Над пропастью юности

Она устало упала на кровать, когда Оливер подошел к окну, за которым не спешило развидняться. Стоял, спрятав руки в карманы брюк, напоминая затуманенному сонливостью взору девушки Джеймса. Пусть тот был немного выше и самую малость крупнее, но было что-то, что напоминало ей о нем.

Вместе с этим осознанием в голову в ту же секунду стрельнула мысль спуститься вниз к рецепции и потревожить парня снова, чтобы тот позволил ей позвонить Джеймсу. Было бы достаточно заверить его в том, что и с ней, и с Оливером всё было в порядке. Она не знала, что нужно было делать, кроме как быть рядом с другом, но всё должно было само собой разрешиться. По крайней мере, ничто не мешало Фрее надеяться на это. Кроме того она настойчиво просила бы Джеймса не искать её. Им с Оливером нужно было немного времени наедине. После этого она сама непременно нашла бы его, чтобы они приступили к решению другой проблемы, причиной которой стало дурацкое письмо Джона.

— Я ведь ей даже ни разу не признался в своих чувствах, — произнес вдруг Оливер, опередив её в просьбе ненадолго отлучиться. Фрея даже приподнялась с места, на которое неловко упала обратно, сложив руки на коленях. Стоило парню заговорить, как она перестала видеть в нем Джеймса. — Она так никогда и не узнает, как много значила для меня.

— Если бы она была жива, ты бы всё равно ей не признался, — Фрея почувствовала, как плечи невольно опустились. Руки расставила по обе стороны от себя на жестком матрасе кровати. Голова магнитом тянулась к подушке, но она продолжала сидеть ровно, подавляя зевоту.

— Я дал себе время до окончания школы. Был намерен поступить в университет, чтобы быть лучше неё хотя бы в этом, и только затем признался бы, — Оливер развернулся на пятках и подошел к своей кровати. — Без преимущества возраста хотел блеснуть хотя бы превосходительством знаний, — он пожал плечами, когда Фрея усмехнулась в ответ.

— Думаешь, это работает именно так?

— Разве что с ней. Марта не из тех, кто прощает слабости. Я не знал её достаточно хорошо, как Джеймс, но был достаточно наблюдателен, чтобы заметить, что она почти всё превращала в соревнование. Прикладывала все усилия на выиграшь, но если проигрывала, то загоралась ещё сильнее. Иногда мне выдавалось, что проигрывать она любила не меньше. Для решительности мне было бы достаточно хотя бы одной маленькой победы, — Оливер прислонился спиной к холодной стене, устремив пустой взгляд вниз. Фрея вытянула вперед ноги, борясь с желанием прилечь.

— Я знала её хуже вас обоих, но это действительно было на неё похоже, — она вторила парню, поскольку не была уверена, что должна была ещё сказать в ответ. — Методы её игры всегда была радикально отчаянными, — рука невольно потянулась к волосам, что, кажется, сумел заметить и Оливер.

— Она была жестока не только с тобой, — он снова улыбнулся, как будто в ответ одному из оживших в памяти воспоминаний. Фрея была беспомощна в прочитании его мыслей и в то же время бессила, даже чтобы пытаться. — Порой казалось, что она меня прямо таки ненавидела. Может быть, так и было. Наверное, причина была в том, что я носил фамилию Кромфорд, но не был Джеймсом, с которым она так отчаянно хотела быть.

— Ты не должен так говорить, — Фрея с трудом поднялась с места, только чтобы пересесть на кровать парня, взять его за руку и положить голову на его плечо. — У тебя есть много преимуществ, которых у неё просто не было достаточно времени, чтобы узнать.

— Времени было достаточно. Просто я был ей неинтересен, — парень обреченно вздохнул, сжав её ладонь в своей крепче. Было к лучшему, что он разговорился. Ему был необходим этот разговор, чтобы дать сердцу отдушину, а голове — свободу от слов, что ударяли пронзительной болью. — Знаешь, в один момент я даже поймал себя на мысли, что был рад за тебя и Джеймса, потому что ваши отношения давали эгоистическую надежду, что она забудет о нем. Мои чувства улеглись, и я даже поймал себя на том, что испытывал к тебе искренюю благодарность за то, что ты сумела так сильно привязать его к себе. Будь уверена, Марта женила бы Джеймса на себе, чего бы то ей это не стоило. Рано или поздно его убеждения сломились бы перед её упрямостью.

— Только вряд ли они сумели бы быть счастливы, — полушепотом произнесла Фрея. Она не хотела представлять подобный поворот событий, как и упрямо не хотела знать, с кем Джеймс был до неё, потому что была предубеждена, что список имен будет длинным, если он только сможет вспомнить хотя бы половину тех, кто был в него некогда влюблен.

— Это уже совсем другое, — Оливер замотал головой. — Прежде я никогда и не представлял, будто хотя бы одна из девушек могла быть счастливой рядом с Джеймсом. Только Марта была готова подобное терпеть. Думаешь, она не подозревала, какая семейная жизнь ждала их? — он хмыкнул, когда Фрея подняла голову. К горлу подступил ком, она смотрела на него в упор и глупо хлопала ресницами, приняв озадаченное выражение лица. — Ждешь, что я скажу, будто ты особенная, но я на самом деле не знаю, как всё будет. Похоже, Джеймс искренен в своих чувствах, но у меня вошло в привычку не доверять ему, — Оливер пожал плечами.

Фрея встряхнула головой в попытке отогнать дурные мысли. Ей нельзя было сомневаться в Джеймсе, впрочем она и не стала. Просто на доли секунду сердце замерло от леденящего душу страха, что показался из глубин подсознания, где продолжал жить, о чем она успешно забывала. Короткий вдох и протяжный выдох, оцепенение её отпустило. Оливеру не нужно было знать, что она боялась того, что ему выдавалось бесповоротно очевидным.

— Я хочу узнать, кто её убил, — заявил вдруг, стоило Фрее подняться с места, чтобы вернуться обратно к своей постели, которую начала аккуратно расправлять.

— И что тебе это даст? — откинув в сторону холодное одеяло, села на краю кровати, чтобы снять теплый свитер, шерстяные колготы, может быть, даже платье.

— Может быть, я убью этого человека, — заявил с напускной решительностью, что заставила девушку только устало покачать головой. — У меня хватит смелости это сделать.

— Вряд ли у тебя хватит смелости затем сесть в тюрьму или хуже того получить смертный приговор. Отвернись, пожалуйста, — велела парню, когда тот будто бы доселе не заметил, как она неторопясь освобождалась от одежды. Вздохнув, он сделал то, что она просила. Подошел к окну, за которым горизонт разрезала пополам малиновая полоска света. Солнце поднималось, когда Фрея готовилась ко сну, которого у Оливера не было ни в одном глазу. — К тому же, как ты намерен это сделать? Можешь оборачиваться, — она тихо зассычала, оказавшись под холодным одеялом, что подтянула к самому подбородку.

— Ещё не знаю. Я ничего не знаю. Но если я не признался ей в любви при жизни, не должен ли я сделать это хотя бы сейчас? Я не хочу оставить свои чувства забытыми, — Оливер лег сверху на неразобранную постель и уткнулся пустым взглядом в потолок.

— Она не будет забыта, пока ты сам не решишь, что пришло время отпустить её. Не нужно делать необдуманных поспешных решений, о которых затем можешь немало пожалеть. У тебя есть ещё вся жизнь впереди. Посвяти её Марте, если тебе так сильно того хочеться, но не разрушай её, — живо произнесла, щекой прислонившись к подушке.

Оливер не спешил с ответом. Он как будто ждал, что подруга скажет ещё что, но её мысль была закончена. И Фрея, не заметив того сама, закрыла глаза, чтобы в объятиях тишины погрузиться в сон, которого так сильно не хватало в комнате, где она подле Алиссы страдала от бессоницы всего несколько часов назад.

— Не знаю, что мне стоит делать, — отозвался наконец-то Оливер, но когда обернулся к подруге, то обнаружил, что она больше не могла его слышать.

Он так и не уснул. Пялился то в потолок, то в окно, прислушиваясь к шуршанию простыни под изворотливым телом Фреи, только бы не слышать собственных мыслей. Боролся с тем, чтобы не разбудить её и продолжить говорить лишь больше, по-прежнему уверенный, что только она могла бы его понять. Его единственный друг и родственная душа, которую в душевном смятении и расстеряности он захотел увидеть. Его единственное успокоение и лекарство, что только могло быть ему необходимым. Его единственное утешение, голос которого был громче того, что не прекращал раздаваться в голове.

Фрея как будто услышала его мысли и проснулась около половины десятого утра. Заложив руки за голову, Оливер прикрыл глаза, но вовсе не спал, продолжая тонуть в омуте мрачных мыслей. Ему было невыносимо, и Фрея винила себя за физическую слабость, что вынудила её ненадолго, но оставить парня. Было лучше, если бы они оба уснули, но принудить его ко сну она не могла. Даже усталость длинной дороги не брала над ним верх.

— Доброе утро, — произнес Оливер, обернувшись к Фрее.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила первым делом, чуть приподнявшись на месте. Одеяло упало, и девушка поежилась от холода, но не заметила, как выглянула чашечка бюстгалтера, что сковывал маленькую грудь. Парню это тоже было безразлично. Он даже не сумел заметить неладного, чтобы между ними смогла возникнуть неловкая напряженность.