Над пучиной
Шрифт:
«Ну, такъ ужъ по крайней мр поживу на славу, ни въ чемъ себ не отказывая!» – подумала она, вставая и привычнымъ движеніемъ откидывая назадъ натурально вившіеся волосы. «Это, вроятно, ршится скоро, на-дняхъ. Отецъ пишетъ, что Звенигородовъ тоже въ Одесс по дламъ… Что они неразлучны… «Викторъ Наумовичъ со мной такъ добръ, такъ внимателенъ, какъ сынъ родной… Я привязался къ нему сердечно!» фраза эта изъ послдняго письма ея отца промелькнула въ мысляхъ ея цликомъ.
«Что-жъ! Чему быть – того не миновать!» ршила она и встала.
Паровозъ свисталъ отчаянно, возвщая близость
Поздъ шелъ медленне, очевидно останавливаясь. Она вынула часы. А!.. Три часа! Бирзула!.. Тутъ простоятъ долго. Хорошо бы напиться чаю или хоть воды.
Она вышла изъ купе, не разбудивъ сестры, и прошла къ выходу между спавшими гувернантками и дтьми. Въ этомъ отдленіи вагона никого кром ихъ семьи не было.
Поздъ остановился.
Передъ ней была ярко освщенная платформа станціи. Въ открытыя двери и въ окна видны были накрытые столы, возл которыхъ, впрочемъ, было немного народу, по ночному времени. За то по всей платформ бгало и суетилось множество людей. Здсь была пересадка; къ заграничному позду присоединялись другіе, изъ Кіева, Елизаветграда.
Княжн Ладомирской не хотлось ночью вмшиваться въ эту толпу, а между тмъ ее томила жажда. Она стояла на ступеньк вагона и глазами искала кондуктора или какого нибудь служителя. Но вс были страшно заняты.
Вдругъ мимо нея быстро прошелъ господинъ съ небольшимъ изящнымъ сакомъ въ рукахъ. Свтъ фонаря упалъ на лицо его…
Вру Аркадьевну что-то кольнуло въ сердце, она вспыхнула и отшатнулась въ тнь.
Господинъ, не замчая ея, влзалъ въ вагонъ.
– Pardon! – сказалъ онъ, наткнувшись на нее за дверью.
– Извините!..
Длать было нечего: пришлось выступить изъ-за дверей, на свтъ.
И вдругъ этотъ господинъ, этотъ незнакомый знакомецъ, о которомъ она только что вспомнила, какъ о личности навки для нея потерянной, этотъ симпатичный ей человкъ, промелькнувшій разъ, въ мимолетной, думала она, встрч и вдругъ снова выросшій теперь предъ ней, какъ изъ-подъ земли, сдлалъ самую изумительную для нея вещь.
Онъ отступилъ, самъ радостно изумленный, и назвалъ ее по имени.
Не тмъ измышленнымъ ею, ненавистнымъ ей именемъ, которое подвернулось ей тогда обманно на языкъ, а ея настоящимъ, полнымъ именемъ.
– Княжна Ладомирская! – сказалъ онъ. – Извините, Бога ради!.. Кажется я толкнулъ васъ?
Она такъ удивилась и такъ поддалась сил инаго еще, какого-то ей невдомаго чувства, что ничего не могла сказать. Она только улыбалась и чувствовала, что блднетъ.
– Никакъ не могу пріютиться въ этомъ негостепріимномъ позд! – продолжалъ онъ, Все такъ переполнено!.. Нтъ-ли мстечка въ вашемъ вагон?
Княжна сдлала надъ собой усиліе, чувствуя всю неловкость своего молчанія, и отвчала съ трудомъ:
– Здсь, въ первомъ отдленіи, семья моей сестры… Но дальше, кажется, есть мста.
Голосъ ея звучалъ такъ натянуто, что Арданинъ взглянулъ на нее внимательне.
– Вы нездоровы? – воскликнулъ онъ.
– Я?.. Нисколько…
– Извините.
Но вы мн показались такъ блдны…– О, нтъ! Это… освщеніе.
– Боже мой!.. Но… вдь вы едва говорите!
– Мн страшно хочется пить! – только и смогла она выговорить, стараясь улыбнуться.
Но губы ее не слушались, а сердце такъ стучало, что ей казалось, что онъ и вс должны слышать его біенья..
Не говоря ни слова, Арданинъ поставилъ свой чемоданъ на балкончикъ и исчезъ.
Черезъ минуту онъ вернулся съ лакеемъ, который несъ воду на поднос и подалъ ей. Она выпила стаканъ, не отрываясь.
– Еще? – спросилъ онъ, улыбаясь.
– Нтъ, благодарю васъ! Онъ отдалъ стаканъ и графинъ человку. Княжна, наконецъ, оправилась и произнесла, глядя на него съ улыбкой:
– Второй разъ вы выручаете меня. Я умирала отъ жажды!
– Да?.. – весело вскричалъ онъ. – Вотъ видите какія разнообразныя услуги Богъ помогаетъ мн вамъ оказывать. Тогда я спасъ васъ отъ воды, а теперь – спасъ водою!
– Это правда. Но… какъ вы… Впрочемъ, я васъ задерживаю.
– О! Нтъ. Вдь поздъ здсь стоитъ чуть не часъ… Я еще разсчитываю здсь выпить стаканъ чаю… Что вамъ угодно спросить?
– Нтъ, все равно… Услуга за услугу: идите пить чай, а я сберегу вашъ багажъ.
– Помилуйте!.. Я сейчасъ его устрою и… знаете что, княжна? Не пройдетесь-ли и вы въ залу?.. Чай несравненно лучше воды утоляютъ жажду. Я не буду тревожить здсь баронессы, а въ минуту буду къ вашимъ услугамъ.
И, схвативъ свой сакъ, Арданинъ прошелъ поспшно въ вагонъ съ другой его стороны и тотчасъ же вернулся.
Вра Аркадьевна не успла одуматься, не успла сообразить, откуда онъ знаетъ, что сестра ея баронесса и какъ странно приходилось ей изъ-за этого человка длать вещи самыя неподходящія подъ рубрику, именуемыхъ въ каталог ихъ общежитья, «приличными», какъ они уже сидли у стола и пили чай, дружески бесдуя.
Именно дружески. Она сама не понимала, какъ могло такъ статься, но она чувствовала себя, съ этимъ ей совершенно постороннимъ, вроятно совсмъ не ихъ общества, человкомъ, будто съ близкимъ ей, давнимъ другомъ.
Порою, правда, ею овладвала маленькая неловкость, но его утонченная вжливость и вмст совершенная простота его обращенія, тотчасъ-же разсивала ея опасенія.
«Нтъ! Онъ положительно человкъ хорошо воспитанный!» – мелькала у нея, по временамъ, успокоительная мысль.
Ей ужасно хотлось спросить, откуда онъ узналъ, кто она такая. Но она все забывала: матерьялу для разговора было такъ много!..
Долго-ли прожилъ онъ на Среднемъ Фонтан? Часто-ли видался съ хозяйкой пещеры? Что подлываетъ, здорова-ли она?.. А княжна, гд побывала въ это время? Весело-ли провела время за границей?.. А сколько общихъ воспоминаній о гроз, о страшномъ переход, о чудной той, майской ночи!.. О, Боже мой! И половины ихъ помянуть не успли, какъ раздался первый звонокъ.
– Не спшите, Вра Аркадьевна. Успемъ!..
– Нтъ, ужъ пора. Сестра можетъ проснуться и испугаться, что меня нтъ.
– А что, какъ теперь здоровье Лидіи Аркадьевны?.. А баронъ уже въ Ялт или ждетъ васъ въ Одесс?.. Мн бы надо съ нимъ повидаться…