На страже Империи. Том 3

Но вскоре он пошёл ко дну, стал задыхаться, умирать ещё и от удушья. Бесконечный аттракцион чудовищной боли и мучений.

Наверное, если бы Михаил не был воспитан в императорских и воинских традициях, если бы всю жизнь не закалял сам себя, приучая к боли и ограничениям, он мог бы сойти с ума.

Он сопротивлялся, разумеется. Шарахал лучами и волнами Пустоты, стараясь уничтожать не големов, но их оружие. Без него они станут для Михаила неопасны.

Иногда даже получалось — но враг просто восстанавливал их, словно отматывая их время назад. Да, после этого оружие становилось чуть более… магическим. Но в основе-то оно всё равно обычное! А значит, чтобы полностью лишить оружие памяти о себе и сделать сотворённым, нужно уничтожить его не один десяток раз!

Чем Романов и занимался. Попутно ежесекундно умирая и воскресая…

Стоп. А вот уже и не секунда прошла. Вот широкое лезвие меча вспороло ему грудь. А в следующий миг оно уже было заведено за спину голема для следующего взмаха.

Значит, на воскрешение ушло уже несколько секунд?

Новая смерть. И вновь ушло больше времени. Это явно заметил и враг. Его големы вытянули Михаила с глубины озера. Император глянул в прищуренные глаза этого жеманного блондинчика.

— Ну и тварь же ты! — прохрипел он, сблёвывая кровавый сгусток.

— Не вини меня, Михаил. — самодовольно хмыкнул враг. — Ты сам решил помучиться подольше, придя сюда. Даже меня в Нигилий затащил, надо же! Это ведь у моего покойного дедушки отношения с нигилийскими сучками были хорошими. Бабушка даже подозревает, что он ей тут с ними изменял. Даже интересно, какая тварь могла породиться от союза такой мрази, как дедушка с кем-нибудь из этих маток!

И враг весело рассмеялся. А голова Михаила вновь отделилась от плеч. На этот раз, похоже, на воскрешение ушло не меньше минуты. А гладь озера светилась намного слабее, чем прежде.

Да и жизненной силы вокруг всё меньше.

— Как хоть зовут тебя, падаль?! — выплюнул Михаил между очередными двумя смертями. На этот раз ему вспороли позвоночник. Он чуть не вырубился от боли, но спасла смерть.

Между воскрешениями боль заметно отступает.

— Меня-то? Моё имя — Хилиний. — ответил всё-таки враг. — Назвали в честь бабушки, да царствует она вечно! А псевдонима, в отличии от бабушки, я решил не брать. С вами, северными варварами, лучше просто оставаться инкогнито. А то знаешь, всякое может…

Тут он осёкся. А затем дёрнулся всем телом. Михаил, которого больше не пытались убить, ощутил разрыв мировой кромки… Попытку разрыва.

У Хилиния ничего не вышло. Реальность вокруг него замерцала, но быстро вернулась в норму. А вот сам он заметно задрожал.

— ХИЛИНИЙ, ЗНАЧИТ. — раздался над озёрной гладью громогласный рёв. Он отражался от бесчисленных каменных сводов, теряющихся во тьме, и искажался до неузнаваемости.

Хотя изначально он показался Михаилу женским.

— В ЧЕСТЬ БАБУШКИ, ЗНАЧИТ. ЗНАЧИТ, НИГИЛИЙСКИМИ СУЧКАМИ. ТВОЙ ДЕД НЕ ТАК САМОДОВОЛЕН.

Хилиний, или кто он там, вновь попытался разорвать ткань реальности. Ещё раз! Ещё! Он затрясся всем телом, выплёскивая вокруг тонны маны, выкачивая энергию из озера, пытаясь пробиться сквозь уплотнившуюся кромку.

И не мог.

— Нет! — закричал он в пустоту. — Я не это имел ввиду! Я… я неудачно выразился! Я не думал, что вы…

— НЕ ДУМАЛ, ЧТО Я УСЛЫШУ. КАК ЖЕ Я МОГУ НЕ УСЛЫШАТЬ, КАК ИЗ МОЕГО ОЗЕРА РАЗОМ ВЫКАЧИВАЮТ СТОЛЬКО ЖИЗНЕННОЙ СИЛЫ?! Я КОПИЛА ЕЁ ВЕКАМИ. Я СДЕЛАЛА КЛАДКУ НА ДНЕ ОЗЕРА. А ВЫ… НЕТ, ЭТОТ СМЕРТНЫЙ НЕ ПРИ ЧЁМ. ТЫ ВИНОВЕН В РАСТРАТАХ!!!

Последние слова отдались таким чудовищным грохотом, что Михаил предпочёл зажать уши и медленно пойти ко дну. А в плотную воду полетели обломки и шипы из чёрного камня. Видимо, со сводов падают.

— Отпустите меня! — взмолился Хилиний, когда грохот стих, а Михаил снова всплыл к поверхности. Сейчас грозный владыка СД звучал как нашкодивший ребёнок. — Я клянусь, что произошло недоразумение! Что мы больше не будем похищать ваших детей для наших союзников! Обещаю, только выпустите!!!

Ха! А этот парень, похоже, твёрдо усвоил принцип: на слабого наступи, сильному подлижи. Какая мерзость.

Но кто же такой обратил на них внимание, что вообще-то оче5нь сильный маг теперь дрожит как лист на ветру? Неужели, одна из местных Королев?

Похоже, это действительно великие и почтенные создания. К тому же, Лихачёв-Аштар отзывался о Королеве Суда исключительно с теплотой.

— ВОТ КАК? — голос стал заметно тише, хоть всё ещё разносился повсюду. Но теперь в нём отчётливо слышатся женские нотки. Это уже не рёв чудовища, но речь. — ЗНАЧИТ, АШТАР ТЕПЛО ОБО МНЕ ОТЗЫВАЕТСЯ? ЭТО ПРИЯТНО.

Хилиний дёрнулся. Император дёрнулся, чуть не пойдя вновь ко дну. КАК?! Как она прочла его мысли?! Ни один земной телепат, даже английская королева, не могла проникнуть сквозь его иммунитет!

А здесь он даже ничего не почувствовал?!

— САМОУВЕРЕННЫЙ МАЛЫШ! — с заметной теплотой раздалось над озером. — МНЕ НРАВЯТСЯ ТАКИЕ, КАК ТЫ! АШТАР ТАКОЙ ЖЕ! Я ИСКРЕННЕ РАДА, ЧТО ОН СУМЕЛ ВЕРНУТЬСЯ К ЖИЗНИ! ВЫЛЕЗАЙ, ПОГОВОРИМ…

А вот после этих слов Хилиний будто чуть не упал в обморок. Даже полёт удержать не сумел — со звоном плюхнулся в озеро. Впрочем, вскоре снова взлете, но мокрый и с таким лицом, будто любимая бабушка умерла.

Хотя, в свете того, что Аштар жив… быть может, и смерть бабушки не за горами. Интересно всё-таки, что там у них в семейке случилось.

И насколько же они, мать их, древние?!

— Я с радостью выберусь и поговорю с тобой, о великая! — с почтением, но сдержанно, сохраняя достоинство монарха, воскликнул Михаил.

Нет, он не собирается пресмыкаться. Он Император, она королева. Они могут поговорить как монарх с монархом. Но для начала…

— Но не могла бы ты для начала прикончить этого типа? — махнул Михаил в сторону Хилиния. — За ним немало грешков. А главное, если он выберется отсюда со знанием, что Аштар жив, у Аштара же будут серьёзные проблемы!

Хилиний рассмеялся. Но как-то совсем уж нервно.

— Ты!.. Ты правда думаешь, что одна из Королев станет слушать какого-то там человечка?! Ты правда…

А затем Хилиний лопнул. Просто разлетелся на мельчайшие кровавые куски. Этакий шарик с водой. Его не спасло ничего — ни один из множества щитов, которые ощущал на нём Михаил.

Просто был — и больше нет.

А над гладью озера, окрасившейся красным, разнеслось:

— СОБАКЕ — СОБАЧЬЯ СМЕРТЬ. ТАК ВЕДЬ У ВАС ГОВОРЯТ? Я ПРОГЛЯДЕЛА ЕГО ПАМЯТЬ. ОН ВСЮ ЖИЗНЬ БЫЛ ЖАЛКИМ И САМОДОВОЛЬНЫМ СЫНКОМ СВОЕЙ БАБУШКИ, НЕ СУМЕВШИМ ДАЖЕ ИСПОЛНИТЬ ЕЁ НАКАЗОВ.