизбежно обрекало страну на экономическую и социальную деградацию. В этом случае основная масса крестьянства никаких перспектив, кроме как возврата к капитализму, в котором массу её ожидало обнищание и разорение, для себя не оставляла. Естественно, за исключением незначительной части, которой удалось бы «пробиться» в кулаки.

Полагаю, что в словах И. В. Сталина о стремлении крестьянства «регульнуть» политику советской власти, нет отрицания социалистического потенциала, на который указывал К. Маркс. В нём есть указание на трудности, с которыми сопряжено его проявление, его активизация в условиях нэпа, на первых стадиях построения социализма. Стихийно крестьянин выбирал движение по тому пути, по которому он уже давно двигался, трудному, но привычному – по капиталистическому пути. Это соответствовало его социальной природе. Но и иной путь был для него «не заказан». Помочь перейти ему на этот путь могло и должно было советское государство. Объективно Сталин подводил членов ЦК к этому решению как к назревшему.

И. В. Сталин также затронул проблему, которая «разводила» его с Бухариным – о соотношении темпов роста промышленности и сельского хозяйства, продолжая полемику с ним, начавшуюся раньше. Он разъяснил, что его тезис, сформулированный в отчётном докладе на XIV съезде ВКП(б) и в резолюции по нему, о том, что промышленность не должна забегать вперёд²³, не означает, что она должна «плестись в хвосте за сельским хозяйством». Это невозможно, даже если захотеть, так как город и промышленность ведут за собой деревню и сельское хозяйства. «Нет, – продолжал он, – я говорил, и я это могу повторить, если угодно, что промышленность есть у нас та сила, которая руководит не только сельским хозяйством, но и всем народным хозяйством в целом»²⁴. «Командующая роль социалистической промышленности – вот основа того, что мужик, если он даже частный собственник и частный хозяин, обязательно – хочет он этого или не хочет, – обязательно через кооперацию должен пойти, как баржа за пароходом, за социалистической промышленностью и войти в социализм»²⁵. Сталин фактически указывал на то, что только при этом условии могут реализоваться те надежды, которые Бухарин возлагал на «торгашескую» кооперацию, как средство «врастания» их в социализм.

«Я имел в виду, – пояснял Сталин, – чтобы промышленность не отрывалась от базы, а база наше – сельское хозяйство», поскольку наша промышленность строится на внутреннем рынке. «Сила нашей промышленности в том именно и состоит, причина возможностей социалистического строительства в том именно и состоит, что наша промышленность обеими ногами стоит на почве сельского хозяйства, как на основном рынке. Не отрываться от рынка – вот о чём я говорил»²⁶. Этот отрыв, считал И. В. Сталин, может проявляться в составлении завышенных планов для промышленности²⁷.

Нужда деревни в промтоварах личного и хозяйственного потребления была необъятна, но имеющихся в ней средств для его покрытия катастрофически не хватало. Поэтому остро вставал вопрос о том, как превратить потенциально существующий спрос деревни на промтовары, не только личного, но и хозяйственного назначения – в реальный, платежеспособный спрос, что создало бы условия для ускорения роста промышленности, для индустриализации страны. Ответа на этот вопрос пока что не было. А это был главный вопрос! И он обострялся.

Проводившаяся в соответствие с ленинским кооперативным планом политика развития «торгашеской» кооперации позволяла «подводить» крестьянство к социализму, встраивать его хозяйство в систему социалистического сектора экономики²⁸. Но она не решала главной проблемы в деле технического перевооружения сельского хозяйства – его тракторизации. И, кроме того, она не решала важнейшей социально-политической проблемы – полной интеграции основной массы крестьян (середняков) в социалистическое общество, а не просто приобщения к его экономической организации.

Значительный интерес представляет оценка Сталиным способности «торгашеской» кооперации интегрировать крестьян-единоличников и их хозяйства в социализм: «Среднее крестьянство, если оно вовлечено в кооперативную работу, ведёт своё накопление по той линии, которая льёт воду на мельницу социализма. Это средний крестьянин не понимает, и, пожалуй, не поверит, если это ему скажут, но это так»²⁹. Не только суть, но ограниченные рамки этой политики Сталин хорошо выразил следующим образом: «Вот такая штука тут происходит – мужик накопляет, чтобы идти в кулаки, а излишки идут на пользу индустрии; это бывает»³⁰. Думает пройти в кулаки, преследуя собственные интересы, работает, как будто, на капитализм, но на самом деле помогает растущему социализму победить капитализм как систему. Шёл в комнату, попал в другую… Вот, оказия!