Над пропастью юности

— Нет, — короткое и хриплое, выдающее слезы. Алисса оставила её в покое, и Фрея дала себе волю разразиться тихим плачем.

На следующее же утро Фрея дала самой себе шанс провести день без приевшегося уныния и осточертевших терзаний. Она сделала попытку всё исправить, которую Джеймс во второй раз отклонил. Её искренность ему была не по душе. Фрея даже предложила альтернативу, пообещав то, в чем по-прежнему не была уверена, но Джеймсу оказалось мало и этого. Его предубежденное недоверие порядком утомляло. После случившегося в библиотеке у Фреи было больше оснований для обиды и негодования. Тем не менее, после того, как она сделала вид, будто её это вовсе не задело, Джеймс не смог также отпустить собственную обиду, что выжигала и внутри девушки зияющую чёрную дыру, поглощающую день за днем всё больше радости утраченных впустую дней.

Невзирая на это, подсознание сохраняло мнимую надежду, что скоро всё разрешиться. Тучи освободят небосвод, ведь дождь не может быть вечен. И первый в новом году традиционный вечер, устроенный мистером Инканти, не лучший ли предлог снова встретиться, чтобы расставить раз и навсегда все точки над «і»? В глубине свого естетства Фрея пречувствовала, что скоро они со всем справяться.

Она не стала предлагать Алиссе пойти вместе, когда после ланча та ушла на встречу с Дунканом. У Рейчел было собрание клуба «Тринадцать загадочных случаев», куда она намеревалась пойти со Спенсером. Даже если бы Фрея и хотела пойти с кем-небудь, компании у неё не нашлось бы. Впрочем, она тому и не была сильно расстроена.

Фрея встретилась с мистером Инканти несколько дней назад, когда он, как и в самый первый раз, отослал ей записку с просьбой заглянуть как-небудь, что она сделала в тот же день. Инканти был рад её видеть, и было в его приветствии что-то душераздирающе искреннее, что заставило сперва смутиться, а затем улыбнуться. Фрея подозревала, что мужчина был намерен побеседовать о чем-то более существенном, нежели зимние каникулы, о которых он с необъяснимым интересом распрашивал, будто подозревал, что за это время что-то произошло. Между попыток расспознать в речи Инканти знакомые слова, Фрея пыталась придумать не выдающие реального положения дел ответы, что не вызвали бы подозрения в душевном разладе.

Наверное, мужчине было всё равно, и все заданные вопросы были не более, чем проявлением учтивой вежливости, но Фрея находила приятной и её. Тем более затем Инканти рассказал ей о своем Рождестве, проведенном в Италии, что даже заставило её от души посмеяться. Подобная фривольность должна была казаться подозрительной и неправильной, но Фрея не испытывала стеснений в свободном диалоге с профессором.

— Бло ли что-то, что тбя вдхнвляло? — спросил Инканти, заставив её наконец-то намхуриться.

Первой в голову пришла мысль о картине, нарисованной в первый день нового года, когда она узнала, что Джеймс уехал из города. Инканти сумел поймать в серых глазах короткую вспышку воспоминания, но, когда девушка поджала губы, стало очевидно, что оно останеться за замком молчания, который мужчина не стал бы настойчиво разрушать.

— Было кое-что, — ответила нерешительно.

— Длжно бть, это был кто-то опрделнный, — его нажим был мягким, но Фрею всё равно охватило напряжение, сковавшее тело тяжелыми цепями. — Нас зачстую вдхнвляют дргие люди, а прой и мы сами, дже если тго не осзнаем, — она лишь молча кивнула головой в расстерянности, что стоило на это ответить. — Я хчу, чтбы ты избрзила вдохнвение, — произнес наконец-то, не отводя от девушки изучающего взгляда.

— Простите. Кажется, я неправильно вас поняла, — Фрея замялась, испытывая искренне недоразумение.

— Ндеюсь, ты смжешь пймать миг, кгда что-то тргает твою дшу. Избрази не объект вдхновения, а смо вдхновение. Сдлай чвство зрмым, — в голосе мужчины было ощутимо воодушевление, что не было заразительным. Выражение на лице Фреи всё ещё было недоумевающим.

— Я не уверена, что смогу, — она покачала головой.

— Попрбуй. Бльшего я не трбую, — он обошел стол, откуда достал маленький пакетик со сладостями, что знаменовало их прощание. — Прсто поптайся, — Инканти протянул ей миндально-песочное печенье.

— Ладно. Я попробую, — Фрея неловко улыбнулась, приняв угощение.

Собираясь на вечер к Инканти, она всё ещё не была уверена, что именно должа была согласно с его соображением изобразить. Возможно ли, было нарисовать вдохновение без изображения того, что вдохновляло. Будь это другой человек или же перехватывающий дыхание пейзаж, это было нечто осязаемое, что можно было увидеть и запомнить, но, кажется, Инканти просил о другом. Поклонник тонких, почти что невидимых, материй, он широко мыслил без соображения, что её мысли были глубоко отличительны и более приземлены. Поэтому Фрея понятия не имела, что именно должна была делать, но покуда в этом деле не было срочности, с ним можно было повременить.

Направляясь к дому Инканти, более её мысли занимала предстоящая встреча с Джеймсом, которая выдавалась в отчаянной убежденности неизбежной. Пока между ними всё оставалось нерешенным, Фрею ничто не вдохновляло. И одна мысль о вдохновении была пустой и совершенно неважной. В шкале приоритетов она занимала одну из последних строчек.

Обманутая неоправданным ожиданием, Фрея чувствовала себя последней дурой, когда так и не обнаружила среди присутствующих Джеймса. Оставаясь в стороне от остальных, бродила безцельно по просторной гостиной, рассматривая, как будто в первый раз, все картины, сохраняя напускное спокойствие. Оглядывалась всё время вокруг и внимательнее, чем когда-либо, рассматривала лица присутствующих, среди которых не могла обнаружить единственное, которое искала.

Сдерживаемые слезы сдавливали горло. Она держалась изо всех сил, чтобы не расплакаться, что могло случиться по щелчку пальцев. Выпила бокал вина, но в большем и не нуждалась. Голова и без того была как в густом тумане, в котором она словно потерялась. Фрея была рассеяной и нерасторопной, совершенно выбитой из колеи.

Занявшая диваны компания, что была ей уже знакома, предлагала присоединиться к живому обсуждению, от чего Фрея вежливо отказалась. Мистер Инканти увлек её в короткий диалог, но стоило ему оставить её, как она забыла, о чем они говорили. Глаза всё время были напряжены, потому что несколько часов кряду Фрея искала и ждала, когда наконец-то появиться Джеймс, чтобы выдохнуть с облегчением. Ведь ей даже дышать было нечем, так сильно она была напряжена и скована. Чем дольше было ожидание, тем более невыносимо ей было.

В конце концов, Фрея более не могла выдержать душевного мятежа и ушла, не предупредив никого о своем уходе. Вряд ли было кого предупреждать об этом вовсе. Держась отчуждено, она не привлекала много внимания, в котором и не нуждалась. Единственный, кого Фрея ждала, не пришел. Поэтому всё остальное было неважным.

Оказавшись на улице, она наконец-то почувствовала, что могла дышать. Холодный воздух остужал жар кожи и обдавал льдом легкие, нуждающиеся в упоительной свежести. Дышала глубоко, испытывая недостаток в воздухе, полного февральской сухости. Фрея чувствовала себя одновременно уязвленной и, как никогда прежде, злой. Если бы Джеймс вдруг появился из ниоткуда со словами — «Прости, что так поздно», она бы бросилась на него с крепко сжатыми кулаками, пока не поддалась бы слабости поцеловать его или хотя бы обнять. Но он не появлялся и вряд ли был намерен это делать.

Возращаться домой не было охоты. Было темно, но недостаточно поздно, чтобы бояться прогуляться в одиночестве, что должно было стать её единственным успокоением, что казалось неизбежным.

Фрея не переставала обвинять себя в наивности, что в который раз сокрушала её, топя в очередном разочаровании, как беспомощного котенка. Она сама придумала эту встречу, вообразила, будто Джеймс вообще должен был знать об устраиваемом вечере, и убедила себя, что всё наконец-то станет на свои места. Ещё одна ошибка, вызывающая сожаление.