Надана
Шрифт:
Через несколько секунд Миша поднял большой палец, и Лиходеев, глядя на Сашу, заговорил.
– Я был совсем молодым, когда мы поехали туда. Двадцать два года, только закончил институт, только начал работать на кафедре. А Петя опытный преподаватель, кандидат наук. Всё вышло случайно. Как-то раз мы гоняли чаи в деканате, и кто-то сказал, что в зону падения Тунгусского метеорита собираются знакомые ребята из Томска. Слово за слово, все тоже засобирались. Но в конце концов из всех, кто болтал языками, поехали только мы с Петей. Он, можно сказать, взял меня под крыло, чем я жутко гордился.
Начались сборы, потом – долгожданная поездка. До Ванавары что сейчас, что тогда добраться было непросто –
В тот год собралось много самого разного люда. Студенты и учёные, парни и девушки, люди молодые и посолиднее. Как оказалось, совсем не важно, сколько тебе лет и какая у тебя профессия, гораздо важнее, что ты из себя представляешь как личность. Мы сразу попали под крыло томской комплексной самодеятельной экспедиции под руководством Гены Плеханова. Простите, Саша, я могу много и долго говорить. Вы меня останавливайте, если что…
Так вот, в нашей команде была Галя Новосёлова, аспирантка геологического факультета. Не уверен, что вы слышали о ней, но, мне кажется, должны услышать. Бойкая, фигуристая девушка, моя ровесница. Как сейчас помню: светлые до невозможности, то ли серые, то ли голубые глаза на пол-лица, короткие, вечно торчащие в разные стороны волосы ярко-медного цвета и большой подвижный рот, который отражал всё её эмоции. Они с Петей сразу по какой-то причине схлестнулись, почти поссорились – и это едва успев познакомиться. Мне сначала показалось это смешным ребячеством, но потом я понял.
Галя утверждала, что в небе над Тунгуской взорвался инопланетный космический корабль, а причиной пожара и вывала деревьев на такой огромной площади был ядерный взрыв – в её защиту хочу сказать, что тогда это была одна из самых популярных версий, – а Петя спорил с ней до хрипоты, доказывая, что это метеорит, и учёным стоит только найти его следы на земле, чтобы развеять все эти мифы. Мы и искали.
Брали пробы грунта, проще говоря: копали и таскали землю – потом её сушили, просеивали, рассматривали под микроскопом. Наличие в земле большого количества магнетитовых шариков космического происхождения могло говорить о том, что в этом районе действительно взорвался метеорит. Мы, историки, были здесь просто чернорабочими, ребятами, которые могут держать в руках лопаты, копать, таскать тяжелые мешки и чётко выполняют команды вышестоящих «чинов»: физиков, химиков, геологов. Но «у наших ног расцветали легенды», поэтому мы терпели. И даже получали удовольствие.
Что ж, я опять отвлёкся… Галя и Петя, я понял это очень скоро, неслучайно встретили друг друга в эвенкийской тайге. Они, несмотря на разность, были чем-то неуловимо похожи. Своей страстностью, чистотой, искренностью. И, конечно, между ними не могло не возникнуть сильных чувств. Это было заметно всем и сразу.
Но всё было непросто. Не прошло и недели, как Петя начал странно себя вести. Замкнулся, стал надолго уходил в лес, ни о чём не рассказывал, хотя я и так и сяк пытался к нему подобраться. Думал, что он переживает нагрянувшую влюблённость в Галю. Однажды вечером мы сидели у костра, попивая чай из кружек, один из товарищей пел песню собственного сочинения, и было в этом что-то, царапающее душу. А слова я, представляете, до сих пор помню…
Много дорог прошли мы
По голубой планете,
Сколько еще осталось
В жизни пройти дорог?
Сядем к костру, ребята,
И помолчим немного,
И расцветут легенды
Прямо у наших ног.3
Петя вдруг, не докурив сигарету, бросил её в огонь, подскочил и рванул куда-то в лес, словно за ним гнался сам дьявол. Я насторожился, ведь отлучаться в темноте от лагеря опасно. Пришлось догнать его, хотя я чувствовал, что ему хочется побыть одному.
– Стёпа, я не могу так больше! – Он едва сдерживал слёзы. – Она приходит ко мне каждую ночь.
– Галя?
– О чём ты? – Он перестал плакать и начал смеяться. Дико, несуразно. – Галя? Если бы! Моя мать. Мать, которую я никогда не знал. Она бросила меня в роддоме, когда мне было несколько дней, я не мог её запомнить, но, видишь ли, в чём дело… Она мне снится. Здесь. Каждую ночь я вижу женщину, которая держит на руках туго спелёнутого младенца и тихо, сбиваясь на рыдания, поёт ему колыбельную. Слов не разобрать. Да они и не русские. А потом кладёт его в кроватку и уходит. Уходит в неизвестность. Я чувствую её страх, отчаяние, боль, ненависть, как будто я – это она, и эти чувства разрывают мне сердце. В то же время я осознаю, что я – это ребёнок, которого она держала на руках и который оказался совершенно один в этом мире. Я оказался один. Один навсегда. До самой смерти.
Он был в горячке, почти бредил. Прислонился спиной к сосне, снова заплакал. Что я мог сделать? У меня язык прилип к нёбу. Я решил, что Петя сошёл с ума. Мне было жаль его и одновременно стыдно.
В этот момент около нас появилась Галя. Я даже вздрогнул от неожиданности. Она, конечно, слышала, что он говорил. Молча взяла его за руку и повела в сторону лагеря. И он, забыв обо мне, последовал за ней, как ягнёнок на заклание. Не знаю, что такого сказала и сделала Галя в ту ночь, но больше они не расставались. Почти до самого конца экспедиции.
Наверное, я ревновал к этой Гале. Она настолько обворожила его, что он полностью принял её сторону. Нет, версию о крушении космического корабля Петя по-прежнему отвергал, но больше не высмеивал её далёкие от науки взгляды. Он говорил, в те короткие моменты, когда мы ещё общались, что Галя обладает удивительной интуицией и мифологическим мышлением. Что бы это ни значило, он восхищался ею, был благодарен и, конечно, по уши влюблён.
Большую часть времени они проводили вместе: ходили на изыскания, копали землю, брали пробы грунта. Галя работала наравне с мужчинами, не отходя от Пети ни на шаг. Скоро все привыкли к этой парочке и даже перестали посмеиваться. Так прошли пять недель, дело приближалось к осени, нужно было возвращаться домой.
Незадолго до отъезда Петя с Галей пропали. Их не было целый день, но никто кроме меня не переполошился. Мало ли, захотели уединиться. Когда вечером они вернулись в лагерь, Галя была нездорово оживлена: болтала, шутила, словно хотела отвлечь внимание на себя, Петя же, напротив, никого не замечал и ни с кем не общался.
Я решил, что они поссорились. Подошёл к нему, спросил, как дела. Он не ответил, только посмотрел странным тёмным взглядом, отвернулся и ушёл. А на следующий день сам отвёл в сторону и всё рассказал.
Оказывается, Галя прознала, что неподалёку есть стойбище эвенков, среди которых живёт старая шаманка, и потащила туда Петю, чтобы та избавила его от навязчивых сновидений и ответила на мучившие вопросы. Шаманка действительно совершила какой-то обряд. Я сейчас, конечно, не вспомню дословно, всё-таки полвека прошло… но она сказала, что Петя не зря пришёл сюда – он связан с этим местом.
«Всё началось, когда упала звезда. Всё закончится, когда сюда придёт та, что ещё не родилась. Она свяжет разорванные нити, и ты обретёшь покой. Но если хочешь, чтобы это случилось, откажись от своей любви».