На заре земли русской

Белгородцы

Отдохнуть не удалось: спустя некоторое время к Всеславу пришёл тысяцкий Радим в сопровождении двоих незнакомцев. Они были одеты по-дорожному, оружия при них почти не было, ежели не считать топоров и ножей, прикреплённых к поясу. Один был совсем молод, немногим старше Димитрия, другой постарше. Пока Радим говорил с князем, они ждали за дверью.

– Послы белгородские, – пояснил тысяцкий в ответ на вопрос Всеслава. – Сказывают, Изяслав со своим войском под Белгород пришёл, приступом город взять пытается, да стоят жители, держатся покамест. Помощи просят.

– Пусти, – велел Всеслав. – У них самих спросить надо. Много их там?

– Сюда двое пришли, старший Романом представился, остальные за двором дожидаются, – ответил Радим и махнул рукой, что означало позволение войти.

Двое белгородцев вошли и, почтительно поклонившись, остановились в дверях. Всеслав ответил лёгким кивком головы на их приветственные поклоны и указал на лавку, стоявшую вдоль стены. Приезжие сели, одновременно, как по команде.

Внешне они были даже немного похожи, не как братья, но как отец и сын. Одному было солнцеворотов сорок, может, чуть менее, но из-за окладистой бороды, когда-то русой, а теперь седеющей, неровно остриженной, он казался старше. Дорожный плащ на нём был изорван, одёжда превратилась почти в лохмотья, каким-то чудом она держалась на нём, невысоком, но широкоплечем и коренастом. А младший, вероятно, сын его али ещё какой родственник, не скрывал любопытства, разглядывая богато обставленную горницу, хмурого, угрюмого тысяцкого и самого князя. Юноше было на вид около двадцати. На отца он походил светлым взором, грубоватыми чертами лица, манерой сцеплять руки на коленях в замок. Белгородцы молчали, пока Всеслав не спросил:

– Что вам про Изяслава ведомо?

– Да, почитай, ничего, – поспешно ответил старший, разведя руками. – Его самого мы лишь издали видали, а так только город обороняем, со стен день и ночь не сходим. Поляки окрестные деревеньки жгут, жители-беглецы к нам приходят.

– Чего ж вы ранее за подмогой не послали? – Всеслав недоверчиво приподнял одну бровь. Когда б кто так на Полоцк пришёл, а у дружины не хватило бы сил защитить родной город, горожане бы ждали подкрепления из Менска, Витебска. А тут Белгород, крепость, не такая отдалённая от Киева – и жители тянут, ждут непонятно чего, разве что Божьего чуда.

– Из града выехать не могли, – отвечал молодой белгородец. – Только седмицу назад кольцо их прорвали, веришь ли.

– Да что-то не верю, – нахмурился князь. – Сам посуди, как вы могли седмицу назад прорвать их оборону, когда они под стены ваши только четыре заката назад пришли?

Послы переглянулись. Отец гневно взглянул на сына и тут же обратился к Всеславу, заискивающе заглядывая тому в лицо:

– Да не знает он ничего, ты, княже, его не слушай, – пока он так говорил, сын беспокойно оглядывался по сторонам, ища выход. – Неграмотный он, считать не обучен…

– Не надобно грамоте разуметь, чтобы седмицу с четырьмя днями не путать, – перебил его Всеслав. Не нравилась ему эта будто бы случайная ошибка молодого белгородца. Он посмотрел в сторону Радима, думая, что и тот понял эту оговорку, но тысяцкий слушал послов невнимательно. Чем-то другим заняты были мысли его.

– Вы бы нам на помощь людей отрядили, – продолжал тем временем Роман. – Нас совсем мало, не выстоим. Сожгут град чужеземцы, никого не пощадят, Изяслав за Киев чем угодно заплатит.

– Чем угодно, только не своим, – неожиданно тихо промолвил Радим Евсеич. – Чужими руками жар загребать все горазды. Чужой жизнью за себя платить – дело нехитрое.

– Да как ты смеешь… – вдруг вскинулся сын, поднимаясь со скамьи, но отец резко дёрнул его обратно, что-то сердито прошептав на ухо. Юноша нахмурился, но опустил голову и до конца больше не проронил ни слова. Роман продолжал неспешно рассказывать о положении в Белгороде, но чем больше он говорил, тем меньше Всеслав ему верил.

Когда Роман закончил и поднялся, поняв, что всё равно они ничего не добьются, дверь неожиданно тихонько скрипнула, и неслышно вошла Злата. Увидев гостей, остановилась на пороге, склонила голову перед ними.

– Так чего нашим передать? – спросил наконец сын Романа.

– Ступайте, там видно будет, – строго ответил Всеслав. – Радим Евсеич, проводи их. Наутро поговорим.

Ненадолго задержавшись у выхода, Роман с интересом взглянул на Злату. Она опустила глаза, смущаясь его пристального взора.

– Жена твоя, княже? – поинтересовался он.

– Да, – Всеслав чуть заметно улыбнулся.

– Хороша!

– Ступайте, – повторил князь. Когда дверь за ними закрылась, Злата подошла к нему ближе. Он обнял её, и какое-то время они молчали, лишь тихое дыхание нарушало ночную тишину.

– Чего не спишь? – шёпотом спросил Всеслав.

– Не знаю, – лёгкая улыбка тронула губы девушки. – Не вижу тебя целыми днями, хоть ночью словом перемолвиться…

– И то верно, – вздохнул он, взяв её руки в свои. – Нет вовсе времени.

– А бабушка, та самая, какую привели вы, и впрямь ведунья, – вдруг вспомнила Злата об утреннем разговоре и о случайной радости. – Видит меня в первый раз, а знает обо мне уж больше, чем я сама.

– Что же она знает? – спросил Всеслав, с трудом сдерживая смех. Злата, всегда строгая и недоверчивая к окружающим, вдруг так легко поверила в слова старухи-колдуньи, видать, была на то причина.

– Что сынок у нас тобою будет, – едва слышно прошептала девушка в ответ.

– Ты чего сказала? – изумлённо переспросил Всеслав, заглянув в лицо ей. Она чуть покраснела, смутилась, отвернулась, но он видел, что она улыбается.

– Чего сказала-то, повтори…

Злата не отвечала, лишь молча улыбалась и перебирала пальцами шелковый пояс. Всеслав подхватил её на руки и покружился с ней.

– Пусти! – рассмеялась она, запрокинув голову. – Пусти, закружишь!

Осторожно опустив её, он наклонился к ней и коснулся губами её губ. Прикрыв глаза, Злата ответила на его поцелуй.

– Спасибо, – промолвил наконец князь, всё ещё не совсем веря в рассказанное. – Спасибо тебе, моя хорошая...

Оставшихся белгородцев было довольно-таки много. С ними был и Василько, до которого быстро долетели слухи о том, что Изяслав возвращается. Конечно, как бы Василько не был верен бывшему князю, он не мог всюду последовать за ним, и оставалось только ждать. Ждать и придумывать, как бы открыть Изяславу дорогу в Киев.

– Перебить бы защиту двора, – предложил вдруг кто-то шёпотом из стоявших подле него. Василько задумался: предложение было неплохое, вот только так они бы обнаружили себя и свои намерения раньше срока. Когда двое послов, Роман и сын его Рогволод, вернутся невредимыми, тогда и можно будет говорить о нападении. Василько знал, что у него в небольшом отряде каждая жизнь на счету, каждый человек дорог, потому что белгородцев, перешедших под покровительство Изяслава, немного.

Вскоре Роман и Рогволод вернулись, а тысяцкий, проводивший их, пошёл обратно. Василько сосредоточенно вглядывался в тёмные окна терема: ничего нельзя было разглядеть, понять, много ли кто не спит. Об этом мог рассказать внимательный и любопытный Рогволод, от которого никогда ничего не ускользало.