На заре земли русской

– Шли бы вы отсель, – раздался где-то рядом хрипловатый, сонный голос десятника, оставленного на ночь при воротах. Конечно, он не слышал предложения кого-то из белгородцев, но Василько не мог быть в том точно уверен. Когда десятник запер ворота и подошёл ближе, Роман схватил его за воротник и подтащил к Васильку. Тот смерил его холодным взглядом, в котором сквозило презрение.

– Как звать?

– Данияр, – пробормотал испуганный десятник, попытавшись отойти на несколько шагов, но Роман держал его. – Что вам нужно?!

– Только то, чтоб ты молчал, – тихо молвил Василько, приставив к шее Данияра лезвие кинжала. Десятник судорожно сглотнул и дёрнулся назад. Лезвие слегка оцарапало кожу, кровь алыми бусинками скатилась под воротник. Данияр вырвался из цепких рук Романа, упал на колени перед Васильком.

– Пощади, – взмолился он, заглядывая в глаза тому. Дружинник презрительно сплюнул и отступил.

– Да сдалась мне твоя жизнь, – хмыкнул Василько. – Сколько народу там?

Данияр молчал, перебирая пальцами край потрёпанной свитки. Василько слегка пнул его сапогом:

– Говори!

– Немного, – сдавленно ответил десятник. – Прислуга, сам князь…

Данияр вспомнил о том, что в тереме оставались и женщины. Всплыл в памяти тёплый майский вечер, тот самый, когда его жизнь висела на волоске, но над ним сжалилась молодая княгиня. Теперь в опасности была сама Злата, и Данияр мучительно решал, говорить ли, не говорить о ней белгородцам. В конце концов его молчание затянулось, и Василько, решивший, что десятник сказал всё, что хотел, отдал несколько коротких приказов своим людям, которые были ясны только им. Данияр поднялся и хотел бежать, но Рогволод ухватил его за рукав.

– Стоять, – прошептал он ему на ухо. – Всё вызнал о нас и сбежать решил?

Данияр молча повиновался. Тем временем белгородцы, подчинявшиеся Васильку, скрылись в разных местах на дворе, кто-то подобрался к самому крыльцу. Всё произошло настолько быстро и тихо, что никто и не прознал о вероломстве пришлых. Тем временем Василько, спрятавшийся за углом терема, продолжал отдавать приказы с помощью жестов. Роман вытащил из стены факел и бросил его на крышу какого-то невысокого сарая. Дерево быстро вспыхнуло. Огонь скоро разгорелся и переметнулся на другую постройку, неуклюже прижавшуюся к сараю.

Прислуга и дворовые услышали шум на улице, и двор ожил, проснулся посередь ночи, в мгновение ока превратился в беспорядочную свалку. Киевляне хотели быстро расправиться с наглецами, но те превосходили их в числе. Димитрий, увидевший в окно зарево пожара и драку, бегом бросился в конюшню, отвязал лошадь и помчался к выходу, по пути сбив кого-то из пеших – своего ли, чужого, разглядеть было некогда. Он надеялся застать дома Андрея и рассказать ему о случившемся, чтобы на помощь пришла хотя бы младшая дружина, хотя бы её часть.

Расплата

За холодными волнами небо темнеет от стрел.

За холодными глазами – отдашь ли ты всё, что имел,

За её любовь, мой серебряный?

Мельница «Изольда»

– Измена!

Голос Данияра разорвал тишину. Тут же на улице послышался грохот оружия, крики и ругань. Треск огня, охватившего деревянные постройки, становился всё громче и отчётливее, и Всеслав всё понял. Злата испуганно ахнула.

– Тихо, – прошептал он, коснувшись ладонью её губ. В тёмных глазах девушки мелькнул страх, она сжала руку Всеслава.

– Что теперь будет?

– Уходи, – велел князь. – К дворовым уходи, им всё окрест известно, они сами уйдут, и ты с ними. Знать, белгородцы, что тут были, за Изяслава стоят.

– Они крест целовали! – возмутилась Злата.

– Не всем слово Божье закон, – возразил Всеслав. Шум на дворе всё усиливался, слышались крики, призывы о помощи, звон оружия. Уже и до этого дошло…

– Беги скорее, – прошептал Всеслав, на мгновение притянув жену к себе и тут же отстранив её. – Да очелье сними, узнают…

Злата послушно сняла украшение и побежала к чёрному ходу. Ненадолго задержавшись у порога, она подумала и скинула сапожки, чтобы её наверняка можно было спутать с прислугой: в весеннюю пору дворовые девчонки ходили босиком. Все, кто успел выбежать, уже собрались на заднем дворе – среди всех Злата отыскала Желану, Красимиру, некоторых других.

Проводив жену взглядом и убедившись, что она ушла, князь спустился в переднюю, вытащил из ножен меч и распахнул дверь. На улице творилось невообразимое. Когда Всеслав появился на крыльце, свалка почти мгновенно прекратилась, будто время на мгновение замерло, а потом кто-то из изменников, поднявших оружие, бросился к нему, но Добронег, вовремя оказавшийся рядом, опередил его, схватил сзади, скрутил руки, так что тот мог лишь тихо ругаться. Удача недолго сопутствовала храброму дружиннику: стоило ему оборотиться, чтобы позвать на помощь, чей-то клинок вошёл аккурат меж его лопаток. Враг вырвался, сбросив с себя ослабевшего противника, и метнулся в сторону.

Из-за угла происходящее было видно достаточно хорошо. Видя, как Добронег пытается бросить на землю противника, Злата дёрнула за рукав Желану и отвлекла её, чтобы та не видела исхода короткой драки. Силы были неравны: тех, кто был верен Всеславу, оттеснили к противоположной стене, и помощи Добронегу было ждать неоткуда. Он не понимал, что может случиться – а ежели и понимал, то должен был знать, что рискует жизнью совершенно осознанно. Когда лезвие пробило защиту на спине и что-то горячее заструилось под рубахой, он не сразу понял, что ранен, и только когда руки перестали слушаться, а ноги подкосились, он успел прошептать запёкшимися губами имя Господа.

Желана слушала Злату невнимательно. Всё её внимание было приковано к происходящему у красного крыльца. Она видела горящие постройки, слышала лязг металла, крики и стоны, чувствовала какой-то неосознанный страх, предчувствие беды. И беда не заставила себя долго ждать. Когда Добронег рухнул на землю, а его недавний соперник исчез среди своих, она, позабыв обо всём на свете, бросилась к нему, рыдая, упала перед ним на колени. Лицо его было бледно, глаза открыты, в уголке чуть приоткрытых губ виднелась кровь.

– Желана, вернись! – отчаянно крикнула Злата. Из-за этой неосторожности они обнаружили себя. Василько, которому сказали, что девушек в доме нет, увидел склонившуюся над Добронегом Желану, услышал голос Златы и понял, что Данияр солгал ему. Теперь уж спрашивать с самого Данияра было не к чему, потому как он затерялся в драке, но кое-что Василько сделать ещё мог. Отозвав в сторону верного Романа, приказал ему обыскать задний двор. Тот с небольшим отрядом поспешил исполнить приказ.

Злату поначалу действительно приняли за прислугу, и воины не задавали лишних вопросов, но потом Роман узнал её и, грубо схватив за плечо, вывел из толпы окруживших её девчонок. Перепуганная Желана, до этого прижавшаяся к Злате, как к своей покровительнице, рванулась за нею, но кто-то оттолкнул её. Злата стояла перед Романом, не опуская глаз. Она не боялась смерти, ей было страшно только от того, что, ежели кто-то поднимет на неё руку, вместе с ней погибнет ещё даже не родившийся ребёнок.