Над пропастью юности

— Дашь обещание без уверенности, разлюбишь меня уже спустя несколько недели или нет? — он покачал головой, устало усмехнувшись. Предложение было заманчивым, но лишенным смысла. Остатки здравого рассудка давали о себе знать.

— Я не разлюблю тебя, — бросила самонадеянно и отчаянно. — Если не сделала этого доселе, то почему должна в будущем, — её убеждение было отчаянным, но всё ещё не вселяющим доверия. Фрея и сама не отдавала себе отчета в том, что говорила, но признание Джеймс в любви будто открыло в ней второе дыхание. Ей было за что бороться, и она делала это без далекоглядности.

— Твой отец не будет от этого в восторге, — Джеймс как будто нарочно мучил своим упрямым сопротивлением.

— Что он сделает? — Фрея обреченно вздохнула. — Ему придеться смириться с моим решением. Если он не даст благословения, то и пусть, — бросила сгоряча, вынудив Джеймса усмехнуться. Её речи выдавались забавными.

— Если бы ты сказала это несколько недель назад, поверить было бы намного проще, — произнес устало, глядя пустым взглядом вперед, где на горизонте уже виднелся дом, за дверью которого скрылись фигуры Алиссы и Рейчел, которые продолжали наблюдать за ними из окна первого лестничного пролета. — Мне кажется, тебе нужно ещё время.

— Мы только напрасно теряем его, — они остановились в тени дерева, когда дальше было некуда идти. Фрея была разсодована, когда силы её были исчерпаны. Она первой подняла белый флаг, который Джеймс, скрипя зубами, отвергал, чего Фрея отчаянно не могла понять. — Господи, Джеймс, если бы ты только знал, как мне невыносимо…

— Я знаю, — чуть было не рявкнул от злости, сжав ладони в кулаки. — Думаешь, мне лучше, чем тебе?

— Тогда прекрати это. Я предлагала перемирие тогда, предлагаю и сейчас. Почему ты продолжаешь отталкивать меня? — спросила почти шепотом, когда каждое слово царапало глотку. Это было слишком невыносимо, чтобы терпеть, и она была на пределе, чтобы вовсе не ударить Джеймса по лицу. — С твоей чёртовой гордостью невозможно справляться. Разве ты не видишь, что она мешает нам, как ничто другое. Дай ей себя отпустить. Пожалуйста, Джеймс, — Фрея ухватилась за ворот его пальто, вынудив посмотреть себе в глаза. Они были так близко, что кончики носов почти соприкасались, но даже это ничтожчное расстояние было слишком большим, чтобы они могли его легко одолеть. — Джеймс, — отчаянно, надорванно, устало.

— По-твоему это единственное, что нас разделяет? — на губах заиграла нервная усмешка.

— Дело даже не в этом, — она спрятала лицо в изгибе его шеи, щекоча кожу теплым дыханием. — Мы сами себе мешаем, и вместо того, чтобы это исправить, только усложняем. Ты всё усложняешь, — Фрея отстранилась, только чтобы легонько ударить парня сжатым кулаком в грудь.

— Думаю, тебе лучше вернуться к подругам, — Джеймс отстранил её от себя, взяв аккуратно за плечи. Заметив выглядывающие из окна лица Алиссы и Рейчел, решил, что было не время и не место говорить о чем-то столь серьезном. Поймав на себе взгляд парня, обе девушки отвернулись, но их немое наблюдение всё равно всё нарушило. Для Фреи же решение парня отложить разговор было необъяснимым. — Встретимся в другой раз, — он наклонился, чтобы поцеловать девушку в щеку, когда она повернула голову, чтобы их губы встретились. Фрея ловко увлекла Джеймса в поцелуй, и он не мог оттолкнуть её.

Почувствовав руки Фреи, поднявшиеся к лицу, Джеймс отстранился. Перехватил её ладони и медленно опустил вниз. В глазах девушки сияло всё то же недоразумение. Они будто и говорили на одном языке, но с пониманием всё ещё возникали сложности.

— До скорой встречи, — произнес, прежде чем окончательно уйти. Фрея же продолжала стоять на месте, глядя Джеймсу вслед. Надеялась, он обернеться, что-небудь ещё скажет, в конце концов, вернеться, но этого не случилось.

Когда Джеймс вернулся домой, было около половины одиннадцатого. Он надеялся, что не увидиться с друзьями, но в то же время единственное, что заполняло голову, было повторяющееся — «Ты дурак! Наверное, наибольших из всех существующих».

Ему ничего не стоило принять обещание Фреи, поскольку он вряд ли нуждался в большем. Они поссорились, потому что она ответила отказом на неуспевшее быть произнесенным вслух предложение. Виной его терзаниям были её сомнения и неуверенность. Прошло относительно немного времени, проведенного порознь, которого обоим хватило для длительно мучительных размышлений, и Фрея предложила альтернативу, что идеально подходила им. Вместо того, чтобы согласиться с ней и вернуть всё на круги своя, Джеймс имел глупость отказаться, что осознал слишком поздно. И если доселе его мучила категоричная невозможность всё исправить, когда такая появилась, он сам её отклонил.

Фрея была права. Джеймс отталкивал её, руководясь соображениями гордости, имевшей над ним власть. Теперь, когда не всё было одинаково безразлично, он принимал эту свою черту характера, как недостаток, от которого стоило избавиться. Хотя бы ради одного человека, который был ценнее всего остального мира. Признание Джеймса в любви было честным, а чувство — изнутри раздирающим. Счастье и благополучие зависело исключительно от них обоих, поэтому если за это нужно было бороться, то борьбу эту нужно было начинать с самим собой.

Он чувствовал упавшую на крепкие плечи усталость, хоть и знал, что как только голова коснеться подушки, глаза не сомкнуться. Джеймс предчувствовал ненавистную бессоницу, сражение с которой было заведомо проигранным. Их разговор разгорячил в нем кровь. Голова закипала в непрекращающемся потоке мыслей, клокочущих в груди тревогой. Прощальный поцелуй Фреи подживил испытываемое чувство злостью к самому себе. Джеймс мысленно проклинал себя за то, как жестоко отказался от предоставленного шанса, которого Фрея больше могла и не дать. Она была на пределе не меньше него, но всё же рассудительности ей хватало в большей мере.

Свет во всех комнатах был выключен, и Джеймс не думал ни о чем другом, кроме как быстрее оказаться в холодной постели. Но и теперь его планам не сужденно было осуществиться. Стоило открыть двери в комнату, как свет включился, и он обнаружил сидящего на своей постели Спенсера и занявшего место за столом Дункана, которые выжидающе смотрели на него, будто бы он с порога должен был начать объясняться, чего Джеймс не намерен был делать.

— Поздравляю, вам удалось меня поймать, — он устало усмехнулся, подняв в воздухе руки. — Но задушевные разговоры, сейчас последнее, в чем я нуждаюсь. Поэтому, Спенс, будь любезен…

— Я не поднимусь с этого места, пока ты не объяснишь, что происходит, — упрямо заявил парень, нахмурившись, как ребенок, которого без лишних объяснений лишили сладкого.

— Ладно. Думаю, на твоей кровати мне будет тоже не так уж плохо, — Джеймс упал на кровать друга, подмяв под себя подушку. Казалось, ещё немного и у Спенса из носа пойдет пар, настолько раздраженным он выглядел.

— Прекрати этот фарс, — на выдохе произнес Дункан. — Ты избегаешь нас несколько недель подряд и тому должна быть причина.

— В конце концов, мы твои друзья, и у нас есть право знать, что произошло, — нетерпеливо добавил Спенсер. Казалось, он в любую минуту готов был подскочить с места, на котором ему было слишком неспокойно сидеть. Руки были сложены впереди в замок, нога нервно дергалась. — Ты можешь рассказать нам всё.

— Но зачем мне это делать, если я не хочу? — без тени прежней ухмылки ответил Джеймс. Подставив под голову руку, устремил глаза в выбеленный потолок, испытывая раздраженность по отношению к обоим друзьям, которых не было желание ни видеть, ни слышать.