Над пропастью юности
Шрифт:
Больше распросов не последовало. Женщина отдала им ключ и обещала вскоре принести второе одеяло. Похоже, Джеймсу удалось убить все её подозрения во многом ради Фреи, потому что ему было всё равно что бы и кто о них не подумали.
Предложенная им комната оказалась скромной и милой. Высокая кровать с мягким матрасом занимала большую часть свободного пронстранства. По обе стороны от неё стояли тумбочки с лампами. Стену напротив подпирал простой деревянный комод. Обои в мелкий цветочек были без особого изыска. Зато вычурной оказалась люстра из штучного хрусталя, заливающаяся светом каждый темный уголок. В комнате оказалось прохладно, из-за чего Фрея вмиг почувствовала на теле мурашки.
— Спасибо, — произнесла Фрея,
— Это не требует особого таланта, — он снял пальто и бросил на комод. Сел на край кровати и принялся расшнуровывать ботинки. — Как твоя нога? — Джеймс поднял подол платья, стоило ей оказаться на расстояние вытянутой руки, и аккуратно притронулся пальцами к повязке. Стоило чуть сильнее нажать, и Фрея поморщилась, оттолкнув его руку.
— Я в порядке, — в голосе нетерпения было больше, чем уверенности. — Это сейчас не так важно… — она махнула рукой, которую Джеймс перехватил в воздухе, чтобы в следующую секунду усадить себе на колени.
— Неуравновешенный больной ублюдок искромсал твою ногу и грозился убить, а для тебя это неважно? — он покачал головой, когда Фрея одной рукой приобняла его за шею, а второй начала гладить волосы. — Я вне себя от злости, а тебе всё равно.
— Я не хочу сейчас или когда-либо ещё думать о Реймонде, — она уткнулась носом в изгиб его шеи. Её теплое дыхание приятно щекотало кожу. Для Фреи же объятие Джеймса было уже привычным, а потому казалось невесомым. — Я только хочу быть убеждена, что у нас всё в порядке. Без упреков и шуток, скажи, могу ли я полагать, что мы в порядке? — Фрея подняла голову, только чтобы посмотреть парню в глаза, которые он отвел в сторону. Если в её взгляде было что-то отчаянное, то в его — нечто холодно отчужденное. — Ещё вчера ты признавался мне в любви.
— Тебе мало убеждения в том, что я уже сказал? — Джеймс наконец-то осмелился поднять глаза, в которых сквозила неуверенность.
— Мне было бы этого достаточно, если бы ты сам был уверен в своих обещаниях, — в её словах было что-то безжалостно честное, чему Джеймс не мог противиться. — Ты не можешь поверить в нас, — выпустила вместе с отчаянным вздохом. Голова безвольно упала на его плечо.
— У нас ничего не получаеться. Мы не справляемся с отношениями, разве ты сама того не замечаешь? После каждой ссоры всё становиться слишком близким к краху, — ответил как будто в оправдание самому себе. — Я хочу тебя больше, чем когда-либо и кого-либо в своей жизни, и это сводит с ума, — он обхватил её лицо обеими ладонями и заставил посмотреть себе в глаза. — Против моей воли ты всё изменила. И после того, как ты отказала мне, я будто бы не знаю, что должен делать дальше. Я будто загнан в тупик, откуда нет выхода…
Стук в дверь заставил его умолкнуть. Фрея вздохнула, Джеймс закатил глаза. Должно быть, принесли чёртово одеяло, о чем оба успели забыть. Она пересела на холодный край кровати, когда Джеймс подошел к двери.
Передавая одеяло, женщина пыталась заглянуть парню за спину, но вряд ли ей попалось бы на глаза что-небудь уличающее их. Фрея не в силах усидеться на месте, поднялась на ноги и стала позади Джеймса. И стоило ему хлопнуть дверью и повернуть ключ в замочной скважине, как она увлекла его в поцелуй, которому парень не мог сопротивляться.
Дурацкое одеяло упало вниз, когда его руки оказались на изгибе её талии, притягивая поддатливое тело ближе к себе. Фрея же обхватила ладонями лицо парня, от которого не находила возможным оторваться. Её поцелуй был глубоким, жадным, отчаянным.
— Давай обо всем забудем, — произнесла с мольбой, пытаясь перевести дыхание, которое отдала без остатка ему. — Нам нужно всё забыть. Пожалуйста.
Он ничего не ответил. Прильнул к ней с новым поцелуем, в котором Фрея, вероятно, должна была расспознать
ответ. Шаг за шагом она начала отступать к кровати, ведя за собой и Джеймса. Пальцы нашли мелкие пуговицы рубашки, которую торопливо и неуклюже начали расстегивать. Он же поддел подол юбки платья и коснулся оголенной спины, прежде чем обнаружил застежку бюстгалтера. С ним пришлось немного повозиться, но когда Джеймс справился, то стянул через шею дурацкое платье, следом за которым упала и верхняя часть нижнего белья.Фрея упала на холодную постель, когда он сбросил с плеч растегнутую рубашку. Она приподнялась с места, только чтобы обнять его за шею и увлечь в поцелуй, когда Джеймс оказался сверху. Сухие губы оказались напротив выпнутых из-под кожи острых ключиц. Одна ладонь продолжала покоиться на талии, когда вторая коснулась поднявшейся вверх груди, отчего девушка невольно выгнулась в спине.
Движение стали более привычными, и Фрея чувствовала себя раскованее. Подтянулась вверх, скользя напряженным телом по одеялу, увлекая за собой и парня, губы которого оставляли невесомый след там, откуда выпригивало в волнении сердце.
Стоило ему подняться выше и снова найти её губы, как руки Фреи оказались внизу. Пальцы дрожали, справляясь с пуговицей на брюках, сквозь натянутую ткань которых она чувствовала его напряжение. Джеймс перехватил её впотевшие ладони, чтобы помочь справиться с этим, когда ненароком надавил на порез, надежно спрятанный за повязкой. Фрея тихо засычала от боли, но не позволила ему остановиться. Коснулась губами крепкого плеча, прежде чем стянула с себя нижнюю часть белья, отбросив его небрежно на пол.
— Я в порядке, — повторила, испытывая нетерпение. Затем расположила обе его ладони на своей груди, прежде чем раздвинула ноги, подавая бедра вперед навстречу ему.
Стоило Джеймсу войти в неё, как Фрея почувствовала упоение, в котором нуждалась с момента их несостоявшейся близости. Больше не было ничего неправильного в том, чтобы чувствовать его в себе. Ни боли, ни смятения, никаких сожалений. Это был момент не только физической близости, но и душевной. Признание в любви без слов тоже могло быть искренним, и они оба это не только знали наверняка, но и чувствовали.
Когда всё закончилось, они некоторое время лежали друг с другом, переводя сбившееся дыхание. Холод комнаты не мог унять горячечность раскаленных жаром тел. В этот раз Джеймс даже не оставил на ней своего следа, хотя она не стала бы возражать или противиться. Он просто уставился на дурацкую повязку на верхней части бедра и не мог избавиться от злости, которая всё ещё кипела внутри.
— Если ты не против, я пойду в душ первым, — произнес, когда, сжав ладонь в кулак, почувствовал неприятную липкость. Фрея молча покачала головой. Единственное, против чего она могла возразить, это, чтобы Джеймс оставлял её. Но если через пару минут он должен был вернуться, то и в этом ничего пугающего не было.
Когда же Джеймс вернулся, то обнаружил Фрею под тяжелым одеялом. Платье и бюстгалтер продолжали валяться на полу, когда она лежала на кровати и спала. Уставшая и совсем выбившаяся из сил, не могла удержаться, в чем её нельзя было винить. Выключив свет, Джеймс оказался под одеялом рядом с ней. И не успел заметить, как сам уснул с мыслью о том, что они могли быть в порядке. По крайней мере, до тех пор, пока испытывали друг к другу те же чувства.
Они спали до обеда следующего дня, избавленные беспокойства о том, что кто-то мог спохватиться. Впрочем, у Алиссы не было оснований волноваться отсутствию подруги, покуда она была в гостях у парней, когда Джеймс спохватился с места и ушел с первым телефонным звонком. Не обнаружив подруги в комнате, она была убеждена, что та была с парнем. Рейчел же с утра пораньше встречала прибывшую утренним поездом школьную подругу, которая решила у неё немного погостить. Кроме неё больше никто не ожидал появления в городе Марты Каннингем.