Начало пути

И с этими словами Радован, сжимая в руках АКМ, бросился наружу, чуя неладное. Выскочив на улицу, он понял, как вражеский боец оказался в их доме - соседний дом, обороняемый пятеркой из другого взвода, кажется, потрепанного прошлым штурмом четвертого, уже был занят архангельцами. О судьбе защитников дома можно было только догадываться, но в их долголетии Радован сильно сомневался.

Чиркнул рикошет одинокого выстрела, затем другого, заставив Радована упасть на одно колено и оглядеться. В дверном проеме захваченного противником дома он заметил двух бойцов. Они явно мешали друг другу, и это спасло Радовану жизнь, потому что ни первый, ни второй из архангельцев, стрелявших в него, не смогли как следует прицелиться.

Зато Радован выпустил почти не целясь едва ли не половину автоматного рожка, наповал убив одного из стрелявших, и сильно задев второго - как бы там ни было, оба рухнули навзничь, но один из них затих сразу, а его товарищ принялся истошно орать - не иначе как выстрелы Радована серьезно прострочили воина.

Серб оглянулся и заметил Мухина, засевшего возле входа в их дом с автоматом наизготовку, подмигнул Леньке и, в несколько скачков преодолев улочку, прыжком взлетел по трехступенчатому крыльцу, с которого в него только что стреляли, и тут же добил искалеченного им солдата, продолжавшего истошно вопить, пока последняя пуля Радована его окончательно не успокоила.

В комнате валялись еще три тела, одетые в балтийские гимнастерки, и до Радована дошло, что прорваться в городок противники смогли именно через этот дом. Парень быстро огляделся, заметив возле одного из убитых сослуживцев ... пулемет!

Забросив автомат за спину, Радован перебежал через горницу и подхватил тяжелое оружие обеими руками. Металл был довольно горячим - значит, из него еще недавно стреляли. Оставалось надеяться, что балтийский пулеметчик разменял свою жизнь по меньшей мере на несколько вражеских - и за себя б отомстил, и бой друзьям упростил. Отметив, что получился неплохой экспромт, и что можно будет когда-нибудь заняться сочинительством стихов, Радован вдруг услышал топот бегущих людей. Бросив пулемет и подбежав к небольшому окошку, он заметил, как целый отряд врага числом не менее полутора-двух усиленных взводов высыпал на улицу, на которой он только что завалил двух противников.

На счастье Радована, из этого окошка улица превосходно простреливалась. Снова подобрав только что брошенный им пулемет и надеясь, что в коробе еще остались патроны, Радован принялся стрелять длинными очередями по густой толпе архангельцев, не успевавших осознать, откуда на них обрушился свинцовый смерч, и валившихся один за другим на пыльную землю.

– П...ц вам, суки! Порву е...ных пидоров! Еб...ки раскурочу, твари!
– срывая голос, ревел Радован.

Упиваясь зрелищем падающих, как колосья под серпом, архангельцев, Радован словно не заметил, как большая часть бойцов вражеского отряда оказалась на земле, а немногочисленные уцелевшие либо попрятались по ближайшим укрытиям, либо вернулись под защиту дома, из которого только что выбежали, развивая наступление. И лишь закончившаяся в коробе лента с трудом привела парня в чувство. Он вел обстрел не более двух минут .но казалось, будто прошла целая вечность. Пулемет замолк, и юноша устало опустился на пол, опираясь на кирпичную стену вспотевшей спиной.

И как нельзя более вовремя - спустя считанные мгновенья автоматная очередь просвистела над его головой. Кто-то зряче целился в окно, из которого только что стрелял Радован, и этот кто-то явно был намерен отомстить за своих товарищей, столь жестоко и столь внезапно отправленных на тот свет кровожадным балтийцем.

Сняв с плеча верный АКМ, серб ползком двинулся к выходу. Послышался новый треск автоматной стрельбы. Выглянув наружу, Радован с удовлетворением отметил, что стрелял Ленька Мухин, судя по довольной улыбке, снявший архангельского воина.

Осторожно выбравшись на улицу, Радован перемигнулся с Мухиным и, доставая на ходу одну из двух оставшихся у него гранат, пригнулся и направился к крыльцу очередного дома, где лежал подстреленный Мухиным архангельский боец, и откуда несколькими минутами ранее высыпала перестрелянная им самим толпа. Подобравшись к крыльцу, серб выдернул чеку и бросил гранату в дверной проем, подождал, пока граната взорвется. Но за взрывом криков не последовало, значит, дом уже был пуст, или враги засели на втором этаже.

Немного расстроившись из-за потраченной впустую гранаты, юноша тем не менее вошел в дом, заметив, что противоположная стена практически снесена - очевидно, сработала взрывчатка, чего в горячке боя ему не удалось заметить. Где были сейчас защищавшие дом балтийцы, Радован так и не узнал - трупов в доме не было, если не считать сваленного Мухиным покойника на крыльце.

Радован, уже не таясь, крикнул Мухину:

– Ленька, как там у вас?

– В порядке, - откликнулся боец, - Ваську перевязали, он ослабел, много крови потерял, но рукой двигать может. Стрелять, хоть и с трудом, скорее всего, тоже.

– Добре.

Со стороны дома, которые они впятером так успешно обороняли не далее как минут двадцать назад, выстрелов более не слышалось. Зато одиночные хлопки и автоматные очереди то и дело раздавались на другой стороне поселка, где находился командир роты Андрей Васильев. В той же части городка был размещен полевой лазарет, а два соседних от командирской квартиры дома оборудовали под склады с продовольствием и боеприпасами. Правда, оружейный склад на текущий момент совсем опустел, а то немногое, что осталось, было роздано бойцам, либо добыто с боем у уничтоженных архангельцев.

– Ленька, за мной! И Тимоху прихвати. Виталь, держи мансарду! Васька, оставайся в доме, но оружия из рук не выпускай. Мало ли что.

Раздавая команды как заправский сержант, Радован, не оглядываясь на товарищей, побежал в сторону складов. Выстрелов в его сторону не было, а значит, как минимум трое бойцов без проблем достигнут командирского дома и смогут помочь отбиться.

Мухин и Прохорчук нагнали Радована на подходе к командирскому крыльцу, и все трое вломились в дом, где уже кипела жестокая рукопашная рубка. Васильев с окровавленным лицом ударил штык-ножом какого-то архангельца в область печени, затем, подняв зажатый в другой руке пистолет, выстрелил в другого, свалил его. Навел оружие на очередного противника, пистолет щелкнул, но выстрела не последовало. К ротному подобрался очередной соперник, которого Васильев ударил рукояткой оружия в висок, полоснул по животу ножом для верности, затем развернулся к Радовану и его бойцам.

– Чего стоите? Бей козлов!

Без долгих разговоров ребята включились в кипевшую схватку. Радован отбросил автомат, бесполезный для боя в замкнутом пространстве, достал отцовский ТТ-шник и сделал два выстрела вправо - там их взводный Москаленко был придавлен к полу огромным архангельцем, молотившим офицера по лицу пудовыми кулаками. Пули Радована перебили вражине позвоночник, и тот, парализованный, рухнул на взводного. Радован хотел броситься на помощь лейтенанту, но здоровенный Тимоха его опередил, схватил еще живого бойца за шиворот и оттащил в сторону. Третий выстрел Радована угодил архангельцу прямо в лоб.

Отвлекшись на добивание, Радован едва не пропустил удар саперной лопаткой - какой-то сопляк в архангельской форме прицельно размахнулся своим оружием и попытался достать голову серба. Тут бы Радовану и конец, если бы Ленька Мухин не сбил серба с ног и не завалил одиночным выстрелом из автомата поганого молокососа. Хотя какого там молокососа - такого же юношу, как и сам Радован, не старше семнадцати лет. Просто за эти дни парни так заматерели, что молодыми считать себя уже не могли - слишком многое выпало на их долю за столь короткое время.