Начало пути

Радован, отряхиваясь, поднялся и огляделся - больше врагов в комнате не было, одни трупы. Кивком отблагодарил Мухина, уже дважды спасшего ему жизнь за считанные минуты этого скоротечного боя. Подобрал автомат, поменял магазин, затем быстро-быстро перезарядил ТТ, набивая обойму патронами. Затем сунул ствол в карман и поднял с пола саперную лопатку - удобная штука, пригодится.

Васильев вытирал с лица пот, смешавшийся с кровью из рассеченного лба, Тимоха и Ленька осматривали своего лейтенанта, тяжело дышавшего, но не приходящего в сознание. В стороне возле стенки шевелился какой-то израненный сержант, в котором Радован с трудом узнал радиста Пашку - лицо его было залито кровью, на груди расплылось красноватое пятно, а левая нога неестественно выгнулась - не иначе, как сломана. Вперемешку по полу валялись трупы балтийцев и архангельцев, но этот короткий бой они выиграли.

Васильев, как старший по званию, крикнул Мухину оставаться с лейтенантом и Пашкой, после чего знаком приказал Радовану и Тимохе следовать за ним и бросился на улицу, где то и дело то тут, то там слышалась стрельба. Бой за городок превращался в драку, неподконтрольную ни самому Васильеву, ни командиру архангельцев.

Свернув на соседнюю улочку вслед за ротным, Радован увидел, как нескольких балтийцев добивало десятка два архангельцев. Никто не стрелял - патроны у всех закончились, шла рукопашная, где численный перевес не замедлил сказаться. Вот один из балтийцев упал с распоротым животом, вот второго ударом ноги свалил кто-то из нападавших, вот третьему их сослуживцу разрубили горло саперной лопаткой. Оставшихся в живых четверых балтийцев добивали ногами и прикладами, сопротивляться те уже не могли.

"Cовсем как я тогда, когда меня на плацу метелили скоробогатовские корешки. Эх, спасибо ротному, которому я вернул сегодня должок!"

Залп из трех автоматов переломил ход боя - пятеро архангельцев посыпались на землю, словно оловянные солдатики, еще двое недоуменно развернулись, и их тут же добили одиночными выстрелами. Помогли своим подняться.

Парень, которому разрубили живот, уже отключился. Радован выстрелил, спасая товарища от мучений. Уцелевшие были сильно избиты, у одного из них на ноге была рубленая рана, но трое оставшихся могли продолжать драться. Похватали валявшиеся неподалеку "калаши", перезарядили и медленно двинулись за Васильевым дальше - поддерживать быстрый темп передвижения они пока не могли.

Так, добивая одиночные группы солдат противника, Васильев и Радован, окруженные стягивающимися к ним уцелевшими бойцами их роты, обежали весь обороняемый к началу штурма периметр. Всего Васильев сумел собрать немногим более шестидесяти бойцов - примерно треть от изначального количества воинов, выступивших с ним к Сямже.

Зачистив поселок, балтийцы закрепились в нескольких зданиях, включая склады и медпункт, в который непостижимым чудом так и не ворвались архангельские солдаты. Васильев распорядился оттащить туда Москаленко и радиста Пашку, а заодно еще нескольких тяжелораненых парней, неспособных самостоятельно передвигаться.

С трудом отбили очередную атаку архангельцев, разъяренных жуткими потерями. Противник подтащил пулеметы, выплевывающие смертоносные очереди. Бронебойные патроны крошили кирпичные стены, ставшие небезопасными укрытиями - даже в лазарете уже убило нескольких раненых, прошитых насквозь смертоносным свинцом.

Васильев, прекрасно понимая, что теперь отсиживаться бесполезно, скомандовал на время отойти из зданий, затем спланировал контратаку. Несколько человек заняли позиции с пулеметами, к четырем имевшимся добавилось еще три трофейных, после чего залпами начали бить по бойцам княжества, командир которых, похоже, решил, что после такого-то обстрела вряд ли кто-то из балтийцев сможет продолжать сопротивляться.

Надо ли говорить, что плотный огонь семи пулеметов сделал свое кровавое дело, накрыв обескураженных архангельцев волной смерти. Когда вражеские бойцы залегли, ища укрытия от свинцового вихря, Васильев приказал атаковать.

Измотанные балтийцы, которых осталось не более полусотни, оставив в резерве десяток легкораненых товарищей, силами по сути одного взвода двинулись вперед, на ходу рассредоточившись и стараясь быть не менее чем в пяти метрах друг от друга. Чертыхаясь, спотыкались от усталости, падали в грязь и снова поднимались, стреляли короткими очередями, выцеливая залегших врагов. Те вяло отстреливались, и то и дело кто-то из роты Васильева с криком падал наземь, но они продолжали идти и стрелять. идти и стрелять, перезаряжая на ходу оружие. Идти и стрелять! Им было плевать, что у противника больше сил, что противник может не считаться с потерями, а у них каждый ствол был на счету, что боеприпасы почти на исходе. От победы зависела их жизнь, но они уже не думали ни о жизни, ни о победе. Они были слишком измождены, чтобы вообще о чем-то думать, и просто молча выполняли команды Васильева и Максима Матвеева, единственного из взводных, остававшегося на ногах.

Матвеева Радован недолюбливал за его щегольство и некоторую заносчивость, за его показное богатство и любовь к статусным предметам роскоши, за то, что его отец, Матвеев-старший, был отставным генерал-лейтенантом, а ныне преуспевающим бизнесменом и владельцем контрольного пакета акций одной из крупнейших частных военных компаний Балтийской республики. Но сегодня Радован волей-неволей вынужден был признать, что этот смазливый красавчик весьма неплохой офицер и далеко не трус. Сейчас он, такой же оборванный, грязный и чумазый, как и они все, отличался от остальных балтийцев только лейтенантскими звездочками на погонах.

Невдалеке Радован заметил Федьку Скоробогатова и троих его неразлучных подельников. В отличие от большинства уцелевших балтийцев, их форма была грязноватой и мятой, но следов крови или синяков на них заметно не было. Не иначе как отсиделись где-то в подвале, подумал Радован, и вылезли лишь тогда, когда Васильев неизбежно обнаружил бы их пропажу во время зачистки поселка, а потом им пришлось бы долго и безрезультатно оправдываться перед ротным, какого хорошего дела они решили отсидеться, когда погибали их товарищи.

Перегревшийся АКМ в руках Радована заклинил, парень отшвырнул его, вытащил полупустой магазин, сунул в карман. Подобрал валявшийся на земле "калаш", принадлежавший неизвестно кому - своему или чужому, машинально перезарядил его и пошел дальше, стреляя от пояса в увиденных архангельцев. Зацепив как минимум троих, разрядил очередную обойму, заменил ее, дал еще пару очередей, и обойма снова опустела. Как назло, она была последней, той самой, которую он достал из заклинившего АКМ.

Отбросив бесполезное оружие и отыскав глазами очередного противника, Радован упал на одно колено, выхватил ТТ и начал стрельбу. Попал он или нет, было неясно, но архангелец, в которого он целился, вскрикнул и откатился за ближайший ствол дерева, пропав из поля зрения Радована.

– Гранаты броса-а-ай!
– это треснутым голосом приказал Васильев, и десятка полтора гранат рухнули где-то за развалинами, призванные добить отступавших архангельцев. Услыхав ставшие уже привычными взрывы и крики раненых, а также летящие во все стороны комья взрыхленной земли, Радован продолжил поиск новых врагов, но его усталый взгляд уже никого не находил.

– Отходим!
– поступил новый приказ командира роты, и бойцы попятились назад, держа наготове оружие. Но враги уже и не думали продолжать бой и откатились назад, под сень густого леса - потери, нанесенные им балтийцами, были просто немыслимы.

Но радоваться было рано, да и особых причин на то не предвиделось. И пусть они сегодня отправили на тот свет более четырехсот архангельцев, но и потери роты были огромны - сегодня в строю осталось тридцать семь человек, не считая еще сорока двух раненых, из которых более половины навсегда останутся калеками. Молодые парни, которым еще жить да жить, теперь либо будут гнить в негостеприимной архангельской земле, либо до самой смерти влачить жалкое существование.

Радован невольно подумал, насколько сейчас тяжело Васильеву, по сути потерявшему свое подразделение. Как тяжело Матвееву, от взвода которого осталось всего двенадцать человек, из которых семеро лежали сейчас в лазарете. Как мучается раненный в колено лейтенант Славка Степанов - ему наверняка придется ампутировать ногу. Да и их взводный сейчас без сознания и неясно, выживет он или нет. А командир третьего взвода Арсен Бигларян погиб еще до сегодняшнего боя и уже был зарыт подчиненными во дворе одного из опустевших домов на окраине Сямжи, где они устроили кладбище.